Италия оставалась королевством. Ардуин Иврейский продержался там до 1015 г., но в 1004 г. Генрих отправился в Павию. Он добился там избрания и коронации, не вступая в борьбу с тем, кого он считал лишь узурпатором. Он ждал, что Ардуэн уйдет со сцены после поражения, которое ему нанес граф Каносский. Королевство Италии было связано с империей лишь личным союзом. Хотя управление страной и осуществлялось немцами, оно отличалась от Германии. Проблемы, с которыми сталкивались правители, также были отличны от проблем иных мест. Социальные перемены дробили феодальную иерархию, а особый статус городов усиливался. Это было осиное гнездо, в которое не хотел попасть Генрих II, но которого его преемник Конрад II не смог избежать.

Генрих II умер 13 июля 1024 г., не сумев, наряду с королем Франции, возглавить церковный собор, обсуждавший реформу Церкви. Его смерть вновь подняла проблему передачи власти: у него не было детей. Кто должен был унаследовать императорскую и королевскую короны? Династический принцип был невозможен, но какой выбор был бы правомерен? Генрих II в достаточной степени обеспечил стабильность государства, чтобы новый кризис не подверг его серьезной опасности.

Период безвластия оказался непродолжительным. 4 сентября 1024 г. началось правление нового государя Конрада II. Обычно эта дата считается датой смены династии; после Оттонской — Салическая; после Саксонской — Франконская. Не все неверно в этом утверждении, но тут есть свои нюансы. Во-первых, нужно отметить, что Конрад был потомком Оттона Великого от дочери императора Лютгарды, супруги Конрада Рыжего, который предал своего тестя. Но он был не единственным, кто мог законно причислить себя к потомкам Оттона. Не следует оставлять без внимания племянника Генриха II — венгерского принца, правнука Оттона I — князя Казимира Польского и Роберта Благочестивого — короля Франции, чьим прадедом был Генрих I. Показательно, что никто из этих принцев не претендовал на трон государства, которое можно уже именовать «Тевтонским королевством». Мы вынуждены согласиться с тем, что и сами они не связывали себя с этой страной, в которой их считали чужеземцами. Другие единокровные родственники находились в пределах империи, герцоги Верхней Лотарингии, Тьерри и его сын Ферри, другие наместники Лотарингии. Наконец, двоюродный брат того, кто в конечном счете был избран, — Конрад Младший. Итак, действительно осуществлялся выбор, но те, кто принимал решение, рассматривали лишь кандидатуры, имевшие непосредственные родственные связи с семьей, потомство которой только что угасло. Династический принцип таким образом был соблюден; выборщики, очевидно, были обязаны это принять в расчет. Переговоры, казалось, подготовили встречу, которая состоялась 4 сентября на правом берегу Рейна в Кампе напротив Оппенхейма. Сторонники Конрада Младшего сплотились вокруг архиепископа Кельнского, архиепископ Майнцский собрал знать, поддерживавшую Конрада Старшего, который и был выбран, потому что его противники предпочли уехать до решающего голосования. Саксонская знать осталась с ними. Как видим, Конраду не противостояла жесткая оппозиция, но его кандидатура не вызвала также и энтузиазма. Ему надо было зарекомендовать себя, чтобы установить свою власть. Несомненно, он был на это способен. Представителям знати королевства он мог сказать, что является одним из них, даже если он не был герцогом, а его владения не были столь значительны и находились во Франконии, ближе к Шпейеру, чем к Вормсу. Его благородный род был очень древним, так как восходил к эпохе Меровингов. Конрад мог даже сказать, что по материнской линии в его жилах течет и капля троянской крови. Легенда франков, находящихся в родстве с римлянами, которых якобы изгнали из Трои победившие греки, была известна Випо, биографу и панегирику Конрада I. Название салии, появившееся только в XII в., восходит к одной из наиболее знатных франкских семей, и то, что королевская династия приняла это имя, свидетельствует об уважении к этой прославленной ветви рода. Но Конрад полагался более не на знатность своего происхождения, а на личные качества.

