Подготовленный боевой приказ можно считать типовым для подобных боевых действий, а потому рассмотрим его полностью.

Обратите внимание, как формулируется боевая задача — «обстрелять порт». Согласитесь, что для ее выполнения достаточно просто произвести назначенное количество выстрелов в сторону порта. А могла ли задача быть сформулирована более конкретно? Конечно, если бы разведка указала, что, например, в порту находится транспорт или в такой-то части его акватории отшвартованы корабли. Ялта и Феодосия в то время являлись транзитными портами для конвоев, следующих к Тамани и обратно. Таким образом, рассчитывать на то, что в Ялте или Феодосии каждую ночь могут находиться ценные цели, не приходилось. Надо было ждать подходящего момента при постоянной настойчивой разведке, а после появления ценных целей наносить массированный удар именно по ним как на переходе, так и при заходе их в порт.

Это не какие-то сегодняшние изыски — это требования существовавших в то время основных боевых документов, таких, как, например, боевой устав ВМФ БУМС-37. А что мы имеем в данном случае? Операция проводилась просто в назначенный день, по готовности сил, без всякой привязки к разведданным. Если вернуться опять к самому боевому приказу, то он в целом не соответствовал требованиям статьи 42 БУМС-37.

Корабли вышли в море с наступлением темноты 19 декабря. Лидер и эсминец начали обстрел порта Ялта в 1:31 по пеленгу 250° с дистанции 112 кб, имея ход 9 узлов. Самолет-корректировщик МБР-2 не прилетел, но над Ялтой находился самолет-осветитель МБР-2, а также резервный самолет-корректировщик Ил-4. Однако с последним корабли связи не имели (!). Стрельбу закончили в 1:40, при этом «Харьков» произвел 154 выстрела, а «Бойкий» — 168. Эсминец стрелял с использованием основной схемы ПУС, по условной площади размером 4 × 4 кб. Несмотря на то что применялись беспламенные заряды, 10–15 % из них давали вспышку, и по кораблям открыла огонь береговая батарея; попаданий не отмечено. Что касается результатов стрельбы, то самолеты вроде наблюдали разрывы снарядов в районе порта.

Немцы определили состав группы в 3–5 единиц с орудиями 76-105 мм, которые произвели 40 залпов. Ответный огонь вела 1-я батарея 601-го дивизиона морской береговой артиллерии. Попаданий не наблюдалось. Про ущерб ничего не сообщается. Больше беспокойства вызвал налет 3–4 самолетов, которые сбросили что-то за молом — немцы опасались, что это мины.

Эсминец «Незаможник» открыл огонь по порту Феодосии в 01:31 с дистанции 69 кб по пеленгу 286°. Самолет-осветитель не прилетел, но самолет-корректировщик оказался на месте. Однако падение первого залпа он не наблюдал, и пришлось его повторить. По второму залпу получили корректуру, ввели ее, передали исходные данные на «Шквал», и корабли вместе перешли на поражение. В ходе выполнения стрельбы самолет дважды давал корректуры. Однако управляющий стрельбой сомневался в их достоверности и не вводил. По-видимому, он оказался прав, так как в дальнейшем самолет давал «цель». В 01:48 стрельбу прекратили. Эсминец израсходовал 124 выстрела, а сторожевой корабль — 64. Как и в случае с первой группой, часть беспламенных зарядов давали вспышку, что, как мы считали, позволило противнику обнаружить корабли и открыть по ним огонь. Результаты традиционные: самолет видел падение снарядов в порту, пожары на Широком молу.

Проведению стрельбы способствовала погода: лунная ночь, видимость 5–6 миль. Не надо забывать, что корабли не имели современных ПУС, а потому им было необходимо иметь хоть какую-то визуальную точку прицеливания на берегу. Данное описание взято из отчетов командиров отряда и кораблей. Обратите внимание на изложение взаимодействия с самолетом-корректировщиком в районе Феодосии. А вот в Приложении IV (документ № 23) приведено донесение экипажа самого самолета. Обратите внимание так-же на данные по погоде от кораблей и самолета.

Немцы обнаружили наши корабли в 23:27 с помощью береговой PЛC на расстоянии 10 350 метров и объявили тревогу. Они считали, что их обстреливали из орудий калибром 45-105 мм, и всего было сделано около 50 залпов. Ответный огонь вела 2-я батарея 601-го дивизиона. Наблюдалось падение снарядов в акватории гавани, в результате чего сгорел буксир D (очевидно, портовый буксир из числа трофейных). Остальные повреждения незначительны, потерь в личном составе нет. С германских батарей на дистанции 15 200 метров наблюдали два или три вражеских двухтрубных корабля класса миноносец.

Как уже отмечалось, 19 ноября нарком ВМФ подтвердил необходимость организации боевых действий надводных кораблей у западных берегов Черного моря. При этом он указал, что первый набег необходимо спланировать так, чтобы коммуникации противника оказались дезорганизованы на срок, достаточный для подготовки и начала повторной операции. На основании этого указания командование флота 27 ноября поставило перед эскадрой задачу систематически проводить активные действия в западной части моря с целью уничтожения плавающих вдоль румынского побережья транспортов и кораблей противника, первую набеговую операцию провести с 29 ноября по 1 декабря. Состав сил: крейсер «Ворошилов», лидер «Харьков», эскадренные миноносцы «Сообразительный», «Бойкий» и «Беспощадный».

Сложившаяся в конце ноября обстановка благоприятствовала проведению операции. Благодаря отвлечению авиации противника в район Сталинграда создавалась возможность скрытного и сравнительно безопасного выхода наших кораблей на вражеские тыловые коммуникации. Этому способствовали и сложные гидрометеорологические условия. Действия советских кораблей должны были нести не только чисто военную, но и морально-политическую нагрузку, усиливая эффект завершающейся Сталинградской битвы. Кроме этого надеялись, что даже кратковременное нарушение морских перевозок оказало бы влияние на снабжение германских войск, а повышенная активность наших кораблей у румынского побережья могла создать видимую угрозу высадки десанта.

Решением командующего эскадрой выделенные для действий на морских коммуникациях силы разделили на две группы.