Но как бы то ни было, Минна предпочла бы, чтобы он ее обнял.

Свернувшись клубком на диване, она прислушивалась к приглушенным звукам, проникавшим сквозь стены. Двери открываются и закрываются. Люди приходят и уходят, спорят, разрабатывают планы. Солнце уже, наверное, взошло, но она не узнала бы об этом, если бы не часы, тикавшие на каминной полке.

Когда шок прошел, она удивилась своему послушанию. Ожидание никогда не приносило ничего хорошего. Сегодняшняя ночь доказала это. Если она очень нужна Бонему, он все равно придет за ней.

И если бы она была нужна Фину, она в этом не сомневалась, он никогда не пришел бы. Тени на его лице не все были вызваны гневом. Некоторые из них были похожи на раздражение.

Она прошла через прихожую в холл. Там стояли два новых охранника, люди, которых она узнала, – она видела их во время короткого визита к Ридленду.

– Отведите меня к Эшмору, – сказала она.

– Ему нельзя мешать. – Это произнес молодой блондин со впалыми щеками и холодным юмором в глазах, как у Ридленда.

Похищенный револьвер все еще был при ней. Она подняла его и увидела, как он отшатнулся.

– Отведи меня к нему, – повторила Минна.

На пороге кабинета она остановилась. Фин сидел в кресле, глядя на огонь в камине. Сдвинутые с мест кресла, открытые графины и пустые стаканы говорили о том, что недавно тут проходило совещание. Но не непривычный беспорядок и даже не мрачное выражение лица заставили ее молчать.

Перед ним стояла длинная трубка.

Конечно. Как же она не заметила этого раньше? В ту ночь, когда он ее тут застал, в воздухе был этот запах. Она слишком много времени провела в Гонконге, чтобы не узнать этот запах.

– Опиум, – выдохнула она. – Как интересно.

Он продолжал смотреть в огонь.

– Только для женщины, выросшей среди волков. Воздух был чист. Он еще не курил.

– Это правда. – Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь. – Меня не испугаешь, я пуганая.

Теперь он повернул голову. Даже густые ресницы не могли скрыть, насколько невыразительный был у него взгляд.

– Тебя недостаточно пугали, – сказал он. – Ты понятия не имеешь, кто я такой.

Она заколебалась, пальцы нервно перехватили рукоятку револьвера.

– Я видела тебя раньше. Было не так темно, чтобы я не смогла рассмотреть тебя, Фин.

Он засмеялся:

– Верно. Я произвел на тебя впечатление?

Она внимательно смотрела на Фина, который расположился в кресле, вытянув ноги.

– Произвел, – произнесла Минна и сама удивилась, что так оно и было. – Я уже говорила тебе: если бы я владела этим искусством, я так и сделала бы. Стать жертвой – в этом нет ничего хорошего.

Он молчал так долго, что ей показалось, будто он не собирается отвечать. Но он криво усмехнулся:

– До чего ты великодушна, Минна! Забавно. Меня никогда не радовало мое умение убивать людей. Я говорил себе: «Фин, у тебя нет выбора». Но сегодня… возможно, у тебя поубавилось бы восторгов, узнай ты, что я почти наслаждался тем, что делал.

– Что-то не верится, – мягко возразила Минна.

Он равнодушно пожал плечами:

– Можешь не верить, дело твое. Но сжимать глотку этого ублюдка – это было… – Он покачал головой. Его руки спокойно лежали на коленях. Он посмотрел на свои ладони, пальцы у него дрогнули. – Я снова сделал бы это, – тихо проговорил он. – С радостью.

Минна фыркнула:

– Да, надеюсь. Ты спасал меня. Надеюсь, ты испытал некоторое удовлетворение.

Он как-то странно посмотрел на нее:

– Правильно. Думаю, я убил бы всякого, кто коснулся бы тебя с дурными намерениями. Тебя бы это не успокоило. – Он взглянул на трубку. – Мое суждение под вопросом. Я не должен терять контроль над собой.

– Я не испугалась, к твоему разочарованию, – сказала она, – Только если обстоятельства потребуют этого.

– Да? – с мрачным юмором спросил Фин и прижал палец к трубке. – Я и воспользовался этим прошлой ночью. – Eго презрение к самому себе казалось отстраненным, умозрительным. – После возвращения я стал похож на чертова лунатика, от которого можно ждать чего угодно. В мыслях разброд. – Он помолчал. – Ты это видела. В поезде.

