Фалькенгайн изложил свою аргументацию в письме Кайзеру в канун Рождества 1915 года. Цель Германии, утверждал он, в том, чтобы обескуражить Великобританию, на чью промышленную и морскую мощь опирается весь Альянс. Исходя из этого, он настаивал на возобновлении неограниченной подводной войны. В то же самое время — он справедливо подозревал, что в разрешении на крупномасштабное наступление субмарин ему будет отказано — континентальные партнеры Великобритании должны быть уничтожены. Италия была слишком незначительна, чтобы расходовать против нее крупные силы. Россия, с другой стороны, связывала германские войска, которые могли быть более эффективно использованы где-нибудь в другом месте, причем на русском фронте не представлялось возможным добиться успеха, который мог стать решающим для исхода войны. Его оценка была следующей: "Даже если мы не можем ожидать революции в больших масштабах, мы вправе верить, что внутренние проблемы России заставят ее сдаться в пределах сравнительно короткого периода времени. В этой связи может оказаться, что одновременно с этим она не будет восстанавливать свою военную репутацию". То, что даже ослабленную Россию было слишком трудно выбить из войны, было следствием отсутствия стратегической цели: захват Санкт-Петербурга мог иметь лишь чисто символические результаты, наступление на Москву "вело в область безбрежного", а Украина, добыча величайшей ценности, была недоступна, кроме как через Румынию, чей нейтралитет Германия не решалась нарушить. Отказываясь от активных действий на Египетском, Месопотамском и Салоникском фронтах как маловажных и понимая, что часть Западного фронта, контролируемая британскими войсками, была слишком хорошо укреплена, чтобы в этом месте можно было атаковать, но поскольку при этом наступление хоть где-нибудь было необходимо, так как "Германия и ее союзники не могут воздерживаться от него неопределенно долго", он делал вывод, что оно должно было быть осуществлено против Франции. "Напряжение Франции, — писал Фалькенгайн, — достигло предела, хотя выносится оно с замечательнейшей преданностью. Если нам удастся открыть глаза ее людям на то, что в военном отношении им не на что надеяться, наступит переломный момент, и лучший меч Англии будет выбит из ее рук". Оперативным решением, исходя из проделанного им анализа, было бы ограниченное наступление в жизненно важной точке, которое должно "заставить французов бросить на защиту каждого человека, имеющегося в распоряжении. Если это удастся, армия Франции будет обескровлена".

Он уже наметил эту "жизненно важную точку". Это была крепость Верден в излучине Меза, изолированная в ходе операций 1914 года, доступная для атак с трех сторон и плохо обеспеченная связью в французским тылом, но лежащая всего лишь в двадцати километрах от крупной конечной станции, находящейся а руках немцев. Он быстро добился согласия кайзера на операцию, которая впоследствии была названа "Gericht" (Возмездие) и, пока Хетцендорф продолжал готовить собственное наступление против итальянской армии, начал сосредоточение дивизий, которые должны были испытать "замечательную преданность" французов на прочность.

Верден был крепостью еще во времена Римской империя, и его оборонительные сооружения модернизировались много раз — Вобаном в семнадцатом столетии, затем Наполеоном III, а последний раз — совсем недавно, в 1885 году. Тогда кольцо отделенных фортов было окружено еще одним, находящимся на расстоянии восьми километров от небольшого городского центра. Новые форты впоследствии были усилены бетоном и броней. Однако после уничтожения укреплений Льежа и Намюра огнем немецкой тяжелой артиллерии в августе 1914 года французское военное руководство потеряло веру в фортификацию. Орудия крепости Верден были сняты и отправлены на передовую для использования в качестве полевой артиллерии. В 1914 году вокруг Вердена кипели сражения, но впоследствии его значение как опорного пункта было забыто. Верден стал "пассивным сектором", его гарнизон был сокращен и в феврале 1916 года состоял всего лишь из трех дивизий 30-го корпуса — 72-й местной резервной дивизии, 51-й, еще одной резервной дивизии из Лилля, и 14-й регулярной дивизии из Безансона; еще одна дивизия, 37-я, из Алжира, находилась в резерве. Среди подразделений дивизий, которые составляли гарнизон, наиболее примечательны были 56-й и 59-й батальоны пеших стрелков. Они прославились тем, что в 1914 году очистили от немецких войск лес Буа-де-Кор к северу от Вердена, где с тех пор и находились, а также тем, что ими командовал подполковник Эмиль Дриан, местный член парламента, автор многочисленных сенсационных книг о будущих войнах, из которых наиболее известная, "Завтрашняя война", предсказывавшая великую победу Франции над Германией, была отмечена Французской Академией. В Буа-де-Кор Дриан командовал первым сектором обороны Вердена на восточном берегу Меза.

