Лизи обняла ее, охваченная беспокойством.

– Дорогая, давай зайдем внутрь. Мы можем поговорить об этом в гостиной и…

– Нет! – воскликнула Анна, ее глаза расширились от страха. – Не о чем разговаривать, Лизи! Моя жизнь закончена. – И она согнулась, всхлипывая от боли.

Лизи никогда так сильно не боялась. Обняв Анну, она повела ее к лоджии за домом, на скамейку. Усадила всхлипывающую сестру и села рядом с ней, держа ее за руки.

– Ты больна? – спокойно спросила она, изо всех сил стараясь скрыть беспокойство.

Анна подняла на нее взгляд.

– Я беременна, – сказала она.

Лизи была уверена, что ослышалась.

– Прошу прощения?

– Я беременна, – повторила Анна, снова разрыдавшись.

Лизи никогда раньше не была так потрясена. Пока Анна рыдала, она держала ее руку и пыталась собраться с мыслями.

– Твоя жизнь не закончена. Ты любишь Томаса, и такие вещи случаются. Когда должен родиться ребенок? – И все-таки ей было трудно поверить, что она позволила Томасу такие вольности до свадьбы.

Не поднимая взгляд, Анна сказала:

– В июле.

Свадьба была назначена на 5 сентября.

– О, что же мне делать! – заплакала Анна.

Только теперь Лизи осознала всю серьезность ситуации. Ребенок родится сразу же после свадьбы. Жизнь Анны может быть полностью разрушена, все двери в приличные дома закроются для нее. Она сглотнула, онемев от масштабов обрушившегося на них бедствия. И затем ей пришло на ум решение проблемы.

– Ты просто перенесешь свадьбу, например на май. Конечно, тебе придется уехать, чтобы родить ребенка, но только ты, Томас и я будем знать правду. – Лизи улыбнулась, но Анна посмотрела на нее с таким удивлением, что она почувствовала свою улыбку неуместной. – Ты не сказала Томасу? – медленно спросила она.

Выражение лица Анны не изменилось. Она лишь раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но так и осталась стоять. Она закрыла глаза и прошептала:

– Ребенок не от него.

У Лизи упало сердце. Она не могла произнести ни слова от удивления.

Анна отвернулась, задыхаясь от всхлипываний:

– Моя жизнь кончена, Лизи. Я все потеряю, включая Томаса. О боже!

Лизи не могла ясно мыслить. Но, даже сидя здесь, огорченная за сестру, полная ее ужаса, она не могла понять, как такое могло случиться. Как она могла подпустить к себе другого человека?

– Кто отец? – услышала она свой голос.

Анна не посмотрела на нее, лишь покачала головой.

Лизи изо всех сил пыталась сохранить самообладание. Все совершают ошибки. Не важно, кто отец. Это вообще не ее дело. И все же она не могла не думать о том, кто сделал с ее сестрой такое прошлой осенью. Лизи понятия не имела. У Анны было столько поклонников.

Что действительно имело значение, так это поиск решения этой ужасной проблемы. Как предотвратить позор Анны? Лизи облизнула губы.

– Мне нужна минута на размышление.

– Лизи, то, что случилось, ужасно! – заплакала Анна, повернувшись к ней. – Это случилось еще до того, как Томас начал ухаживать за мной. Я знаю, тебе не понять, так как ты никогда не целовалась. За одним поцелуем последовал другой… Мне так жаль!

Лизи кивнула. И все же оставался еще один вопрос, который она хотела задать.

– Отец ребенка знает?

Анна покачала головой:

– Нет. Он понятия не имеет.

– Анна, вместо помолвки, ты могла бы выйти за него?

– Он никогда не опустится до того, чтобы жениться на мне, – ответила Анна. Было ясно, что отец ее ребенка из знатного рода. – Лизи, я знаю, ты, должно быть, сомневаешься во мне, но я действительно люблю Томаса. Я знаю, что влюблялась и до этого, но такого раньше никогда не чувствовала.

Лизи мрачно посмотрела на свою красавицу сестру.

– Как я могла в тебе сомневаться? Я никогда не видела тебя более счастливой, чем сейчас, – серьезно произнесла она. У Анны было полное право на счастливую жизнь с человеком, которого она любила. Одна ужасная ошибка не должна разрушить все это. Лизи глубоко вздохнула и посмотрела на сестру. Здесь и сейчас она приняла решение.

