Пеший воин появился среди типи и направился к верховым. Снимающий Голову узнал Верного Глаза, а в следующий миг — и предмет его внимания. Разъяренный мужчина подошел к всаднику, который оказался его непослушным сыном, и заспорил с ним.

Вождь и его советники были слишком далеко, чтобы расслышать слова, но все было ясно и так. Верный Глаз запрещал сыну ехать с Кровавыми, а юноша настаивал на своем праве решать самому. Разговор явно зашел в тупик, когда подъехал высокомерный Барсук и вмешался в спор. Верный Глаз гневно обернулся к молодому воину, и голоса спорящих сделались громче.

Снимающий Голову понял опасность и рванулся вперед. Спорящие находились в доброй сотне шагов от него, и не успел вождь пробежать и половины пути, случилось неизбежное. Верный Глаз яростно вскрикнул и замахнулся на лошадь Барсука. Животное шарахнулось, и оружие, которым взмахнул в воздухе молодой воин, не достигло цели. Верный Глаз ухватился за повод, заставляя лошадь повернуть голову, и тут Барсук ударил во второй раз.

Старший воин уклонился от удара, перехватил запястье нападавшего и встряхнул, заставляя того разжать пальцы и выпустить оружие. Верный Глаз был некрупным мужчиной, но, казалось, силы его удесятерились, когда он подпрыгнул и стащил Барсука с лошади. Юноша тяжело рухнул наземь, но сразу же вскочил и сцепился с врагом. Вместе они упали и, обмениваясь ударами, покатились по земле, прямо под ноги перепуганной лошади.

Снимающий Голову, задыхаясь, добежал до толпы, собравшейся поглазеть на драку. На миг спины заслонили от него катающихся по земле мужчин, и вождь протиснулся вперед, отпихнув в сторону лошадь.

Барсук как раз поднимался, тяжело дыша.

— Он мог убить меня! — Голос юноши звучал почти умоляюще.

Снимающий Голову увидел неподвижное тело, лежащее лицом в пыли. Вождь опустился на колени и бережно перевернул Верного Глаза на спину. Кровь струйкой потекла из глубокой раны в животе. Глаза, которые видели так хорошо и снискали воину уважение племени, невидяще уставились на солнце.

По увеличивающейся толпе побежал гневный ропот. Взгляд Барсука перебегал с одного лица на другое, в отчаянии ища поддержки, но встречая лишь гнев.

— У меня не было другого выхода! Он напал на меня!

— У Верного Глаза не было оружия, — тихо заметила женщина, и возмущенный ропот усилился.

Койот, отдуваясь, подбежал, присел на корточки рядом со Снимающим Голову и торопливо заговорил:

— Снимающий Голову, это дело должен решать Большой Совет. Я послал за верховным вождем.

Люди были совершенно ошеломлены случившимся. Запрет на убийство одного члена племени другим был самым суровым из всех табу. И хотя жестокость и смерть были обычным делом, этот закон соблюдался неукоснительно. Убивать представителя Народа нельзя.

Барсук все еще беспомощно озирался, ища и не находя поддержки, когда прибыл верховный вождь в сопровождении двух старейшин Северного клана. Толпа расступилась, освобождая проход. Острые глаза старого вождя Много Шкур с одного взгляда оценили ситуацию. Жена Верного Глаза сидела возле него, тихо всхлипывая. Его сын, причина всего случившегося, стоял, словно оглушенный.

— Мальчик, — жестко обратился к нему верховный вождь. — Твоя вина велика. Теперь ты должен стать опорой своей матери.

Много Шкур повернулся к злополучному Барсуку. Молодой воин попытался что-то сказать, но осекся и замолчал под уничтожающим взглядом верховного вождя.

— Ты пойдешь в свое типи и останешься там до тех пор, пока с наступлением темноты не соберется Большой Совет. С тобою пойдут мужчины.

Много Шкур отвернулся и более мягким тоном обратился к Снимающему Голову:

— Твои воины приведут его на Совет?

Снимающий Голову кивнул. Он совершенно пал духом: человек из его клана, клана Лошади, совершил такой позорный поступок!

