– Нашли. Лежал в лесопосадке, недалеко от дороги. Вот только не удалось установить место падения. Все размыло дождем.
Прокурор чуть прищурил глаза.
– Ну, а этот лодочник. Откуда ему стали известны такие подробности о похождениях Краснова в ту ночь?
– Да деревня ведь… Соседство, всякие разговоры… – повел плечами Брагин.
– Нет-нет, это обстоятельство надо…
Телефонный звонок не дал ему договорить. Шигапов поднял трубку.
– Слушаю, – сразу же нахмурил брови. – Где? Когда стало известно? Хорошо. Сейчас прибудет Брагин.
Он положил трубку.
– Звонил участковый инспектор Егоров. На Тихой утонул человек. Придется выезжать тебе…
На берегу толпился народ. Несколько человек, стоя по пояс в воде, шарили по дну реки длинными баграми. Выстроившиеся у воды деревенские бабы всячески поучали их, шумя, как стая встревоженных гусей.
Из толпы навстречу Брагину и Крутикову вышел участковый инспектор Егоров. Подал Брагину старую намокшую фуфайку и коротко проинформировал:
– Исчез лодочник Дудин. Его одежда. Нашли утром на берегу, – показал он рукой на кусты. – Там вон лодка…
Брагин и Крутиков узнали ее без труда. На этой лодке пасечник подплывал к ним два дня назад во время рыбалки. На дне лодки лежало сломанное весло. Неподалеку, у самой воды, валялся кирзовый сапог.
– Это все? – спросил Брагин, осмотрев лодку.
– Да, чуть не забыл! – спохватился Егоров. Он повернулся к песчаной косе: – Принесите-ка пиджак!
Босоногий мальчишка подбежал к участковому и протянул мокрый скомканный пиджак. Егоров развернул его и тоже отдал следователю:
– Это его. Только что вытащили из воды…
Сфотографировав место происшествия и составив протокол, Брагин сказал участковому:
– Мы еще вернемся сюда. А сейчас я хотел бы взглянуть на дом Дудина.
Вместе с начальником уголовного розыска, председателем сельсовета и двумя женщинами, одна из которых – соседка Дудина, прошли в открытую настежь калитку. Посреди небольшого дворика стояла старенькая покосившаяся избушка. Стекла на окнах серые от пыли, ставни в трещинах. Со стен местами свисала позеленевшая пакля.
– Вот это и есть хижина Дудина, – сказал председатель и, покачав головой, добавил: – Срам какой… А ведь предлагали построить приличный дом.
Скромно выглядела и внутренность избы. Узкая металлическая кровать, кухонный стол, шкаф со старыми книгами да пара стульев – вот все, что занимало две крохотные комнатки. На столе возле немытой посуды валялись остатки лука, колбасные кожурки.
– Я посмотрю тут кое-что, – сказал Брагин Крутикову, – а ты проверь соседнюю комнату.
Подойдя к столу, следователь заметил среди остатков пищи кусочек скомканной бумаги. Он развернул его. Стоявшие чуть поодаль женщины вытянули головы, пытаясь рассмотреть находку.
– Подойдите, подойдите поближе, – пригласил следователь и прочитал вслух, медленно выговаривая слова:
«Уж больно зарвался ты, Ильич. Выследили мы: с ментами, оказывается, снюхался. Рыбку им помогаешь ловить. Друга нашего Тишку заложил, паскуда. Может, ты и с нами хочешь сыграть такую шутку. Ничего у тебя не выйдет. Мы уже тут все обмозговали насчет тебя. Будешь лежать на дне речушки и кормить рыбешек, которых ты больно ловко сажал на крючки. У нас на счету каждый твой шаг. Так что недолго осталось смердить козлиной голове твоей».
Ниже стояла неразборчивая подпись.
Прочитав записку, следователь обратился к женщинам с вопросом:
– Скажите, вчера вы тут ничего особенного не заметили?
– Да вроде бы ничего, – заговорила старушка, соседка Дудина. – Вот только чудной он какой-то был вчера, Иван Ильич наш. Пришел, значит, к Трофиму, мужу моему, трясется весь, мается. Эх, говорит, большую беду я на себя накликал. Несдобровать мне теперь. Они, говорит, ни за что меня не простят. А кто это они-то, не говорит сам. Потом выпили с Трофимом моим по стаканчику, гляжу – успокоился. Пойду, говорит, спать, устал очень. Ежели случится что со мной, не поминайте, говорит, лихом. Да с тем и ушел. – Соседка окинула печальным взглядом стены комнаты, лежащие на столе кожурки и чуть всхлипнула. – Одинокий он был, Иван Ильич-то. Не якшался ни с кем. Даже женушки не имел, горемышный…
Прихватив записку, Брагин с председателем и понятыми прошли в комнату, где находился Крутиков.
