Другой путь с равнины на плато лежал гораздо южнее, по ровным и плодородным землям Хузистана, огибая верховье Персидского залива, пересекая реку Таб по длинному мосту сасанидской постройки в Арраджане, и дальше змеился по горам к Бишапуру, столице Шапура I и Истахру, древней столице Фарса. Этот путь был длиннее северной дороги, и летом на нем господствовал свирепый зной, зато дорога тянулась по долинам, где было вдоволь воды и ее редко перекрывали снега. Разумеется, путник или завоеватель мог также переплыть Персидский залив из Аравии на судне и достичь маленького порта, такого как Джаннаба, на иссушенном побережье, а уже оттуда начинать путь в горы. Арабы, чтобы попасть в Иран, использовали все три маршрута.
Само Иранское плато почти не представляет препятствий для продвижения войск. Правда, середина его занята солончаковыми пустынями, но и на севере, и на юге между горами лежат широкие ровные долины. Здесь можно найти воду и, особенно весной, есть пастбища для скота. Арабы сумели пройти по этим ландшафтам на дальние расстояния и с внушительной скоростью. Это позволило им завладеть большими пространствами Иранского плоскогорья в очень короткий срок, за восемь лет от 642-го до 650 года. В то же время это означает, что завоевание оставалось весьма поверхностным. Они установили контроль над большинством основных дорог, а в крупных городах, возможно, появились арабские сборщики налогов, которых защищали маленькие военные отряды. Однако единственным арабским поселением VII века был Мерв на северо-восточной границе. Многих горных долин завоевание вообще не коснулось, только властители их передавали теперь дань арабским сборщикам.
Окончательное поражение персов на равнинах Ирака могло стать окончанием войны. Для мусульманских войск было бы логичным хотя бы на время остановиться и консолидироваться, и в источниках проскальзывают намеки на то, что такая возможность обсуждалась вождями мусульман. Однако Иран был нераздельной частью Сасанидской империи, и ни один уважающий себя шах не мог просто так отдать его врагу. Молодой Йездгерд III, стремящийся утвердить свою власть после политического хаоса, последовавшего за смертью Хосрова II в 628 году, решил вернуть себе тучные земли Месопотамии. Правда, он бежал на восток, чтобы избежать встречи с захватчиками, но затем начал собирать силы, стремясь не допустить их на Иранское плато. Во все провинции западного и северного Ирана рассылались письма с приказом войскам собираться в городке Нихаванд, к которому вело ответвление от большой дороги через горы Загрос. Сам Нихаванд был маленьким, но древним сельскохозяйственным поселением и славился производством шафрана и благовоний. Он был назначен сборным пунктом, вероятно, потому, что стоял на открытой равнине и его окружали хорошие пастбища.
Рассказ о Нихавандской кампании 642 года начинается с ряда писем с приказами о сборе войск от халифа Умара в Куфе и Басре. В Куфе самые ретивые новобранцы вербовались из тех, кто недавно прибыл из Аравии и не успел отличиться в сражениях и набрать добычи: новая кампания позволяла им наверстать потерянное время.
Мусульманские войска собрались на старой Хорасанской дороге, а коней пасли на дворцовом лугу Мардж аль-Кала, где и позже халифы Аббасиды держали племенные конюшни. Затем арабы выдвинулись навстречу персидской армии в Нихаванде, находящемся примерно в 100 километрах от них, не встретив никакого сопротивления. Между тем еще одному войску приказано было встать на границе провинций Фарс и Исфахан, чтобы помешать Сасанидам прислать подкрепление с юга.
Согласно основным арабским источникам, захватчики обнаружили, что персидская армия жмется к ближней стороне расщелины, что оказалось гибельным для многих персов. Арабская армия, согласно правдоподобному рассказу, составляла 30 ООО человек, а персидская — в три или четыре раза больше — преувеличение, типичное для арабских хроник. Силы персов, как и арабские, были сильно разбавлены добровольцами из всех прилегающих областей, пропустившими битву при Кадисии и сражения в Ираке и теперь жаждавшими показать себя. Армия персов была построена в обычный порядок, с командующим, Файрузаном, в центре и двумя крыльями на флангах. Нам, как и в других описаниях сражений, говорят, что они были связаны или скованы между собой, чтобы предотвратить бегство, и что они разбросали позади рядов ежи, опять же с целью помешать отступлению конницы. Арабские историки любят подчеркивать контраст между воодушевленными верой войсками арабов и их раболепными противниками, которых силой гонят в бой. Иранских источников, отражающих другую точку зрения, не существует.