– Что это? – прошептала Анна, широко раскрыв глаза. – Я никогда еще не видела тебя такой решительной.

Лизи стояла, расправив плечи, чувствуя, словно готовится к бою.

– Я найду решение этой проблемы. Клянусь! Не бойся, ты выйдешь за Томаса, и никто, никто никогда не узнает об этом ребенке.

Письмо пришло на следующей неделе. Увидев почтовую марку, Лидия пришла в бурный восторг, приказав всем собраться в гостиной, чтобы она смогла прочесть содержимое письма.

– О, как же давно мы не получали новостей от вашей дорогой тетушки Элеонор! – воскликнула Лидия, ее щеки покраснели от возбуждения. Элеонор де Берри была не только богатой – ходили слухи, что она владеет состоянием в сто тысяч фунтов и еще не назвала своих наследников. Тетушка весьма чудаковата, необыкновенно прямолинейна и часто недружелюбна. И все же, по финансовым и социальным причинам, мама дорожила таким важным знакомством. – Я так надеюсь, что она решила навестить нас – или, даже лучше, пригласить нас в Дублин или Глен-Берри!

– Мама, ты должна успокоиться, – твердо сказала Джорджи, когда они вошли в гостиную.

– О, я в порядке! Никогда еще не чувствовала себя лучше! Отец! – воскликнула она. – Иди в гостиную! Элеонор прислала письмо! О, я подозреваю, что она приглашает нас в гости, ведь прошло уже более полутора лет с тех пор, как мы виделись с ней! – Мама широко улыбнулась трем дочерям, которые проследовали за ней в гостиную.

Лизи слегка улыбнулась и села, осторожно положив руки на колени и избегая встречаться взглядом с Анной. Щеки Анны горели, несомненно от чувства вины.

Красиво написанное письмо от Элеонор было подделкой.

Из сестер только Джорджи не знала об этом. Джорджи могла быть очень нравоучительной и правильной, поэтому они пока не раскрыли ей секрета Анны. Лизи планировала сделать все в Дублине, на всякий случай, если Джорджи не одобрит их обман.

– Я уверена, это просто письмо, – сказала Джорджи, и Лизи знала, что она изо всех сил пытается скрыть, как ее это волнует. Но сдержанный тон Джорджи противоречил блеску в ее глазах. – Не надо рассчитывать на воссоединение. – Джорджи посмотрела на Лизи, которая слегка улыбнулась ей. Лизи знала, как сильно Джорджине нравится Дублин. В последний раз, когда они видели свою тетю, Элеонор неожиданно появилась в Рейвен-Холле, оставшись там на целых три недели. Давно уже их не приглашали в элегантный дом Элеонор на Мэрион-сквер.

Мама стала обмахиваться письмом.

– Где отец? О, как же мне нравится Дублин, – заявила она.

Анна чуть заметно улыбнулась Лизи, быстро обменявшись с ней взглядом.

Лизи быстро отвернулась.

– Тетя Элеонор приглашает нас в Глен-Берри в Уиклоу, – спокойно проговорила она. Ее сердце очень быстро билось.

– Да, но в июле или августе. Я уверена, что она пригласит нас в Дублин, вот почему так взволнована. Конечно же в городе будет несколько модных богачей, несмотря на то что наши лучшие молодые люди в Лондоне! – Мама еще сильнее замахала письмом. – Отец!

Он вошел в гостиную как раз в этот момент, опираясь на трость, поскольку его левое колено болело сильнее, чем прежде, на этой неделе.

– Лидия, я не глухой. Итак, насколько я понимаю, мы получили приглашение от моей сестры?

– О, я молюсь, чтобы так и было! – воскликнула Лидия и начала быстро читать.

Лизи отказывалась смотреть на Анну сейчас.

– Оно было отправлено пять дней назад! – воскликнула она. – О, жаль, что у нас не такая почта, как в Англии!

– Мама, читай вслух, – мягко попросила Джорджи.

– «Мои дорогие Джеральд и Лидия, – прочитала она, – я надеюсь, с вами все в порядке. Я не очень хорошо себя чувствую и хочу, чтобы ваши три дочери погостили у меня до тех пор, пока мое состояние не улучшится. По словам моих врачей, это будет через несколько месяцев.

Я жду Джорджину Мей, Анабель Луиз и Элизабет Энн в Мэрион-сквер на следующей неделе. С наилучшими пожеланиями. Элеонор Фицджеральд де Берри».