– Ну, что тут у тебя? – обратился следователь к капитану, который, присев на корточки и приподняв коврик, с каким-то пристальным вниманием глядел на пол.
– Смотрите, – сказал Крутиков, показывая на доску, – между половицами везде грязь, а здесь в щелях чисто, словно вынимали доску и лазили под пол… – Он немного подумал и попросил председателя сельсовета принести топор.
Когда тот вернулся, капитан взял у него топор и, засунув острием в щель, довольно легко вывернул половицу, засунул руку в дыру, пошарил в ней.
– Ну, что я вам говорил! – вытащил он наружу охотничий патронташ. – Отличная находка, не правда ль? Забыли, видать, второпях…
В патронташе не хватало четырех патронов.
Краснов был угрюм и зол. Узнав, что его привели на очередной допрос, он недовольно посмотрел на следователя.
– Опять трепать нервы? Ну, давайте, давайте. Можете задавать хоть тысячу вопросов, а у меня ответ один: никого не убивал, ничего не знаю! Понятно?
Брагин оставался невозмутим.
– Да не кипятитесь вы, Краснов, – с укором произнес он. – Будто у вас одних нервы. Давайте поговорим без обиняков. В ту ночь вы находились в городе, добирались домой. Может быть, все-таки видели…
– Не тяни ты из меня жилы, начальник! – грубо оборвал его Краснов. – Не думай, таких, как ты, я повидал на своем веку будь-будь. Ты объясни мне прежде: почему я здесь? Что я сделал такого? Что, черт подери?
Брагин молча смотрел на Краснова. «Экая ты темная головушка!»– хотелось ему сказать, но он лишь отодвинул в сторону приготовленный для допроса протокол и чуть отстранился от стола.
– Почему вы здесь? Я отвечу вам. – Голос следователя стал чуть суров и сдержан. – Скажу сразу, ваше пребывание здесь ни мне, ни моим коллегам не доставляет удовольствия. Напротив, оно даже омрачает настроение…
Краснов слушал с ухмылкой.
– Но случилось так, – продолжал Брагин, – что на вас пало подозрение. И подозрение это усугублялось не только стечением ряда обстоятельств, но прежде всего, Краснов, вашей озлобленностью… упрямством. А ведь, казалось, чего проще, спокойно, без излишней суеты разобраться в происшедшем, расставить, так сказать, все по своим местам. С первого дня мы пытаемся сделать это, но вы, извините, ведете себя неразумно…
– Зубы заговариваешь? – выдавил из себя Краснов, с вызовом уставившись на следователя. – Напрасно стараешься. Меня на мякине не проведешь! Сам не тушуюсь, друзей не закладываю…
«Он все-таки что-то знает!» – промелькнуло в сознании следователя. А вслух он сказал:
– Никто вас не собирается провести на мякине. Тут, наоборот, нас пытаются…
– Кого это – нас? – вскинул брови Краснов.
– Меня и вас! – уточнил следователь.
Краснов хмыкнул и с подозрением посмотрел на Брагина:
– Что-то не понимаю я вас, гражданин следователь… – Он незаметно для себя опять перешел на «вы».
– Да я вот все пытаюсь объяснить, а вы перебиваете. Зубы, мол, заговариваете…
– Ладно, извините, – пробурчал Краснов.
– Ну, так слушайте! – Следователь перешел на официальный тон. – Уж если хотите знать, здесь вы только потому, что кое-кому из ваших так называемых друзей слишком дорога собственная шкура и они пытаются подставить взамен чужую. И что печальнее всего: вы всячески помогаете им в этом…
– Ничего не возьму в толк, гражданин следователь…
Брагин вынул из стола записку, обнаруженную в квартире Дудина и протянул ее Краснову:
– Вот, прочтите. Нашли в доме лодочника Дудина. Вчера он исчез безвестно…
Краснов посмотрел сначала на записку, потом на следователя, затем снова на записку и принялся читать, беззвучно шевеля губами. На лбу выступила испарина. Прочитав несколько раз записку, он с полминуты сидел в раздумье, затем со злостью бросил ее на стол и процедил сквозь зубы:
