Около монастыря находились конюшенный и гостиный дворы, а дальше, уже за озером — «коровий двор». Скотные дворы и конюшни всегда старались размещать подальше от монастыря, чтобы не осквернить монастырскую землю. Согласно древнему Студийскому уставу лошади и волы в монастыри не допускались. В Пертоминском монастыре был такой случай: иноки неосмотрительно поставили скотный двор близко к обители. Но в неделю мясопустную он сгорел, в пожаре погибли весь корм и две коровы. Монахи сильно горевали о потере, так как в монастыре всегда было скудно с продовольствием. Но вскоре после пожара старцу Авраамию во сне явились святые Вассиан и Иона Пертоминские и ободрили иноков. «Не скорбите, братия, о случившемся пожаре, — сказали святые, — ибо все сгоревшее восполнит вам Господь; тот двор стоял нехорошо — близко от монастыря, теперь же снова устройте этот двор, но около своего озера» ( РНБ. Соф.№ 182/182. Л. 194). И действительно, через три дня после чудесного явления святых в монастырь прибежала росомаха; братия поймали зверя и продали его за двадцать гривен серебра. На эту сумму они построили новый скотный двор около озера. А Соловецкий игумен святитель Филипп (Колычев) предусмотрительно построил коровий двор далеко за монастырем — на Муксолме.
«За внешними службами заканчивался круг монастырских строений и начиналась вотчина — „подмонастырье“» ( Никольский. Т. 1. Вып. 1. С. 274). В трех деревнях, принадлежавших Сийскому монастырю в 1556 году, стояли житницы, где также хранился хлеб. Между озерами Михайловским и Долгим была устроена мельница ( Макарий. Антониев Сийский монастырь. С. 5, 8—13).
По мере того как монастырь богател, расширялся, его хозяйство становилось все более разветвленным, соответственно увеличивалось количество служебных Построек и дворов. В конце XVI века Кирилло-Белозерский хмонастырь был одним из самых богатых среди русских обителей и самым большим по занимаемой территории. «Если бы путешественник в конце XVI в. вошел через „Святые ворота“ на монастырский двор, — писал Н. К. Никольский, замечательный знаток истории и быта Кирилловской обители, — и направился к церкви Успения, то прежде всего он увидел бы направо от ворот, насупротив трапезы, две игуменские келлии, между ними „сенцы дощатые“ и рядом с кельями на той же стороне (в 1601 г.) — до пяти братских келий. Обратясь налево (при входе во „Святые ворота“) он увидел бы напротив игуменского жилья длинную полосу братских келлий, тянувшуюся вдоль каменной ограды и образовавшую полукрут около церкви Успения и Архангела Гавриила» ( Никольский. С. 276). Налево от Святых врат, под алтарем церкви Иоанна Лествичника находилась «сторожня» для старцев — сторожей, «которые у ворот берегут». Келейный ряд заканчивался у церкви Преображения, в 1601 году в монастыре насчитывалось по описи 47 келий. Все кельи стояли отдельно друг от друга, а не образовывали единые корпуса, как перестроили их позже — в XVII веке. Между Успенским собором и трапезной (то есть рядом с теми зданиями, где чаще всего использовались книги) размещалась книгохранительная палатка.
В противоположной стороне монастыря, за игуменскими кельями и казенной палатой, располагавшейся направо от Святых врат, «тянулся длинный пояс одноэтажных и двухэтажных, каменных и деревянных хозяйственных строений, средоточием для которых служила монастырская трапеза. Ближайшее назначение этих строений было по преимуществу кухонное» ( Там же. С. 219).