Тяжелое детство — он очень рано остался сиротой — ожесточило его характер. Человек дела, он мог немедля ответить на вызов драматической ситуации. Когда в этом была необходимость, он проявлял строгость, практически жестокость. Его наставник Бюрхард, епископ Вормский, научил его добиваться славы, внушив обостренное чувство справедливости. В любом случае с момента своего прихода к власти он ярко продемонстрировал это. Отправляясь в Майнц на свою коронацию, он остановился выслушать жалобы крестьянина, вдовы и сироты. Он совершил поступок, принесший ему популярность. Жителям Равенны, которые во время бунта повредили ногу одному из его солдат, он велел поставить у постели искалеченного сапог, до краев наполненный монетами. Наконец, и это главное, Конрад II обладал умением ориентироваться в обстановке, что отличает настоящего государственного деятеля от политика, лишенного таланта. Он сразу видел трудности и находил способы их преодолеть. Его современники оценили масштабность его действий, свойственную величайшим императорам, они говорили, что «у его седла стремена Карла Великого».

Незамедлительно он осуществил осмотр своих владений, Umritt, показывая всем, что в стране есть король. Нам известно, что он обладал даром устанавливать крепкие личные отношения с теми, кого ему доводилось встретить; он уделял много времени общению с отдельными людьми и публичным выступлениям. Естественно, вначале он отправился в Ахен, чтобы взойти на трон его великого предшественника, затем он отправился к аббатисам Гандерсхейма и Кведлинбурга, тетям Оттона III, чтобы получить них благословение, ведь они воплощали саксонскую традицию, которой Конрад II стремился следовать. Саксонская аристократия, тронутая этим поступком, подтвердила выборы 4 сентября и взамен получила обещание, что права Саксонии будут соблюдены. В Констанце на Троицу 1025 г. архиепископ Миланский объявил королю о волнениях, охвативших Италию. Лишь верные епископы поддерживали там остатки власти. Королевский дворец в Павии был разрушен мятежниками. И тогда Конрад напомнил, что после смерти короля королевская власть остается, точно так же, как и корабль не исчезает, если кормчий тонет. Едва закончив путешествие по королевству к северу от Альп, Конрад в феврале 1026 г. преодолел горы. Не прошло и года, как он сломил сопротивление итальянцев, поддерживаемых герцогом Аквитанским. К Пасхе 1027 г. он смог наконец отправиться в Рим, где папа короновал его в присутствии королей Датского и Бургундского, Одилона Клюнийского, Вильгельма из Сен-Бенин в Дижоне, многочисленных епископов и впечатляющей делегации немецких и итальянских аристократов. Конрад воспользовался столь большим собранием религиозных и политических руководителей, чтобы усилить связи и урегулировать споры как на севере, где Кнут согласился признавать роль архиепископа Бременского в церковной организации Дании, так и на юге, где религиозная самостоятельность Венеции перешла под управление Аквилеи, оставшейся резиденцией патриархии. В Южной Италии Конрад обязал нормандцев, осевших там, осуществлять охрану границ, разделявших западную и восточную сферы влияния, что осложнило отношения обоих императоров. План брачного соглашения между Генрихом, сыном Конрада и византийской княжной не был заключен. Конрад понимал, что его деятельность могла только навредить его взаимоотношениям с басилевсом. На императорской короне, которую именно он, возможно, приказал изготовить (вопреки утверждениям некоторых историков, приписывающих это Оттону I), была надпись, возмутившая греков: Chuonradus Rei gratia Romanorum augustus. [9]Конрад хотел править именно Римской империей, что ясно выражало его желание руководить всем христианским миром. Императорская печать 1033 г. подтверждает это еще более верно, поскольку на ней помимо пометки Aurea Romaбыл начертан девиз: Roma caput mundi regit orbis frena rotundi(Рим, глава мира, правит Землей). Конрад II отказывался от мер предосторожности, которые соблюдал Генрих II. Он был истинным императором, воплощением Христа на земле, Христа, власть которого не ограничивалась каким-либо государством. В день коронации в Майнце архиепископ, который проводил обряд, сказал об этом в своей проповеди, целиком посвященной теме наместника Бога на земле, продолжающего на земле миссию Иисуса Христа.