Полгода ушло у меня на то, чтобы собрать воедино результаты многолетних исследований; так появилась «Древняя культура Сикоку». И все же я не чувствовал удовлетворения. Слишком о многом мне пришлось умолчать. Пишу эти строки прежде всего для того, чтобы привести в порядок собственные чувства.

За окном ночь. Даже отсюда, из своего кабинета, я слышу оглушительную музыку, несущуюся из комнаты Кодзи. Он любит западный рок.

Тэруко снова отправилась по святым местам в память о Саёри. Где она сейчас? Наверное, спит на каком-нибудь постоялом дворе. После смерти Саёри жена неузнаваемо изменилась, без конца сетует, что род Хиура по женской линии прервался. Я умоляю ее одуматься. При одной мысли о том, как все это может сказаться на Кодзи, меня охватывает смятение. Я почти уверен, что он чувствует себя заброшенным и ненужным матери. Мне тяжело видеть, как день ото дня его лицо приобретает все более жесткое выражение.

Если быть до конца откровенным, то Кодзи всегда гораздо больше был «моим ребенком», чем его сестра. При жизни Саёри я иногда даже сомневался, моя ли это дочь. Саёри бывала со мной ласкова, но душа ее всегда оставалась для меня загадкой. Я неловко чувствовал себя под оценивающим взглядом ее раскосых глаз. Порой я даже боялся собственной дочери. Впрочем, то же можно было сказать и о Тэруко. Думаю, и та и другая внутренне меня отвергали. Только теперь я понял: причина в том, что обе они — женщины из рода Хиура.

Войдя в эту семью, я в полной мере ощутил, что значит Хиура. Мужчина для них не более чем племенной бык. Род Хиура придает огромное значение связи между матерью и дочерью, ведь только по женской линии передается их дар шаманок и чревовещательниц.

Впервые я задумался об этом перед первой брачной ночью с Тэруко. Ёсико, будущая теща, велела мне отвести Тэруко в Ущелье Богов. Семейный обычай предписывает старшей дочери в ночь бракосочетания отправиться туда с мужем.

Поскольку Ущелье Богов считается обителью мертвецов, традиция проводить там первую брачную ночь показалась мне несколько необычной. Оказалось, тесть также исполнил этот странный ритуал в ночь собственной свадьбы. Скрепя сердце я согласился. Если вошел в семью, уважай ее традиции.

Стояла зима. В небе ярко сияли звезды, освещая нам с Тэруко путь. Когда мы пришли в ущелье, Тэруко увлекла меня в самую его глубину, в низину, где не росла даже трава. Она улеглась прямо в эту низину, и мы впервые отдались друг другу.

Вокруг не было ни души, но у меня было странное ощущение, что за мной наблюдают тысячи крохотных существ.

Вскоре Тэруко забеременела, и на свет появился мальчик. Я был потрясен, прочитав в ее глазах немой упрек, а теща, дав волю слезам, обвинила меня в том, что я не выразил должного почтения богам ущелья, и вот, в наказание, у нас родился сын. Между тем первенец Хиура обязательно должен быть женского пола.

Как только Кодзи немного подрос, Тэруко вновь позвала меня в Ущелье Богов, чтобы «исправить первую брачную ночь». Я пошел. В то время я, кажется, пошел бы за ней куда угодно. После рождения сына жена ни разу не подпустила меня к себе. Мы вновь оказались в Ущелье Богов и снова отдавались друг другу в той самой топкой низине. Я опять чувствовал на себе взгляды множества глаз. Тело сковал холод. Я был где-то на грани сна и яви. Ночь с Тэруко оказалась настоящим блаженством, и я даже не помню, как ушел из ущелья и оказался дома.

Потом родилась Саёри. Дочь очень любила бывать в Ущелье Богов, и иногда мне даже казалось, будто она знает, где именно ее зачали.

На протяжении веков женщины рода Хиура отправлялись со своими мужьями в Ущелье Богов и рожали дочерей. Таким образом, получается, что все они родом из обители мертвецов, и ничего удивительно нет в том, что они могут вызывать духи мертвых. Они отправляются в Ущелье Богов, словно к себе домой, и запросто общаются с мертвецами.