Напротив этой и соседних позиций в течение января-февраля 1916 года Фалькенгайн собрал подкрепление Пятой армии, которой командовал кронпринц, из десяти дивизий, включая шесть регулярных, при поддержке огромной массы артиллерии. Среди 542 тяжелых орудий тринадцать имели калибр 420 мм, а семнадцать гаубиц — 305 мм. Именно они восемнадцатью месяцами раньше разгромили бельгийские форты. Для них, а также для полевой и средней артиллерии был скоплен запас в два с половиной миллиона снарядов. Вся французская зона обороны на фронте протяженностью в 13 километров — по 100 орудий на каждый километр — должна была быть затоплена огнем артподготовки, так, что "ни одна линия не должна оставаться не подверженной бомбардировке, никакие возможности поставок не оставлены без внимания, нигде неприятель не должен почувствовать себя в безопасности. План Фалькенгайна был груб и прост. Французскую армию, бросившую все усилия на критический, но ограниченный участок Западного фронта, следовало заставить втягивать все новые части в эту борьбу на истощение, где существенные обстоятельства так благоприятствовали немцам. Поражение было неизбежно. Если французы отступали без борьбы, они теряли Верден; если оказывали сопротивление, они теряли свою армию.

Начало операции планировалось на 10 февраля, однако из-за плохой погоды она откладывалась со дня на день. Все это создавало возможности для работы разведки. Поступающая информация о предстоящей атаке германской армии способствовала лучшей подготовке защитников Вердена, но тем не менее по прежнему не хватало ни людей, ни вооружения для организации надежной обороны. 19 февраля дожди прекратились, на следующий день теплое солнце осушило землю, и ранним утром 21 февраля началась бомбардировка. Она продолжалась все утро и после полудня. В Буа-де-Кор на участок площадью 500 на 1000 метров упало 80 тысяч снарядов, прежде чем германская пехота двинулась вперед. Только тщательная подготовка позиций, которую осуществил педантичный Дриан, позволила его людям уцелеть и продолжить сражение.

Если бы немцы атаковали всеми силами, они должны были пройти как нож сквозь масло через разрушенные бомбардировкой неприятельские позиции на тринадцатикилометровом участке фронта, во они этого не сделали. Идея, лежащая в основе операции, требовала, чтобы артиллерия уничтожила позиции французской обороны, прежде чем они будут заняты пехотой. Дриан и половина его людей смогли дожить до следующего дня, когда на них двинулись многочисленные волны германской пехоты. То же самое происходило и на других участках Буа-де-Кор. Внешние линии французских окопов были разрушены, защитники начали отступать, подавленные огнем и численным превосходством, к старым фортам Во и Дуомон. 23 февраля оставшийся в живых лейтенант 72-й дивизии докладывал командованию: "Командующий и все офицеры штаба погибли. В моем батальоне осталось примерно 180 человек из 600. У нас нет ни боеприпасов, ни пищи. Что делать?" Мало что можно было сделать при отсутствии подкреплений. 24 февраля вся зона внешней линии окопов была разгромлена. Многие ее защитники в ужасе оставили свои позиции и бежали назад. Только форты Во и Дуомон оставались последними точками сопротивления на передних склонах высот над Мезом, которые, будучи захвачены, позволили бы немецким арткорректировшикам точно направлять огонь по самому Вердену и по мостам через Мез, по которым осуществлялась поддержка обороны. Тем не менее 25 февраля Дуомон пал, захваченный единственным немецким сержантом 24-го Бранденбургского полка. Он, по ошибке попав в крепостной ров, решил изучить внутреннюю часть форта, столкнулся с горсткой уцелевших французов, сблефовал и вынудил их сдаться. Известие о потере форта вызвало панику среди французских войск и даже среди первых частей подкрепления, присланных для усиления передовой. Склады с провиантом были разграблены, как только стало известно, что мосты через Мез были подготовлены к уничтожению и готовится отступление. Казалось, Верден будет потерян.