Многие египтологи, особенно французские, полагают, что современная египтология зародилась в 1768 году, когда Наполеон завоевал Египет. К его чести, честолюбивый и амбициозный Бонапарт привел с собой 175 «саван-тов», как называли в то время ученых. Двое из них, Доминик Виван Денон и Эдме-Франсуа Жомар, измерили Великую пирамиду и многие из тогда еще сохранившихся храмов на территории Египта и составили подробные чертежи. Денон издал два тома гравюр и офортов, которые пользовались в Европе бешеной популярностью и развеяли общепринятую во времена Возрождения теорию о том, что великая архитектура и скульптура из камня зародились в Греции. Французы выпустили в свет 21 том книг о своих открытиях в Египте во время правления Наполеона. Вероятно, самой впечатляющей находкой французов стал розеттский камень — плита диорита, обнаруженная в 1799 году капитаном Бушаром близ Розетты, области в северном Египте. На плите были начертаны иероглифы и надписи на греческом языке (демотическое письмо). Поскольку до тех пор никто из европейцев не понимал египетских иероглифов, наличие греческого перевода позволило ученым наконец расшифровать древние египетские символы, исходя из трактовки их греками. Французский ученый Жан-Франсуа Шампольон посвятил 20 лет своей жизни этому переводу и в 1821 году заявил, что сумел расшифровать иероглифы.
Собственно говоря, это выдающееся достижение и положило начало египтологии как науки. Теперь, когда считалось, что египетские пиктограммы (фигурные письмена) можно было перевести на французский или английский языки, появилась надежда, что удастся перевести надписи на стенах храмов или папирусные тексты и таким образом воссоздать основы истории и культуры древнего Египта. Однако перевод египетских надписей и текстов, которые легли в основу египтологии, был сделан представителями западной цивилизации — французами и британцами, использовавшими западный же источник, то есть понимание греками древнего египетского иероглифического письма. Поскольку греки имели склонность вмешиваться в дела других государств и народов, получается, что современная египтология зиждется на взглядах людей, которые не принадлежали к местной, туземной, культуре и к которым, собственно говоря, местные хранители мудрости этой культуры могли относиться враждебно. Помимо всего прочего, это может означать, что перевод символов, врученный грекам египетскими жрецами, мог быть неполным; именно на это часто намекал и Абдель Хаким.
После французов и англичан в развитие египтологии внесли свою лепту итальянские и немецкие ученые. Они проявили большой интерес к археологии и зачастили в Египет в начале XIX века. Одну из первых немецких экспедиций в Египет возглавил Карл Ричард Лепсиус, проложив, таким образом, дорогу для последующих немецких египтологов — Карла Бругша и Людвига Бор-хардта и многих других, много сделавших для развития этой отрасли науки в конце XIX и начале XX веков. Итальянцы проявили интерес к египтологии даже раньше немцев, если считать вышеупомянутого Бураттини в семнадцатом веке, за которым последовали Джованни Бельцони и Джованни Кавилья в веке девятнадцатом. И Бельцони, и Кавилья провели одни из первых археологических раскопок на плато Гизы и исследовали расположенные там пирамиды.
Среди прочих имен, способствовавших расцвету египтологии в Европе в девятнадцатом веке, следует упомянуть французов Огюста Мариетта, трудами которого был основан каирский музей, и Гастона Масперо, автора многих книг о Древнем Египте. Британия также отметила свое присутствие в этой отрасли науки такими представителями, как полковник Ричард Говард-Вайз, который раскапывал Великую пирамиду в 1837–1838 годах, и сэр Э. А. Уоллис Бадж, занимавший должность хранителя египетских древностей в Британском музее в конце девятнадцатого века. Бадж по совместительству был автором многих трудов, посвященных переводам папирусов, найденных в усыпальнице жреца Ани, которые стали известны современникам под названием «Египетская книга мертвых».
