Он об этом еще не догадывается, но я-то знаю.

Мы с папой говорим около часа. Вернее, я говорю, а он слушает. Он постепенно знакомится со мной по телефону, а я потихоньку вспоминаю все больше и больше о нашем с ним будущем.

Например, я знаю, что он до сих пор любит мою маму — я же помню, какими глазами он смотрел на нее на моем выпускном вечере.

Меня восхищает его любовь. И его непреклонная одержимость: я помню комнату в его доме, которую увижу в будущем году, когда впервые попаду к нему в гости, — эта комната целиком посвящена поискам похитителей моего брата.

Я обожаю его, и это обожание основано на отношениях, которые мы с ним вместе, шаг за шагом, восстановим в будущем.

Это будущее и сейчас здесь, в моем, на счастье всем нам, искривленном сознании. Оно здесь, хотя отец еще ничего не сказал. Оно здесь, хотя он еще ничего не сделал. И поэтому я улыбаюсь и делюсь с ним главными событиями последних нескольких недель.

С записями в руках, разумеется.

Когда мы заканчиваем разговор, я выхожу на веранду к маме. На улице сказочный летний вечер, сверкающий после вечернего ливня.

— Как все прошло? — спрашивает она.

— Отлично, — отвечаю я, хватая ее за руку. — Я люблю тебя, мамочка.

— Я тоже тебя люблю, Лондон, — отвечает она, улыбаясь мне.

Я смотрю на улицу, на которой буду жить еще больше года до отъезда в колледж, где мне предстоит поселиться в общежитии в одной комнате с Джейми, встречаться с Люком по выходным и тосковать по маминой стряпне.

На другой стороне улицы пожилой человек в шортах, сандалиях и черных носках поливает свою лужайку. Женщина, которую я не узнаю, выгуливает далматинца. Мальчик проезжает мимо на грязном мотоцикле.

А я снова думаю о Джонасе.

Сажусь в кресло, подтягиваю ноги к груди, крепко обнимаю их руками и со вздохом опускаю подбородок на колени.

Сама не знаю почему, но на меня вдруг нисходит непонятное, ничем не объяснимое спокойствие.

Может быть, все дело в искусственно состаренной фотографии моего брата, лежащей в заднем кармане моих джинсов. А может быть, в легком, беззаботном разговоре, состоявшемся у нас с отцом. Возможно, причина в том, что мама сегодня немного веселее, чем обычно. А может быть, я просто предчувствую, что с Люком все будет в порядке.

Или, может быть — только может быть! — все Гораздо проще.

Просто сейчас, когда я сижу рядом с мамой на крыльце нашего дома, который буду помнить вечно, ветер вдруг стихает.

Ветра больше нет.