Минна нахмурилась. Прибыв в Лондон, Фин стал терять самообладание. Но Минне не привыкать, видимо, он считает, что тут дело не только в этом.

Возможно, так и есть. Но не ей насмехаться над потерей разума – ей, которая разучилась спать одна, ей, чью мать терзали невидимые страхи в течение примерно года после того, как они вернулись в Нью-Йорк.

– Испытания, которым ты подвергался… – Об этом она могла только гадать. – Они продолжают беспокоить тебя, Фин. – Он мог бы поделиться с ней и таким образом разделить тяжкий груз: она дала себе такой обет. – Не беспокой они тебя, тогда бы меня обеспокоило твое суждение. А так – тебе просто требуется время. Станет лучше, постепенно. Вот увидишь.

– Успокаиваешь, – пренебрежительно бросил Фин, и Минна почувствовала, как сердце у нее упало. – Между тем в ожидании я курю яд, чтобы успокоиться. В результате я едва не проспал твое убийство. – Он помолчал, вызывающе глядя на нее. – Видишь, кому ты доверяешь.

– Доверять – это всегда риск, – спокойно сказала Минна. – Но ты не хочешь рисковать и мне не даешь. Жалость к самому себе – вот что тебе по нраву.

– Опять? – Он вскочил с кресла. – Я устал от этого проклятого спора. Не хочу даже думать о том, чтобы рисковать тобой только для того, чтобы ты могла сказать, что участвуешь в этом.

Она насмешливо фыркнула:

– Участвую? Думаешь, я хочу иметь право похвастаться?

– А что, черт возьми, еще? Или ты считаешь меня круглым дураком?

– Дураком я тебя никогда не считала, – с горечью произнесла Минна. – Кстати, ты так обо мне тоже не думаешь. Тебе хотелось бы, чтобы я сидела сложа руки и ждала, пока ты все сделаешь за меня. Ведь Бог запрещает мне вмешиваться во что бы то ни было! Да, ты можешь справиться с моими неприятностями – но разве сама я не в состоянии этого сделать? Мне не потребовалось твоих указаний, когда я спасла тебе жизнь четыре года назад!

– И какой проблемой было бы для тебя, – язвительно сказал он, – находиться перед выбором…

Минна расхохоталась:

– Если бы меня содержали как птичку в золотой клетке? Думаешь, мне так хотелось жить? В очень хорошенькой клетке? Думаешь, я хочу жить такой ценой? Моя мать пошла на такую сделку, и ты знаешь, чем это обернулось для нее. Большое спасибо, но я не соглашусь на это, даже ради тебя.

Помолчав, он выдохнул:

– Так. Ты стала бы играть роль наживки в ловушке, которую придумала бы сама. Не все ли равно? В результате твоя безопасность зависела бы от меня.

Она швырнула револьвер на стол. Беззащитна.

– Да, – сказала она. – И тут мы дошли до сути дела. Я готова зависеть от тебя. Только от тебя я готова зависеть. Но ты не хочешь этого понять. Тебе этого недостаточно. Ты говоришь, что я тебе небезразлична, но…

– Минна. – Их взгляды встретились.- «Небезразлична» – слово неподходящее.

У нее перехватило дыхание.

– Не говори, будто любишь меня, – прошептала Минна. – Только не это.

Он прикрыл рот рукой, затем убрал руку, усмешка заиграла на его губах.

– По какой-то извращенной шутке судьбы…

– Мы нашли друг друга, – отрезала она. – Да, и любовь не всегда благословение. Ты хочешь сделать эту любовь обычной. Хочешь принимать решения за меня, зная, что наступаешь на мои ночные видения. Как удобно для тебя!

– Черт побери! Ты не можешь хоть раз быть разумной?

– Разум? Что может знать об этом безумец? Боже, я, должно быть, тоже сошла с ума, полагая, будто люблю тупоголового дурака! Ты считаешь, что твои мысли пришли в беспорядок? Ради Бога, Фин, ты человек, который располагает в определенном порядке эти чертовы перья! И в этом твоя проблема! Если ты отбросишь свое ослиное упрямство, то поймешь – не нужно все время быть аккуратным! Но если будешь настаивать на этом – наверняка сам сведешь себя с ума. И меня тоже, если настоишь на своем!