Что до меня, то я считаю величайшим британским египтологом все-таки вышеупомянутого сэра Уильяма Мэттью Флайендерса Петри. Именно ему, геодезисту-топографу и сыну инженера, принадлежит честь быть отцом современной археологии и британской египтологии. В восьмидесятых годах Петри организовывает широкомасштабные исследования Великой пирамиды, попутно разрабатывая стандарты ведения раскопок, которым все египтологи следуют и поныне. Петри написал множество книг по данному предмету, некоторые из них по-прежнему остаются классическими. Многие из британских египтологов более позднего времени, такие, как Маргарет Мюррей, Алан Гардинер, Говард Картер, Дж. Д. Пендлбери, Артур Вигалл, Уолтер Эрмори и И. Э. С. Эдвардс, были либо учениками сэра Флайендерса Петри, либо испытали на себе огромное влияние его работ.
Американцы пришли на «рынок» египтологии в конце девятнадцатого столетия. Одним из первых американских египтологов, если не самым первым, считается Джеймс Генри Бристед из университета Чикаго, который написал великое множество очерков по истории Древнего Египта. Джордж Райзнер, представитель Гарвардского университета, начал раскопки в Египте в самом начале двадцатого века. Райзнеру, прославившемуся своими колоссальными раскопками на плато Гизы, принадлежит много открытий в районе Великого Сфинкса и пирамид Гизы. Также следует упомянуть Джона Уилсона и Майкла Хоффмана, которые внесли значительный вклад в египтологию во второй половине XX столетия.
Из числа наших современников можно назвать Марка Лейнера, активно продолжающего дело Райзнера, который организовал многочисленные раскопки в Гизе в восьмидесятых и девяностых годах XX века. Лейнер считается ведущим американским представителем классической египтологии и является автором нескольких книг, на которых я с удовольствием остановлюсь позднее.
Нельзя также не отметить вклад египетских ученых. Такие личности, как Селим Хассан, Ахмед Фахри, Заки Саад и, в настоящее время, Захи Хавасс, прославили свою страну вкладом в египтологию, выступив организаторами многих раскопок и став авторами множества книг. Не так давно доктор Хавасс совершил значительное открытие — обнаружил захоронение в оазисе в западной пустыне Египта, ставшее известным как «Долина золотых мумий».
Такое краткое введение в историю египтологии недвусмысленно свидетельствует о том, что эта наука зародилась и развивается как типично западная наука. Начиная с греков и римлян и заканчивая французами, британцами, итальянцами, немцами и американцами, в ней преобладают евроцентричные западные понятия и представления. Даже упомянутые египтологи-египтяне изучали египтологию, антропологию и археологию по западным образцам и учебникам.
Разумеется, есть и другие ученые, которые написали книги и внесли вклад в развитие египтологии как академической дисциплины, но при этом придерживаются противоположной точки зрения на нее. О некоторых из них я уже говорил: это Р. А. Шваллер де Любиц, Джон Энтони Уэст, Питер Томпкинс и Марри Хоуп. Упоминание о других авторах, которых я считаю полноправными представителями этой науки, можно найти в библиографии. Пока же я считаю работы Кристофера Данна, Абдель Хакима Авиана и Карена Брайана самым важным вкладом в эту область в последнее время, проливающим новый свет на сделанные открытия и позволяющим взглянуть на них с точки зрения местных преданий, чего раньше никто из египтологов всерьез даже и не предполагал.
Возможно, в наше время египтология оказывает очень большое влияние и переживает пик популярности. Отделения египтологии существуют во многих университетах почти всех развитых стран мира. В 1999 году, например, раскопки в Египте вели университетские экспедиции из Японии, Польши, Швеции, Англии, Италии, Германии, Франции, Соединенных Штатов, Канады и, конечно же, самого Египта. Ежемесячно появляется просто огромное количество научно-популярных и академических книг и статей на эту тему. Не обходят вниманием некоторые аспекты этой науки и средства массовой информации, включая радио и телевидение. В сети Интернет создано множество сайтов, посвященных Древнему Египту, и обращение к любому поисковому серверу приносит сотни ссылок. В то же время в кругах, не принадлежащих к академической египтологии, созрело и крепнет убеждение, что некоторые основные понятия этой науки нуждаются в коренном пересмотре.