Я заинтересовался этим вопросом и стал подробно изучать его. Однако на все мои расспросы о шаманстве, чревовещании или Ущелье Богов Тэруко отвечала упорным молчанием. Сеансы чревовещания специально устраивались днем, пока я на работе. В результате эта сторона жизни моей жены так и осталась для меня загадкой.

В прошлом году, когда Саёри не стало, Тэруко словно сорвалась с цепи, без конца повторяя, что женский род Хиура прервался. Порой казалось, что судьба древнего рода печалит ее гораздо больше, чем смерть дочери. В конце концов она обвинила в смерти Саёри меня, напирая на то, что если бы Саёри родилась первой, то получила бы гораздо более сильную карму. Я оказался виноват в том, что не смог сразу зачать дочь.

Однажды между нами состоялся совершенно дикий разговор.

— Ты знаешь, что Сикоку называют островом мертвых? — спросила она.

Я ответил, что даже не слышал об этом, и тогда она пояснила:

— Сикоку находится очень близко от царства мертвых, вот почему его так называют. А когда-то, в глубокой древности, мертвецы обитали на самом Сикоку. От Ущелья Богов до страны мертвецов рукой подать, а мы, женщины рода Хиура, настоящие шаманки, поэтому… — Тут она быстро оглянулась по сторонам и шепотом добавила: — Я могу пойти в царство мертвых и вернуть Саёри. Для этого надо обойти святые места Сикоку против часовой стрелки. Да, я пойду в страну мертвых и приведу дух Саёри.

От этих слов у меня мурашки побежали по телу. Я понял, что жена стремительно теряет разум, однако сделал вид, что все нормально. Доверив мне мучившую ее тайну, Тэруко заметно успокоилась. Я порадовался, решив, что она начала приходить в себя после смерти дочери, и приступил к написанию «Древней культуры Сикоку», — мне тоже необходимо было оправиться от ужасной трагедии.

Следующие события произошли приблизительно через месяц после публикации моей книги. Тэруко исчезла, оставив записку с единственной фразой: «Ушла в паломничество». Мне ничего не оставалось, как заявить в полицию. Через две недели ее доставили домой. Она бросилась на меня с кулаками, яростно требуя не мешать ей. Ее родственники также обвинили меня в том, что я не дал ей справить панихиду по умершей дочери. В следующий раз, когда Тэруко отправилась паломничать, я уже не пытался ее остановить.

Думаю, именно из-за смерти Саёри вся наша жизнь пошла под откос. А может, причина в том, что Саёри еще не умерла, а до сих пор живет внутри Тэруко?

Со временем мне всерьез стало казаться, что дочь не умерла. Я даже отправился в Ущелье Богов — мне вдруг подумалось, что она и сейчас весело играет среди диковинных цветов. Внезапно мне пришла в голову мысль: а что, если именно здесь, в Ущелье Богов, собираются духи, чтобы отправиться в страну мертвых?

В древности страну мертвых называли царством предков или царством теней. Это не место для душ, жаждущих очищения, — здесь живут духи, отчаянно не желающие расставаться с плотью.

Если Сикоку называют царством мертвых, значит, когда-то мертвецы жили в одном мире с нами, живыми. Теперь единственным коридором в царство мертвых служит Ущелье Богов. Если кто-то из мира живых захочет попасть в страну мертвых, он должен идти против часовой стрелки…

Неужели я успел попасть под влияние Тэруко? Наверное, это говорит о том, что я, как и она, пока до конца не смирился со смертью Саёри. Мы с женой по-разному переживаем смерть дочери, но главное отличие в том, что Тэруко хочет воскресить Саёри, тогда как я хочу ее похоронить.

Завтра я отправлюсь на гору Исидзути. Не знаю почему, но мне кажется, что гора зовет меня. В «Древней культуре Сикоку» я писал о том, что духи мертвецов жаждут жизни и отправляются в Ущелье Богов, а души, стремящиеся очиститься и взмыть в небеса, уходят на Исидзути. Надеюсь, душа Саёри сейчас на Исидзути. Я хочу помолиться о том, чтобы ее душа пребывала в мире и спокойствии.

Саёри навсегда жива в моем сердце, и все же ее необходимо похоронить. Это единственный способ спасти нашу семью.