Но не все христиане разделяли эти мрачные взгляды. И для Софрония, и для автора «Апокалипсиса Псевдо-Мефодия» восстановление Византийской империи было воплощением надежд. Несторианец Иоханнан бар Пенкайе, писавший в 690 году, согласен, что арабы — орудие Господа, посланное в наказание христианам за духовную леность, и прежде всего за ереси; однако для него настоящими врагами были халкедонская церковь, которую поддерживали византийские власти, и монофизиты.
Не должно думать, — пишет он, — о пришествии арабов как о чем-то обыденном, но как о божественном деянии. Прежде чем призвать, Бог заранее подготовил их, чтобы не дать христианам утратить чести; а потому и у них есть особые заповеди от Бога касательно нашего монашеского сословия, что они должны его почитать.
Теперь, когда этот народ по воле божьей пришел и взял оба царства (Византийскую и Сасанидскую империю) не войной и битвой, а в служении, как ветвь, спасенную от огня: не оружием и не средствами человеческими вложил Господь победу им в руки.
Бог наказал церковь за легкомысленное отношение к ересям, а арабы — его карательное орудие. Но и арабы подвержены божественному гневу за грехи, совершенные ими при завоеваниях, и потому их империя разделилась на две враждебные силы — имеется в виду гражданская война между Али и Муавийей, начавшаяся после убийства халифа Усмана в 656 году. Иоанн находит только хвалебные слова для первого Омейядского халифа Муавийи (661-680), в чье царствование, по его словам, «по всему миру воцарился такой покой, о каком мы не слышали ни от отцов, ни от дедов наших, и сами не видывали ничего подобного». Нечего и говорить, что столь счастливое состояние не могло продлиться надолго. В атмосфере мира и процветания церковь снова впала в моральную вялость и ереси. И снова Бог наказал арабов за их поведение, вызвав разрушительную гражданскую войну, разразившуюся в 683 году после смерти Иазида I. (На фоне той самой гражданской войны и создавался апокалипсис Псевдо-Мефодия.) Этой войной Иоанн заканчивает свою историю. Повсюду царили чума и голод, знаки Господней немилости. Для Иоанна арабы были орудием Божьим, а принесут ли они добро или зло, зависело от поведения христиан.
Иоанн нигде не упоминает о своих контактах с арабами, но другие христиане в той же местности более активно искали их расположения. Праведный Map Габриэль (?-667) был аббатом монастыря Карминита, расположенного на горе Тур Абдин на юго-востоке Турции, рядом с равнинами Джазиры. Ко времени Габриэля обитель уже была старой и, что примечательно, она до сих пор сохранилась как один из наиболее почитаемых монастырей восточного христианства. Монастырь Карминита был надежным прибежищем для тех, кто отвергал ортодоксальное христианство Византии, и в приходе арабов монахи его видели скорее свой шанс, чем бедствие.
Вот что рассказывает его биограф:
Map Габриэль предпочитал пришествие арабов гнету Византии и потому он помогал им. Так, он отправился в Джазиру к их эмиру, который принял его в великой радостью и оказал ему большие почести за содействие; он вручил ему собственноручно написанную «простагму» во исполнение всех его просьб. Он даровал семантру (деревянное било, которым в восточной церкви собирали народ на молитву) и гарантировал ортодоксам всей Сирии свободу отправлять обряды своей веры, празднества и похоронные процессии и строительство церквей и монастырей. Он освободил от дани священников, дьяконов и монахов. Между тем на других он наложил налог по 4 (дирхема — скромная сумма). Он также повелел язычникам-арабам всемерно оберегать жизни сирийских ортодоксов [85].
Житие Map Габриэля дает едва ли не единственное упоминание о том, что сирийские христиане-ортодоксы помогали захватчикам мусульманам, а не выступали как беспомощные и безучастные зрители, но мы не имеем возможности судить, насколько распространенным было это явление.
