«Вода — это жизнь» — такой слоган можно встретить и в брошюрах о здоровом образе жизни, и в рекламе напитков, и даже на большом щите на небоскребе в центре Манхэттена. К воде у американцев действительно особое отношение — как к важнейшему источнику хорошего здоровья. В образ современного молодого американца непременно вписывается бутылка с «Аква минерале» или другой очищенной водой. Пьют все и много. Пьют в транспорте, на улице, на пляже. Пьют далеко не всегда потому, что хочется пить. А потому, что «вода — это жизнь».

Американец начинает любую еду со стакана ледяного напитка. Чаще всего это простая вода со льдом. Но может быть и сок. Люди постарше предпочитают почему-то холодный чай с лимоном, но без сахара. На мой вкус — гадость. Почему чай с лимоном — я понять еще могу. Но почему без сахара? Впрочем, американцев об этом спрашивать бесполезно, это уже привычка, а откуда она пошла, сейчас и не вспомнишь.

Вариантов напитков может быть много, но присутствие в них льда неизменно. Я много раз попадала в неловкое положение, когда, забыв предупредить в самолете, в киоске, в ресторане, обнаруживала у себя в стакане с напитком прозрачные кубики. В любом доме в морозилке всегда стоит форма для льда. А в любой гостинице, даже в дешевом общежитии для наемных рабочих, есть машина, выдающая лед бесплатно.

Однако воду потребляют не только внутрь. Американцы также любят часто мыться. Голову моют ежедневно, душ принимают один-два раза в день. Одежда на молодом человеке может выглядеть небрежно — висеть мешком, сверкать дырами (что соответствует современной молодежной моде), но при этом она всегда будет чистой, а от него самого будет пахнуть хорошим дезодорантом. Современные девушки, часто отказывающиеся от всякого макияжа, тем не менее самым внимательным образом следят за своими волосами. Всевозможные шампуни, муссы, гели делают их волосы очень красивыми — пышными и блестящими.

Ну и, конечно, американцы много плавают. Бассейн есть в любом университете, в любой (кроме уж очень дешевых) гостинице. Голубые водные квадраты посверкивают там и сям в городских кварталах. Иногда это довольно большой водоем, скажем, часть стадиона. Но чаще — маленькие, просто у жилого дома. Меня, страстную любительницу поплавать, всегда радует, что в жаркую погоду из многоэтажного дома, где я остановилась, можно с полотенцем спуститься вниз и нырнуть в голубую прохладу.

К своим бассейнам американцы так привыкли, что предпочитают их морю, океану. Даже тогда, когда специально к этому океану приехали отдыхать. При этом обнаруживается куча всевозможных препятствий для плавания. То очень холодная вода — + 68° по Фаренгейту (20° по Цельсию). В Майами-Бич при такой температуре я плавала одна — к удивлению загорающих на берегу и тревоге спасателей на вышках. То вода недостаточно чистая — принесло откуда-то водоросли. То ужасные волны — целых два балла. То по громкоговорителю: «Attention! Attention! Jellyfish!» — а это всего лишь медузы. То — акулы. Правда, никто их не видел, никто не предупреждает. Ну а вдруг! И вот отдыхающие, позагорав на пляже, возвращаются в свои гостиницы и там плавают в луже бассейна, предпочитая ее океаническому простору.

В своей книге Йел Ричмонд посвящает российскому алкоголизму целую главу. Однако заканчивает ее неожиданно: «Уровень потребления алкоголя per capita в России и США не слишком отличается». Но, позвольте, откуда же тогда такая разница в «алкоголизации», которая видна невооруженным глазом? Почему за все время в Америке я почти не видела пьяных? Только разве среди нищих, бродяжек, побирающихся как раз на выпивку. И это в то время, как человек, шатающийся на нетвердых ногах, бормочущий под нос что-то невразумительное или, наоборот, орущий песни во все горло — картина в России привычная. Йел Ричмонд отчасти отвечает на этот вопрос: «Американцы больше пьют вина и пива, а русские — крепкие напитки, водку и коньяк».