Арабское войско остановилось и раскинуло шатры для командного пункта. Персы закрепились за линией траншей. Мусульмане пытались взять их штурмом, однако без особого успеха, а дисциплинированные персы выступали со своих укрепленных позиций только в удобные моменты. Через несколько дней командующие мусульман собрали военный совет. И опять типичная картина: мусульмане представлены действующими единодушно после спокойного обдуманного обсуждения, возможно, чтобы противопоставить их авторитарному командованию другой стороны.
На совете было решено, что арабская конница будет дразнить противника, изображая подготовку к атаке. Затем всадники отступят, выманив персов из-за траншей на поиски трофеев. Тем временем главные силы мусульман будут выжидать. Вопреки протестам более несдержанных командиров, главнокомандующий Нуман ибн Мутсаррин удерживал их большую часть дня, дождавшись, пока почти стемнело, и уверяя, что Пророк предпочитал для битвы именно это время. Он совершил объезд войск на крепком гнедом коне, останавливаясь у каждого стяга, чтобы обратиться к воинам с призывом. Он напоминал им, что они сражаются не за земли или добычу, которые видят вокруг, но за свою честь и веру. Кроме того, он напоминал им об оставшихся в Куфе соратниках, которым придется плохо, если они потерпят поражение. В заключение он обещал им «одно из двух благ: мученическую смерть и вечное блаженство или скорую и легкую победу».
Когда они, наконец, атаковали врага, победа, кажется, действительно оказалась скорой. Как обычно, большинство сражались пешими, обнажив мечи. Скоро земля пропиталась кровью персов. Кони начали оскальзываться, и командующий мусульман, Нуман, упал с коня и погиб. Несмотря на это, мусульмане продолжали наступление. Персы обратились в бегство и в наступившей тьме многие сбились с пути и погибли в пропасти. Когда великий арабский энциклопедист Йакут в начале XIII века, почти шестьсот лет спустя, взялся за составление большого географического словаря, это русло еще помнили как место гибели персидской армии, открывшее мусульманам путь на Иранское нагорье.
Уцелевшие персы, в том числе и Файрузан, пытались бежать через горы в Хамадан, но их продвижение узкими горными ущельями тормозили забившие дорогу караваны мулов и ослов, груженых медом. Сам Файрузан попытался уйти от погони, покинув тропу и пешком карабкаясь по горам, однако мусульмане скоро напали на его след, и он был убит в схватке.
За военной победой не замедлила сдача городов. Сразу после сражения захватчики окружили городок Нихаванд. Они едва подступили к городу когда хербад, главный зороастрийский жрец, вышел к ним для переговоров. Он предлагал награду—множество драгоценных камней, оставленных там шахом на случай крайней нужды. Жрец предлагал выдать драгоценности в обмен на «аман» — гарантии жизни и неприкосновенности для населения. Предложение было принято, и город без боя перешел под власть мусульман.
Согласно одному рассказу, сокровище представляло собой два сундука жемчугов несметной ценности. Когда о нем сообщили халифу Умару, тот, согласно обычной своей практике, приказал продать жемчуг и разделить деньги между мусульманами. По его приказу содержимое сундуков продали спекулянту, молодому человеку из племени курайш по имени Амр ибн аль-Хурайт, заплатившему за них из жалованья, причитавшегося ему и его семье. Совершив покупку, Амр отправился в Куфу и продал один сундук за сумму, которую перед тем заплатил за оба. Второй сундук он оставил себе, и «это стало началом его великого богатства». Здесь мы видим процесс расточения сокровищ, обращения ценностей в наличные для уплаты войскам и видим также, каким образом ловкие и нечистоплотные личности из ранней мусульманской элиты пользовались им для собственного обогащения.
