Впрочем, новые идеи появлялись не только в Великобритании. Итальянские морские конструкторы, которые всегда были одними из лучших в этой области, также разрабатывали концепцию подобного корабля. Им не хватило смелости, чтобы воплотить свои идеи в действительность. Появление "Дредноута" породило поток аналогичных и улучшенных кораблей этого типа, построенных вслед за ним, и заставило все передовые военные флоты — французский, итальянский, австрийский, русский, американский, японский, немецкий — последовать примеру Великобритании. Между 1906 и 1914 годами дредноуты сходили со стапелей верфей по всему миру во все возрастающих количествах. Они несли флаги всех основных держав, как и многих других стран, прежде не имевших морского влияния. Турция заказала дредноуты в Британии, а в Латинской Америке разразилась гонка морских вооружений между Аргентиной, Бразилией и Чили, которые, не имея возможности самостоятельно строить крупные боевые корабли, делили заказы между американскими и британскими верфями. Дредноут в эти годы стал символом государственного международного статуса, независимо от того, служило ли это объективным национальным целям или нет.

Конкуренция — а конкуренция между британскими и американскими верфями была яростной, ведь они действовали на свободном рынке и продавали свои услуги за границу всякий раз, как только возникала возможность, — гарантировала, что разработки отвечают самым высоким стандартам и воплощают самые последние новшества. Корабли, построенные в Великобритании для иностранных военных флотов в 1914 году — "Альмиранте Латорре" для Чили, "Решадие" для Турции, "Рио-де-Жанейро" для Бразилии, — были наиболее яркими представителями своего класса. Адмиралтейство не испытывало колебаний при покупке всех трех для Великобритании в августе 1914 года, и они, под названиями "Канада", "Эрин" и "Эджинкорт", немедленно вошли в состав Гранд-Флита. "Эджннкорт", на котором были установлены двенадцать 14-дюймовых орудий, был наиболее сильно вооруженным кораблем во всех европейских военных флотах.

Немецкие дредноуты были защищены лучше, чем их британские аналоги, имели более толстую броню и более сложную схему внутренних помещений, включающих небольшие водонепроницаемые пространства, которые уменьшали опасность затопления, но орудия, установленные на них, были меньшего калибра. Дредноуты самого последнего класса, построенные в нейтральных Соединенных Штатах, — "Оклахома" и "Невада", достигли заметного компромисса между скоростью, огневой мощью и защищенностью, однако два британских дредноута класса "Куин Элизабет" (было построено еще три) явственно представляли новейшее поколение линкоров — еще более быстрых, лучше вооруженных и бронированных.

Даже незначительные различия в конструкции между дредноутами оказывались весьма значимыми в ходе сражения, и часто приходится удивляться, как небольшая щель в броне могла стать причиной гибели корабля. Современная морская война беспощадна. Стальные корабли, в отличие от прежних деревянных судов, невозможно починить в ходе сражения, в то время как огромные массы взрывчатых боеприпасов, которые они несли в своих погребах, создавали угрозу полного уничтожения, если корабль получал опасное попадание. Тем не менее, главными чертами дредноутов были, во-первых, их сходство друг с другом, а во-вторых, их высочайший технический уровень. Адмиралы поддерживали морских конструкторов в их стремлении оснастить корабли последними новинками техники и научными разработками — от оптического оборудования (в этой области немецкая оптическая промышленность создала Флоту открытого моря неоспоримое преимущество) до механических вычислительных устройств для расчета направления и возвышения орудий. Армии 1914 года не могли быть достаточно эффективными организациями для победоносных сражений. Эскадры дредноутов были настолько эффективны, насколько это вообще было возможно в рамках доступных технологий.

