Уже в первой половине 1943 года позиция руководства 4-го отдела в тактическом построении агентурно-оперативной и разведывательно-диверсионной деятельности существенно изменилась, что видно из обмена письмами между руководителем оперативной группы при 2-й партизанской бригаде Репиным и Кожевниковым, назначенным в июне 1943 года заместителем начальника УНКВД ЛО.

Не зная о состоявшемся назначении, Репин в июне 1943 года пишет Кожевникову как начальнику разведотдела частное письмо, что в практике взаимоотношений «подчиненный — начальник» случай исключительный. Сразу извиняясь за частный характер письма, Репин объясняет свой поступок тем, что ему следовало бы представить отчет, но отчитываться за столь короткий срок нечем, и что по этой причине приходится писать письмо-размышление. Видимо, такое чистосердечное начало пришлось Кожевникову по душе. В ответном, также частном письме, выдержанном в спокойном тоне, Кожевников переориентировал Репина по задачам, стоящим перед оперсоставом в тылу противника. Кожевников одобрил усилия сотрудников группы Репина по вербовке агентов и сведение их в две резидентуры. Однако он подчеркнул, что в настоящее время надо приобретать хороших агентов в среде местных жителей для внедрения в разведывательные и контрразведывательные органы противника и созданные им антисоветские формирования, но таких агентов, как рекомендовал Кожевников, следует тщательно проверять. Как на одну из первоочередных задач Кожевников указывает на важность контроля за воинскими перевозками противника и на их дезорганизацию. Что касается вербовки внутрибригадной агентуры и контрразведывательной работы по личному составу, то Кожевников прямо указывает, что «вопрос обслуживания полков — для нас задача второстепенная».

Репин в письме пожаловался на отсутствие в группе опытных работников и радиста, отмечая, что погибли Ивановский и Бражкин, ранены и отправлены в тыл Староладко и Крупин, по линии штаба партизанского движения командиром 1-го полка назначен уполномоченный И П. Подушкин, а Н.В. Козырев — к нему комиссаром, а также, что в соответствии с поступившим распоряжением он передал сотрудника Шатилова в опергруппу Авдзейко. Кожевников пообещал прислать трех оперативных работников и радиста, что вскоре было сделано.

Однако явных положительных сдвигов в работе опергруппы не произошло да и не могло произойти. Чтобы перестроить работу согласно изложенным в письме рекомендациям, требовалось время, да еще и внимание опергруппы постоянно отвлекали внутрибригадные проблемы личного состава, от которых просто так не отмахнешься. В бригаде имели место факты ведения антисоветских разговоров и распространения пораженческих слухов, находились лица из числа даже средних и младших командиров, которые подбивали бойцов на дезертирство. Не удавалось искоренить случаи членовредительства и грабежей местного населения — и все это несмотря на строгие дисциплинарные меры. Так что внутрибригадной работой приходилось заниматься в полном объеме, а задача по проникновению в немецкие спецслужбы хотя и злободневная, но может и подождать. Да к тому же она требует опытных кадров, а их все-таки в распоряжении Репина не было, как не было у него самого опыта комбинаций по продвижению агентуры к противнику, что он самокритично признал в своей статье, опубликованной уже в 60-е годы в одном из номеров чекистского сборника.

Можно, конечно, умиляться этой переписке — как оправданиям Репина, так и снисходительности Кожевникова. Однако проблема от этого никуда не делась, и, как оказалось, не так уж она зависела только от личности начальника опергруппы. В августе 1943 года по причине болезни Репин был отправлен в советский тыл, а руководителем группы стал Н.В. Сергеев, оперативная деятельность которого тесно свела его со 2-й партизанской бригадой. Однако результаты работы оперативной группы от этой замены не улучшились.

Можно с полным основанием утверждать, что именно в этот период было принято решение о создании оперативных баз.