Верховный вождь повернулся, и толпа вновь расступилась перед ним. Люди начали расходиться, теперь они собирались маленькими группками и возбужденно обменивались мнениями.

— Снимающий Голову, у нас очень много дел. — Койот тронул вождя за локоть, возвращая к действительности.

Подошел Белый Бизон и начал объяснять, что теперь следует делать.

Плач и причитания Песни Скорби доносились из типи Верного Глаза, пока шаман наскоро наставлял своего молодого вождя:

— Очень плохо, Снимающий Голову, что все это случилось в дни Танца Солнца. Это может принести нам несчастья на весь год. Мы должны быстро убрать отсюда мертвое тело, чтобы злой поступок не осквернил место священного Танца.

Снимающий Голову кивнул. Согласно обряду погребения, тело должно быть водружено на специальный помост высоко на деревьях, но вдалеке от навеса Танца Солнца.

После того как труп был завернут в одеяла и унесен вниз по берегу реки, на расстояние почти полудня ходьбы, Белый Бизон подверг место, где случилась трагедия, очистительному ритуалу. Большая часть клана Лошади сопровождала семью убитого к погребальному помосту. Верный Глаз был уважаемым воином.

К тому времени, как они выполнили все подобающие ритуалы и вернулись к месту Танца Солнца, наступила ночь. Солнечный Мальчик и его факел спали за краем земли. Пора было собираться на Большой Совет.

— Что теперь будет? — спрашивал Снимающий Голову своего тестя по пути на Большой Совет.

Собрались все мужчины, женщины и даже дети — весь Народ. Все хотели знать, какие важные решения будут приняты после столь трагического события.

— Я не знаю, Снимающий Голову. За мою жизнь такого еще не случалось.

— Однажды такое было, еще до моего рождения, — вставил Белый Бизон, — но я не помню, что сделали с убийцей.

«У меня на родине наказанием стали бы тюрьма или смерть», — подумал Снимающий Голову. Но он понимал, что здесь все иначе. Ему никогда не приходило в голову поинтересоваться, как наказывают нарушителей законов племени.

— Наверное, он будет изгнан, — предположил Белый Бизон.

Они дошли до круга и сели, как раз вовремя. Верховный вождь и его свита уже приближались.

В противоположность спокойному, неторопливому ведению предыдущего Большого Совета сегодня события развивались стремительно. Много Шкур быстро исполнил ритуал раскуривания трубки и приказал привести совершившего злодеяние.

Барсуку позволили говорить, и он вновь подчеркнул, что лишь защищался после того, как на него напали.

Женщина, оказавшаяся ближе всех к месту короткой схватки, вновь подтвердила, что Верный Глаз не был вооружен.

Попросил разрешения говорить один из старейших воинов:

— Вождь, — он обвел круг глазами, — все это не имеет значения. Важно лишь то, что один из наших воинов убил такого же, как и он, воина из племени Народа. — Воин сел, не дожидаясь реакции остальных.

Говорили и другие, и все об одном. Двух мнений здесь быть не могло. Люди просто не знали более тяжкого преступления. Вид Барсука становился все более и более подавленным. Снимающему Голову стало почти жаль юношу.

— Довольно! — наконец подвел итог разговорам Много Шкур. — Совет будет решать. Должен ли Барсук, убивший члена нашего племени, быть изгнан?

Оказаться изгнанным было равнозначно смертному приговору. Изгнаннику под страхом смерти запрещалось появляться в лагерях всех кланов его бывшего Народа. У него не оставалось дома, друзей, родных. Койот говорил Снимающему Голову, что, если Барсук будет изгнан, он в принципе может прибиться к Земледельцам, живущим вдоль реки, или же податься к Крушителям Черепов и рассчитывать на их великодушие. Снимающий Голову полагал, что для такого гордого юноши, как Барсук, оба эти пути невозможны. Скорее он предпочтет попытать счастья в прерии в одиночку. Его молодая жена может либо последовать за изгнанным мужем, либо вернуться в жилище родителей.

Много Шкур начал опрос вождей:

— Горный клан?

Старый Черный Бобер молча кивнул, подтверждая решение об изгнании.

— Красные Камни?

Вождь Серый Медведь также ответил молчаливым кивком.