«Да, — мрачно подумал Снимающий Голову, — всегда что-то да происходит, даже если это „что-то“ сулит гибель».

Однако в этот день невозможно было оставаться угрюмым и озабоченным. Хорошее настроение людей было заразительным, и Снимающий Голову поймал себя на том, что сам улыбается. И казалось совсем неважным, что клан не может покинуть это проклятое место. Сегодня у них есть еда; даже отсюда видно, как взбешенные, обманувшиеся в своих расчетах враги бесцельно слоняются по лагерю, и этого достаточно.

Погода была удивительно славная — один из тех теплых, напоенных ароматами земли дней, какие случаются в Месяце Зеленеющей Травы. Снимающий Голову отыскал жену, и вдвоем они поднялись по склону холма позади типи, погреться в теплых лучах факела Солнечного Мальчика. С того момента, как они оказались без собственного типи, им очень редко удавалось побыть вдвоем. Они лишились не только условий для физической близости, но и возможности проводить время наедине, делясь мыслями. Как бы ни было хорошо среди родных в типи Койота, там было очень людно. Порой уединения хотелось больше, чем дружеского общения с многочисленной родней.

Снимающий Голову заметил среди увядшей прошлогодней травы россыпь крошечных беловато-кремовых цветков. Он сорвал несколько штук и вернулся к обломку скалы, у которого они сидели. Высокий Тростник поднесла этот малюсенький букет к лицу.

— Собачий клык, — улыбнулась она. — Помнишь, ты приносил их мне в нашу первую весну?

Он надеялся, что она вспомнит, и обрадовался. Это было до рождения Орла, до того, как Снимающему Голову легла на плечи ответственность за клан. Насколько проще все было тогда.

Вождь сел рядом с женой, и вдвоем они смотрели, как кипит жизнь в поселении внизу. Казалось, что это — мирное, процветающее племя. Дети играли, на сушилках вялилось мясо, шкуры подготавливались для выделки. Занятые работой женщины перекликались, время от времени разражаясь смехом.

Только когда пара на склоне холма обращала взгляд на раскинувшуюся перед ними прерию, становилось ясно, что все далеко не так хорошо, как кажется.

— Крушители Черепов придут опять, и их будет больше, — хмуро сказал молодой вождь.

— Конечно. Но не сегодня. — Высокий Тростник теснее прижалась к нему.

Снимающий Голову не уставал изумляться, как этой хрупкой девушке удавалось заставить его забывать обо всех земных тяготах. Когда он оказывался в ее объятиях, все остальное переставало существовать. Мир был прекрасен, и ничего плохого в нем просто не могло случиться.

Позднее вождь разыскал своего тестя:

— Койот, когда они вернутся?

Тот пожал плечами:

— Может, через три солнца, может, через десять. Когда подойдет подмога. В этот раз они будут очень сильны.

«Они и раньше были очень сильны, — обреченно подумал Снимающий Голову. — Воинов у врага было более чем достаточно, чтобы справиться с ослабленным кланом. План вождя оказался успешным лишь потому, что был неожиданным. Во второй раз это не пройдет, а ничего нового Снимающий Голову придумать не может. По крайней мере, враг, опасаясь острых кольев изгороди, не станет вести основное наступление оттуда. Вот если бы суметь обезопасить лес!»

Они наметили зигзагообразную линию обороны в самой чаще леса. Вождь настоял, чтобы каждый воин выбрал для себя позицию, на которую он должен будет поспешить в случае нападения. Некоторые женщины заявили, что будут сражаться рядом со своими мужьями. Места защитников поселения дополнительно замаскировали пучками веток.

Несколько воинов должны были оставаться у заградительного барьера, где погибли вражеские всадники. Вполне вероятно, что там тоже состоится отвлекающая атака.

Некоторые семьи подыскали убежища для детей, где те смогут спрятаться, когда наступит роковой день.

И теперь оставалось одно — ждать. Время словно остановилось. Одни вожди замкнулись в себе, другие курили и рассказывали бесконечные истории.