Принципиально иные по своей организационной форме, они должны были стать независимыми от бригад, располагать собственной материально-технической базой, иметь свои основные и запасные места базирования, удаленные от вынужденных маршрутов перемещений бригад, уходящих от карателей. Одновременно с этим они должны были находиться на стратегически важных направлениях диверсионной деятельности, которые определялись командованием Ленинградского и Волховского фронтов. Кроме этого, оперативные работники баз должны были помочь сотрудникам оперативных групп разобраться с агентурным аппаратом, некоторых агентов по согласованию с руководством 4-го отдела взять на личную связь.

Перед тем как принять решение, где расположить оперативные базы, руководство отдела провело обстоятельное изучение обстановки в зонах, которые априори являли собой стратегически важные направления разведывательной и диверсионной деятельности Управления, увязанные с планами ЛШПД, командования Балтийского флота, Ленинградского и Волховского фронтов. Место расположения базы должно было быть, во-первых, безопасным, во-вторых, при этом находиться в наибольшей близости к важнейшим коммуникациям, используемым противником в своих стратегических целях.

Для решения этой задачи в первой половине 1943 года в намечавшиеся зоны разведывательных и боевых действий баз были заброшены несколько разведывательно-диверсионных групп.

Среди них:

Кингисеппское направление

1) 23 января 1943 г. разведывательно-диверсионная группа «Смирнова» в составе 4 человек была заброшена в Кингисеппский район, где сразу попала под немецкую карательную операцию. Вернулся обратно только один ее участник — Н.И. Савельев, ранее уже неоднократно побывавший в тылу противника. Позднее он прославится как командир отряда прикрытия при 2-й оперативной базе, которая была создана именно в зоне действия группы «Смирнова».

2) 26 января в район Кингисеппа заброшена группа «Минеры» в составе 4 человек. После приземления группа на связь не выходила, и никаких сведений о ней в 4-й отдел не поступило. По-видимому, все они погибли.

3) 5 февраля 1943 г. в зону разведывательно-боевых действий в Кингисеппском и Волосовском районах забрасывалась группа «Громова» в составе 5 человек. В живых после боя с карателями остались радистка Михайлова и боец Докторов, которые примкнули к одному из партизанских отрядов, где вышли на контакт с оперработником.

4) 6 марта 1943 г. в район Кингисеппа по льду Финского залива на санях выведена группа «Эстонцы» в составе трех человек. Сведений от них не поступало.

Псковское направление

1) 3 марта 1943 г. в зону боевых действий в Дновском и Порховском районах выведена группа «Дно» в составе 10 человек во главе с командиром И.Т. Степановым, который в июле 1942 года с боевой группой забрасывался в немецкий тыл для выполнения спецзадания по окруженной немцами 2-й ударной армии.

Заместитель Степанова Адамский и радист Суворов вышли в наш тыл. Степанов с группой бойцов остался в немецком тылу, сформировал партизанский отряд и проводил успешные боевые действия против немцев, пока не погиб 26 февраля 1944 года.

2) 4 марта 1943 г. в зону болота Лосиный Мох Лужского района заброшена группа «Луга» под руководством А.А. Крамаренко. Разведчики передали по рации данные по участку шоссейной дороги Толмачево — Осьмино. 17 марта связь прекратилась. По сообщению начальника опергруппы при 3-й партизанской бригаде Кадачигова, перебежчик из Красной Армии Плечкан, добровольно перешедший вначале к немцам, а затем к партизанам, при допросе сообщил, что в Псковской тюрьме он находился в одной камере с заместителем командира группы «Луга» B.C. Баталовым. От него Плечкану стало известно, что в плен он и боец Н.А. Попов попали в ходе боя 18 марта после успешно проведенной диверсии на железной дороге. Со слов Плечкана, Попова немцы куда-то увезли.

3) 4 марта 1943 г. в зону Дно — Волотово — Марино десантирована диверсионно-разведывательная группа «Ходоки» в составе семи человек во главе с Н.К. Первухиным. Все пропали без вести.