Когда в обителях сооружали каменные трапезные палаты, то под ними обычно устраивали пекарню. Теплый воздух от печей по воздухоотводам внутри стен подавался наверх — в трапезную и примыкавшую к ней церковь и отапливал их. Подобным образом были устроены трапезные в Кирилло-Белозерском, Соловецком, Саввино-Сторожевском и других монастырях. Их мудрое и оригинальное устройство поразило архидиакона Павла Алеппского, сопровождавшего в середине XVII века в Москву Антиохийского патриарха Макария. Вот что он писал об уникальной четырехэтажной трапезной Саввино-Сторожевского монастыря: «Нас… повели в монастырскую трапезную, огромную, удивляющую своей стройной архитектурой, величиной, простором и обширностью своего изумительного свода; она не имеет подобной себе ни в монастыре Святой Троицы, ни в знаменитом Новгородском монастыре Святого Георгия. Она имеет кругом окна со стеклами, все углы ее связаны железом, и такие же связи идут от арки до арки. Вся она утверждена на одном столпе, но толщина ее фундамента и стен огромна. Удивительно искусство ее постройки и ее архитектура! Она построена посреди монастырского двора. Когда клали ее основание, то устроили в нижней ее части… погреба для монастырских напитков, — это первый этаж. Над ним — второй этаж, где помещается монастырская кухня, кругом которой идут келлии для служителей. В них множество печей, которые, равно как и трубы от кухонной печи, все искусно проведены по стенам и выходят в трапезную, которая поэтому зимой всегда бывает теплою. Третий этаж — помещение трапезной; переднюю часть ее занимает пятая малая церковь, еще не достроенная, во имя святого царя Владимира. Потом повели нас в четвертый этаж, находящийся над всем остальным (помещениехм), одинаковой величины с трапезной; он называется монастырской казной и имеет кругом многочисленные окна. Утверждают, что если даже монастырь будет осаждаем несколько лет, то одежды, облачения, редкостные украшения, мебель, материи, ему принадлежащие, не пострадают от плесени, моли и прочего, ибо под всем потолком здания сделан переплет из железных и деревянных балок, и на них расстилают одежды, ковры и облачения: воздух проникает в изобилии через окна и вещи не портятся» ( Путешествие Антиохийского патриарха Макария. С. 131–132).
К трапезной примыкала братская большая поварня, кроме нее в монастыре было еще пять поварен. При службах обычно жили старцы, которые ими заведовали. Так, около кирилловской трапезной стояли две каменные кельи, где находился склад посуды и жили два подкеларника и чашник, в ведении которых был этот склад. Рядом с сытной палаткой, где ставили «квас медвяной», находилась воскобойня — каменная келья, в которой делали восковые свечи и жили пономари. На втором этаже сытной палатки и воскобойни находилось одно из сушил, здесь хранили хлеб и крупу для расходов поварни, располагавшейся рядом. Неподалеку от поварни стояли две деревянные кельи, одну из них занимал большой поваренный старец, в другой жили помогавшие ему «служебники» или «детеныши». Кроме того, существовала еще поваренная изба, в которой поваренные старцы жили летом.
За поварней, ближе к городской стене, находилась квасоварня со своим амбаром. Около нее размещалось трехэтажное строение, в нижнем этаже которого находился квасной ледник (погреб, где хранили квас), на втором — палатка, еще выше — сушило. Кроме квасного ледника, в монастыре было еще пять каменных ледников. Они размещались за игуменскими кельями. Верх ледников, как обычно, занимали два деревянных дощаных сушила, в одном из них хранили запас вяленой и сушеной рыбы, в другом держали «старческое всякое платье».
Большие монастыри были, как правило, крепостью не только духовной, но и военной. Они устраивались в неприступных местах, имели мощные оборонительные стены с башнями и бойницами. Были в монастырях и свои «оружные» палатки, где хранили оружие: его покупали, добывали как трофей в ходе военных операций, получали от жертвователей в качестве вклада. В Кирилло-Белозерском монастыре первая «оружная палатка» появилась после 1601 года, ее построили при входе в обитель, направо от Святых врат. Но и ранее этого времени монастырь имел свое оружие: пищали английской работы, «московского дела», «домашнего дела» (то есть местного производства), самопалы «корельские, свитцкие, московского дела, шкотцкие». Холодное оружие изготавливали преимущественно окрестные крестьяне.
Размещение всех служб в монастыре было компактным и продуманным. Например, на территории малой Ивановской обители, составлявшей часть Кирилло-Белозерского монастыря, размещались огороды. Здесь же у ограды находились небольшая деревянная поварня, в которой варили капусту, выросшую на этих самых огородах, и деревянные погреба, где капусту хранили в соленом и свежем виде. Около огородов располагались кельи, где жили «старец огородник да детеныши».