Были и те, что коротали время за азартными играми. Там и сям в лагере можно было увидеть небольшие группки мужчин, сосредоточенно кидающих сливовые косточки. Раскрашенные кости скользили, подскакивая, по расстеленным шкурам, и немало вещей, поставленных на кон, поменяли владельцев. Игроки, похоже, относились к своему занятию со всей серьезностью. Несмотря на нависшую над ними угрозу уничтожения, воины сосредоточились на игре. Ставки были высоки, подчас все достояние человека зависело от падения сливовых косточек. Увлечение этой азартной игрой было похоже на помешательство.

«А почему бы и нет, — думал Снимающий Голову, проходя между типи. — Может, ни у кого из нас через несколько солнц не будет вовсе никаких вещей. Когда жизнь падает в цене, собственность тем более ничего не стоит».

Но больше всего его угнетал вид женщин, трудолюбиво хлопотавших над шкурами. В результате их долгой нудной работы получаются одежда, одеяла, чехлы для типи. И хотя казалось маловероятным, что кто-нибудь из клана Лошади сможет когда-либо воспользоваться результатом их труда, женщины не прекращали своего занятия. Гордые своей работой, они продолжали тщательно выделывать и выскабливать шкуры.

Другие женщины трудились над шитьем одежд и мокасин, которые никто никогда не наденет.

«Но, — вздохнул молодой вождь, — что поделаешь? Пусть занимаются чем хотят, потому что будущее для них, скорее всего, не наступит».

Он повернул обратно, к типи своей семьи. То, что Снимающий Голову увидел там, ранило его в самое сердце.

Высокий Тростник, поджав ноги, сидела у входа в типи и расшивала замысловатым узором из перьев пару крошечных мокасин. Она продемонстрировала их мужу.

— Это для Орла. Для его Первого Танца, — гордо объявила она.

Первый Танец ребенка, достигшего двух лет, был важным моментом в его жизни. Это был обряд наречения, когда старший родственник выбирал имя, которое ребенок будет носить, пока не вырастет. Самые красивые одежды, самый ухоженный ребенок, самый сложный узор на мокасинах были предметом великой гордости семьи.

И теперь Высокий Тростник вышивала крашеными перьями сложный и красивый узор на поверхности крошечных мокасин. Они наверняка получатся очень красивыми. И Орел мог бы гордо выйти в круг для танца в замечательных одеждах, сшитых умелыми руками его матери.

«Если бы, — тоскливо подумал Снимающий Голову, — если бы не одно „но“.

Для маленького Орла, нежащегося сейчас на одеяле под теплыми лучами весеннего солнышка, никакого Первого Танца не будет.

Ибо к этому времени не будет больше и клана Лошади.

Минуло пять солнц, прежде чем появились первые из вновь прибывших Крушителей Черепов. Их было шесть или семь, и они не тратили время на то, чтобы крутиться вокруг лагеря клана.

Надменный молодой вождь, сверкая боевой раскраской, один подскакал к барьеру на расстояние полета стрелы. Он осадил своего рослого коня. Несколько молодых воинов клана насмешливо заулюлюкали.

Снимающему Голову, однако, не понравилось, как серьезно, по-деловому, тот осматривал изгородь. Этот человек явно привык подчинять обстоятельства своей воле. Он, несомненно, хотел рассмотреть, что они тут устроили.

На следующий день прибыли новые вражеские воины, а через день — еще больше. В течение нескольких солнц подходили небольшие группы Крушителей Черепов, присоединяясь к пришедшим ранее. Они, казалось, не спешат, собираясь дождаться подходящего момента.

Каждое утро горстка всадников, всегда одних и тех же, подъезжала ближе к лагерю и перебрасывалась насмешками и оскорблениями с молодыми воинами клана. Эти вялые попытки спровоцировать друг друга на какой-нибудь неосторожный шаг совершенно не имели успеха.

Численность и сила врага все возрастала. Становилось очевидным, что подходят воины из нескольких разных кланов Крушителей Черепов. Это говорило о том, что весть обошла все племя. Все, кто хотел отомстить за поражение, нанесенное кланом Лошади несколько лет назад, собрались здесь. Теперь враги занимались неспешными, почти ритуальными приготовлениями к истреблению клана.