Если и был какой-то крупный технический недостаток в оснащении флотов, то он заключался в их системах связи. Военный флот с энтузиазмом воспринял такую новинку, созданную наукой, как беспроволочный телеграф (радио), и это нововведение весьма расширило способность передачи информации, как стратегической, так и тактической. Оно позволяло с высокой степенью точности устанавливать расположение флотов, которые могли находиться на очень больших расстояниях друг от друга, и, по направлению радиосигнала, позиции вражеских судов, нарушавших радиомолчание. Оно также совершило переворот в деле разведки и рекогносцировки, которую проводили сопровождавшие эскадры линкоров небольшие военные корабли. До появления телеграфа дальность связи ограничивалась высотой мачт над линией визуального горизонта и условиями видимости; таким образом, на практике она составляла самое большее двадцать миль. Но теперь разведчики могли передавать информацию на сотни, а иногда тысячи миль, флагманы могли непосредственно и быстро связаться с самым мелким разведывательным судном и наоборот. Так было, когда легкий крейсер "Глазго", единственный уцелевший после разгрома при Коронеле, спас запоздавший "Канопус" от уничтожения. Именно его беспроволочная передача положила начало трансэкваториальной погоне, которая в конечном счете привела эскадру Шпее к поражению на Фолклендах.

Морская радиотелеграфия в 1914 году имела, тем не менее, один серьезный недостаток. Она пока передавала не голос, а только азбуку Морзе. В результате требовалось, чтобы записать послание, передать его в радиорубку, закодировать, передать этот сигнал, декодировать его на борту принявшего сигнал судна, записать расшифровку и передать ее на мостик. Этот период оценивался адмиралом Джеллико, командующим Гранд-Флитом, от десяти минут до четверти часа. Этот промежуток в "реальном времени" был не слишком важен при приеме и передаче стратегической информации. Но он становился критическим в ходе сражения, когда эскадры в плотном строю должны были одновременно выполнять маневр по команде адмирала.

В итоге телеграф оказался практически бесполезным в качестве средства тактической сигнализации, которая продолжала осуществляться теми же способами, что и во времена Нельсона, при помощи флагов. Если адмирал хотел развернуть его строй в сторону неприятеля или прочь от него, он должен был отдать приказ лейтенанту-сигнальщику поднять соответствующие флаги. При этом ожидалось, что старшины сигнальщиков на мостике каждого из подчиненных кораблей смогут идентифицировать их невооруженным глазом или при помощи телескопа и доложить капитанам. Процедура требовала сначала подъема флажков, затем, возможно, копирования сигнала другим кораблем, находящимся ближе к внешней или задней стороне строя, и наконец, подъеме "исполнительного" флага, который означал начало исполнения сигнала. Система отлично работала при Трафальгаре, когда скорость движения британского флота относительно франко-испанской линии составляла пять узлов, а расстояние между головным и последним судном было самое большее две мили. Но флотом дредноутов, маневрирующим на двадцати узлах в боевом строю, растянувшимся на шесть миль, управлять подъемом флага удавалось с большим трудом. Сигнальщики прилагали огромные усилия, чтобы различить небольшие квадраты цветной ткани, затемненные дымом труб и орудий, на расстояниях в тысячу метров и более.

Задним числом может показаться, что, вероятно, было возможно упростить процедуру передачи по беспроволочному телеграфу, обходясь без кодировки и расположив приемник сигналов на мостике, и использовать эту схему при передаче тактических сигналов, когда любая угроза, вызванная возможностью перехвата, должна быть минимальна, поскольку все происходит в "реальном времени". Это не было сделано — возможно, это была одна из оплошностей по причине "отсталости", столь характерной для армий 1914 года. "Культура" сигнального флага крепко держала флоты в своих тисках. Этот недостаток был характерен для военных флотов всех держав. К несчастью для Королевского военного флота, Флот открытого моря преодолел трудности передачи сигналов, в известной степени упрощая систему маневра, допуская большие изменения направления и выравнивания, команды о которых передавались меньшим числом подъемов флажков, чем при системе, которую применял Гранд-Флит. Эта система создала германскому флоту заметное преимущество в ходе Ютландского сражения.