Отношение американцев к пиву как к серьезному алкоголю меня всегда забавляет. Семнадцатилетний Ник вернулся с вечеринки у приятеля. Наутро в доме похоронное настроение. Что случилось? «Ах, не спрашивай, — говорят огорченные родители, — вчера Ник впервые выпил целый стакан пива. Так вот и становятся алкоголиками». Моя студентка Сэра решила порвать со своим бойфрендом: «Я думаю, что он пьяница: он может выпить за один раз две банки пива».

Правда, красное сухое вино американцы любят. Пьют его обычно перед сном. Мода эта пришла из Франции и Испании. Считается, что так эти европейцы эффективно предупреждают болезни сердца.

Не видно пьяных американцев и потому, что пьянство — большой позор. Российское сочувственное отношение к «принявшему на грудь» в Америке вызывает большое удивление. Уж раз ты выпил и опьянел, постарайся хотя бы это скрыть.

В отеле «Мэйли екай корт» в Гонолулу я зашла утром в бар выпить чашечку кофе. Пожилой бармен, взглянув на меня внимательно, спросил: «И рюмку коньяка?» Но увидел мою реакцию, извинился и объяснил: «Мне показалось, что вы из России. Тут ко мне каждое утро приходят двое русских из номера „люкс“ и просят дать им по стакану коньяка. Иногда после этого еще и еще... Мне не жалко, я наливаю. Только не пойму, почему они в номер-то не заказывают. Ведь там никто не увидит, что они пьяные, а здесь же в баре все на виду».

И все-таки алкоголики в Америке есть. Я, правда, знаю об этом больше по статистике, но косвенно еще и по той популярности, которой пользуются здесь общества анонимных алкоголиков. Для меня было настоящим шоком, когда я узнала, что Мэри Пирсон, такая гармоничная, такая светлая, лечилась именно в этом обществе.

Жизнь у Мэри в годы ее детства и юности не была медом намазана. Отец рано умер. Девочке пришлось три раза приспосабливаться к разным отчимам. В 16 она уже уехала из дома, работала, училась. А потом влюбилась в Тома, «человека без недостатков», по ее словам, кроме одного: он оказался запойным пьяницей. И Мэри тоже стала выпивать. Однажды, будучи сильно пьяным, он погиб в автокатастрофе. Тогда Мэри от отчаяния запила по-черному. Вскоре она почувствовала, что гибнет, что самой ей не справиться со своей бедой. И пришла в Общество анонимных алкоголиков.

Отделения этого Общества открывались у нас тоже, но в последнее время о них что-то не слышно. А в Америке они работают успешно. Суть их деятельности, как я поняла со слов Мэри, сводится вот к чему. Люди, уставшие от презрения окружающих, от непонимания их проблем, от безнадежной борьбы со своей порочной привязанностью, собираются вместе. Не для того, чтобы кто-то в очередной раз прочел им наставление, а чтобы поделиться друг с другом своей бедой. Изо дня в день они начинают понемножку сокращать потребление крепких напитков. Этим маленьким победам каждого радуются все. Кто-то не выдерживает, срывается. Тогда остальные его поддерживают, подбадривают. Здесь нет никаких лекарств, никаких зашитых ампул. Есть только собственная воля, укрепленная волей десятков других.

Работа Общества, по мнению специалистов, — наиболее эффективная форма борьбы с пьянством. Сильнее, чем запрет продавать алкоголь раньше 21 года. Сильнее, чем штраф за распитие спиртных напитков в общественных местах. Хотя все это, конечно, тоже действует. Борьба с алкоголем приветствуется и руководством компаний. Все чаще здесь устраивают корпоративные праздники не по вечерам, после работы, а днем, во время ланча. И приглашают не только самих сотрудников, но и членов их семей. И, разумеется, никакого алкоголя на столах.

Их довольно много при том, что худощавость непременно входит в понятие красоты по-американски... При бесконечном муссировании темы диеты... При часто и с придыханием повторяемом слове «диета». Как при всем этом могло появиться такое количество толстяков? Это не просто полные, упитанные, это толстые люди. Это чрезмерно грузные, иногда по 150-200 килограммов. Для них придуманы специальные термины: overweight (сверхтяжелые, obese (тучные).