26 января на базу пришли два участника другой партийной группы, Кривенко и Забелин. Группа, по их информации, была заброшена в ночь с 23 на 24 января и состояла из четырех человек: руководителя Ивана Кривенко, двух разведчиков, Александра Забелина и Пакуева, и радиста Лосева. Все они были десантированы в южной части озера Стречно.
Со слов Кривенко, 25 января им был сброшен с самолета баул с продуктами, розыском которого в это время занимались Пакуев и Лосев. Несколько членов группы во главе с Тарасовым вместе с Кривенко и Забелиным отправились на поиски баула и оставшихся разведчиков. Остановившись в укрытии у озера Мочалшце, они отпустили «гостей» вперед и стали наблюдать за развитием событий. Действительно, вдалеке были видны два человека, к которым двигались Кривенко и Забелин. Но в это время поодаль появился отряд карателей, начавших окружать Лосева и Пакуева. Остальные двое также были замечены полицаями, которые стали их преследовать. Оторвавшись от карателей, Кривенко и Забелин у озера Мочалище встретились с ожидавшей их группой Тарасова и, прибыв на базу, дали Никитину радиограмму о распаде группы.
29 января в расчете на то, что каратели снялись и ушли, а Лосеву и Пакуеву удалось спастись, на их поиски снова были посланы Кривенко и Забелин и с ними Колосов и Кустов. Однако на месте они обнаружили только лыжные следы в направлении Малой Вишеры. Возникло предположение, что разведчики попали в плен, которое впоследствии подтвердилось. Лосев под диктовку немцев вышел на связь с партийным радиоцентром в Малой Вишере и назначил Кривенко место встречи в сарае у деревни Пелково. Чтобы не попасть в немецкую засаду, группа Тарасова прекратила поиски Лосева и Пакуева. Кривенко и Забелин присоединились к ней.
Для выполнения задания каждый участник с дневным интервалом направлялся в походы, которые проводились мини-группами из трех человек, как правило, во главе с Колосовым или Николаем Ивановым. Они выясняли обстановку в населенных пунктах Кремено, Вырице, Сиверской, в Зверинских и Комаринских хуторах, устраивали засады для задержания местных жителей, чтобы получить информацию о немецких гарнизонах и о людях, которых можно использовать в пропагандистских мероприятиях.
В районах железнодорожных станций Чаща, Дивенская, Мшинская организовывали наблюдение за движением поездов, фиксируя перевозимые грузы и изучая систему охраны.
17 февраля Николай Иванов проник в Ширские хутора для восстановления связи с проживавшими там довоенными агентами УНКВД «Арнольдом», «тетей Полей» и «Соловьем». Не обнаружив их, он пошел в дом лесника Елагина, где провел с ним и его дочерью беседу, в ходе которой дал им задание разыскать агентов и собрать сведения о наличии в близлежащем окружении немецких воинских частей, их численности, вооружении и возможном перемещении, о строительстве оборонительных сооружений, работе и строительстве аэродромов, расположении складов с боеприпасами и продовольствием, выяснить места расположения карательных отрядов, составить списки старост деревень и полицейских, а также советского актива, подобрать людей для включения в партизанские отряды и провести сбор средств на нужды Красной Армии.
Елагин отнесся к Иванову лояльно, без колебаний назвал известные ему места расположения немецких воинских частей и карательных отрядов, рассказал, что «Арнольд», «тетя Поля» и «Соловей» переехали в Вырицу, назвал несколько лиц, которые, по его мнению, настроены патриотично. Для закрепления вербовок Иванов взял у Елагина и его дочери подписки об их согласии сотрудничать с советской разведкой, обговорил способы связи через почтовый ящик и передал для распространения листовки и газеты.
Иванов и другие участники группы, имея установку ради безопасности устранять лиц, подозрительных по части сотрудничества с немецкой контрразведкой, действовали довольно решительно. Так, 20 февраля они сделали засаду на тропинке между деревней Чаща и бараком Тупик, задержали неизвестного мужчину лет 50, который назвался охотником. В разговоре тот восхвалял немцев и категорически отказывался помогать партизанам, в связи с чем был уничтожен.