Коптские источники имеют ярко выраженное мнение по поводу прихода мусульман. Среди этих источников — житие патриарха Вениамина (622-661), чье патриаршество пришлось на время мусульманского завоевания. Житие дошло до нас в переводе на арабский, сделанном Севиром ибн аль-Мукаффой, епископом Эшмунайна в Среднем Египте, в конце X века. Однако, как он поясняет в предисловии, он составил жизнеописание по греческим и коптским источникам, и содержащиеся в нем события жизни Вениамина и его мнения могут быть гораздо старше и даже относиться к VII веку.
Вениамин стал патриархом во время персидской оккупации Египта, но автор мало говорит о правлении персов, упоминая только, что Ираклий убил Хосрова, царя неверных. Став императором, Ираклий назначил наместником Кира. Столкнувшись с назначением этого ярого приверженца халкедонской церкви, Вениамин, предупрежденный ангелом, посланцем Божьим, бежал. Он привел в порядок дела церкви, написал ко всем епископам, приказывая им скрыться, и удалился в безвестный монастырь в Верхнем Египте, чтобы переждать бурю. Несомненно, это решение было подкреплено пророчеством ангела, что правление Кира продлится лишь десять лет.
Кир выступает в этой истории настоящим злодеем: несколько епископов, пренебрегших советом патриарха скрыться, были «пойманы на лесу его ошибки», и брат самого Вениамина принял мученическую смерть за то, что отказывался признавать решения Халкедонского собора. Назначенцы Ираклия действовали, как волки рыкающие, пожирая истинно верующих в Египте. Контрастом к этому обвинению наш автор рисует в очень умеренных тонах проповедь Мухаммада, который «возвратил идолопоклонников к почитанию единого Бога (аллах вахду), и они называли Мухаммада его посланцем (расул). Его "умма" состояла из обрезанных и молилась обратясь на юг, к месту, которое они называли Каабой» [86].
Тогда Господь отвернулся от армии ромеев за их развращенность и приверженность декретам Халкедонского собора. Вторжение арабов описано кратко и деловито. Автор описывает соглашения, заключенные между мусульманами и египтянами, — соглашения того рода, какие Мухаммад, «раис» (вождь) арабов наставлял их заключать. По ним всякий город, согласившийся выплачивать подати, должно щадить, те же, кто не соглашаются, подвергаются разграблению, а горожане становятся пленниками. «По этой причине, — продолжает автор, — мусульмане не налагали рук на провинцию и ее жителей (т. е. коптов), но уничтожали народ ромеев».
Когда мусульмане взяли Александрию, они снесли стены и «сожгли огнем много церквей», в том числе церковь Святого Марка. Автор с удивительным безразличием относится к этим разрушениям, возможно потому, что большая часть городских церквей была в руках халкедонцев. Гораздо важнее, на его взгляд, было триумфальное возвращение Вениамина. О нем договорился коптский «дукс» по имени Санутий, рассказавший о нем Амру. Тогда Амр в письме дал Вениамину свободный пропуск, и тот вернулся в город. Его встретили великим ликованием, и Санутий представил его арабскому наместнику, на которого патриарх произвел должное впечатление: он сказал, что во всех завоеванных странах не видел священника, подобного этому. Кир тем временем покончил с собой, выпив яд, хранившийся в его перстне. Вениамин распорядился восстановить правление церкви и народа. Затем Амр попросил его молиться о быстром успехе и скором возвращении экспедиции, которую он собирался послать в Пентаполь на Киренаике. Наконец, патриарх произнес проповедь, поразившую слушателей, дал Амру несколько тайных советов, которые все оказались верными, после чего удалился «с почетом и в чести». Весь Египет радовался ему. Амр в назначенный срок отправился в путь в сопровождении Санутия и его корабля. У Санутия также нашлись деньги на восстановление патриархом церкви Святого Марка. Даже после того, как Амр покинул провинцию, и его сменил Ибн Аби Сарх, «любитель денег», который перевел администрацию в Фустат, биограф воздерживается от прямой критики мусульманской администрации.