Вероятнее всего, немцам стало известно о деятельности группы Тарасова. По крайней мере каратели стали подтягиваться к месту, где располагалась база. 23 февраля произошло первое серьезное нападение на группу, и ей пришлось покинуть базу. Было принято решение продвигаться в наш тыл. Однако каратели следовали за группой, которая не могла оторваться от них, поскольку по-прежнему не хватало лыж.
24 февраля 1943 г. Чернат и радист Шляпников были посланы за лыжами в соседнюю деревню. Вечером они вернулись без лыж, объяснив, что заблудились. Рано утром 25 февраля их снова послали с приказом вернуться к 12 часам дня. Чернат пришел вечером один и заявил, что у Острова они попали под обстрел засады карателей и «при первых выстрелах Шляпников сел и больше не поднимался». Чернат был вынужден уйти. Видимо, перестрелка действительно имела место, так как в 12 часов дня в районе Острова группа слышала автоматную стрельбу.
25 февраля вечером группа, закопав радиостанцию Шляпникова и сделав снегоступы, отошла за Витебскую железную дорогу. 26 февраля на проселочной дороге между деревнями Черемна — Кремено была сделана засада в составе трех человек: обоих Ивановых и Тарасова.
Днем они задержали двух женщин — одна была из деревни Черемна, другая из деревни Кремено. С ними провели короткие беседы, дали газеты «Ленинградская правда» и немного листовок для передачи в Кремено Мочалкину и Жоржиной, которые в прошлом относились к партактиву, а также чтобы распространить в деревне Черемна.
Женщины сообщили, что в Кремено, кроме немецких солдат, около двух недель стоит карательный отряд из 35–40 человек. Они назвали старосту деревни, а также поименно советский актив.
При переходе реки Оредеж группа снова была настигнута карателями, произошла перестрелка. Преследование продолжалось и дальше. С каждым днем по причине голода продвигались все медленнее. В Ленинград Никитину послали радиограмму с просьбой забрать группу самолетами у озера Глухого и пошли дальше.
К первым числам марта второй Иванов, Никандр, Кириллов и еще некоторые участники идти уже не могли. Группа приостановила движение и дала квадрат для заброски баула. 3 марта они получили продукты и лыжи. По мере восстановления сил группа продвигалась в Тосненский район, перешла железную дорогу Новгород — Пушкин. Оттуда послали людей к Елагину, чтобы очистить почтовый ящик и дать новые задания, поскольку все сведения он должен был приготовить к 1 марта 1943 года.
Рано утром 8 марта на опушке болота Пушкинский мох на группу снова напал карательный отряд. В бою были убиты Чернат и Иконников. Тяжелые ранения в ногу, руку и плечо получил радист Ольм, которого долгое время везли на лыжах, пока каратели их снова не настигли. Ольма пришлось оставить, снабдив его продуктами и боеприпасами. Вскоре каратели в третий раз за день настигли группу. Во время боя были слышны стоны Ольма и выстрелы там, где он лежал. Не установлено, каким его взяли немцы — живым или мертвым.
Всего в течение дня группа выдержала четыре боя. В ней остались семь человек, каратели потеряли не менее десяти. Было принято решение переходить линию фронта в районе Мясного Бора и Любина Поля. В последующие четыре дня, начиная с 9 марта, группа вела бои у деревни Новая и в районе деревни Финев Луг, между реками Рогатка и Кересть. Были тяжело ранены Иванов Никандр — в ногу, спину и щеку и в грудь — Иванов Николай. В эту же ночь в присутствии всех оставшихся членов группы были сожжены шифр НКВД и шифр радиста Ольма, так как, по предположениям, линия фронта находилась уже близко и с шифрами через нее идти не хотели.
Тогда же было вынесено решение застрелить Никандра Иванова, поскольку тот был тяжело ранен, а нести его не было сил. Но стрелять никто не решился, и его оставили в лесу одного с продуктами, картой, компасом и оружием.
У Николая Иванова были обморожены ноги и не действовала рука. Несмотря на обмороки, он все же шел за группой, передав пистолет заместителю командира Колосову.
