– Ты тоже не сидел сложа руки, – возразил Сергей.
Светало. Туман удивительно быстро таял под выглянувшими первыми лучами светила. День обещал быть солнечным и прозрачным. И вот спустя пятнадцать минут после Серёгиной атаки родилось великолепное хрустально чистое утро. Воздух наполнился ароматом скошенной травы… Умирать не хотелось. Полковник отчётливо почувствовал это, вздохнул, взял оставшуюся у Писателя гранату и засунул за ремень. Потом достал висевший на спине автомат, ловко отсоединил рожок, убедился, что он полный, вставил назад, передернул затвор, проверил предохранитель и направился к углу сарая.
«Господи, откуда у него такие заправские движения и манипуляции с незнакомым оружием? – с белой завистью подумал Сергей. – Кажется, делает он это невзначай, механически, словно по сто раз на дню, а со „Шмайсером“, то есть, тьфу, с МР-40, будто вообще родился». Потом вспомнил: ах да, частые походы в Музей вооруженных сил, доступ вместе с братом к запасникам оружия…
– Серёжа! – Игорь остановился на полпути. – Хорошо бы сначала проверить грузовик, можно ли его завести. Сделаешь?
– Не вопрос.
– Держи маузер на всякий пожарный. Если заведёшь, не глуши, дуй назад к сараю и попытайся сбить замок. Как срубишь, сразу же, без разговоров бегите с ребятами и людьми к машине. Крикните и мне, вдруг пригожусь.
– Думаю, с тобой будет перегрузка, машина не сдвинется, так что извини, – они ещё пытались шутить.
Игорь осторожно выглянул из-за поленницы. Каких-либо шевелений в доме и возле него не наблюдалось. И хотя Полковник был уверен, что его скромный друг положил всех внутри хаты, снял автомат с предохранителя и весь превратился в глаза и уши.
Тем временем, Сергей завёл «опель», повезло – ключи оказались в замке – и кинулся назад к сараю. Полковник услышал звук движка и порадовался, что пока всё идет гладко. «Что-то много везений, не к добру это, – подумал он, продолжая следить за домом. – Как говорится, если судьба даёт тебе поблажку, то это вовсе не значит, что она к тебе благоволит».
Тем временем, Глебов вернулся от машины к сараю. Сергей, понимая, что тишину теперь уже соблюдать бессмысленно, вовсю лупил прикладом по замку. Черта-с два! Замок был старинный, добротный, таких нынче не делают.
Винтовочный выстрел вновь порвал утреннюю тишину. От неожиданности Полковник даже выпустил из рук бинокль, повисший на шее, и чуть не нажал на спусковой крючок.
– Спокойно! – крикнул Серёга из-за сарая. – Это я, замок убил. Беги к машине.
Игорь рывком поднялся и, стремглав завернув за угол, увидел метрах в пятнадцати перед собой колыхающиеся спины около десятка человек, несущихся к грузовику. Слава Богу, впереди знакомые фигуры друзей и брата!
Когда до «опеля» оставалось каких-нибудь два десятка метров, с чердака дома ударила автоматная очередь. Двое из беглецов как будто одновременно споткнулись об одно и то же препятствие и, неуклюже взмахивая руками, ещё продолжали уже мертвыми по инерции переставлять ноги, а затем рухнули в траву, чтобы никогда не встать. Как обидна и нелепа смерть через несколько секунд после освобождения от неминуемой гибели. Ведь фашисты обещали расстрелять всех, отказавшихся сотрудничать. Правда, неизвестно, кто из них под угрозой смерти согласился, кто нет, но к машине побежали все.
– За грузовик! – истошно завопил Генка, первый добежавший до «опеля». Через мгновенье к нему присоединились Сергей и Лёха. На последних метрах вторая очередь срубила еще одного – пожилого дядьку, от побоев еле передвигавшего ноги. Остальным удалось укрыться за грузовиком. В кузов и кабину забраться было невозможно. «Опель», стоявший по отношению к позиции стрелка полубоком, позволял тому держать на мушке и задний борт, и кабину со стороны водителя. За руль, конечно, можно пробраться и с противоположной двери, но это те же яйца, только в профиль, – всё равно за руль переползать. А там тонкое железо, уж не говоря о стекле, не выдержат пулю. Риск смертельный – вряд ли эсэсовец промажет. Ребята уже убедились, что стреляет гадёныш весьма метко. Не отпадала и ещё одна опасность: если фашист пробьет движок, шансы на удачный побег могли равняться шансам выжить парашютисту с нераскрывшимся парашютом и забывшим дома на печке запасной.
Игорь, не успевший выбежать из-за стены сарая на простреливаемое пространство, мгновенно въехал в ситуацию. Крикнув «я отвлеку», повернул назад. Добежал до угла. В два прыжка преодолел расстояние от стены сарая до поленницы. Вновь занял позицию за дровами.
«Похоже, меня не заметили, – понадеялся Полковник. – Или заметили, но автоматчик никак не отреагировал на мой манёвр. То ли патроны экономит, то ли кончились, то ли не знает, куда стрелять – по дровам, если увидел-таки меня, или по «опелю».
Сплошные «если». Если сейчас ударить по окну на чердаке, Игорь себя обнаруживает, но отвлекает огонь на себя, а ребята с оставшимися в живых смогут забраться в тачку и свалить. Он же их догоняет. Правда, если спиной пулю не отловит. Опять же, если начнёт стрелять, двух магазинов надолго не хватит. Впрочем, и у фрица патроны тоже не бесконечные, хотя он наверняка взял боезапас у убитых. Так рассуждал Игорь, разглядывая чердачное окно то через бинокль в просветах между поленьями, то сквозь прорезь прицела.
Минуты тишины и отсутствия движения противников с обеих сторон стекали вязкой смолой в бесконечность. Люди за грузовиком тоже замерли, никак не проявляя себя. Неопределенность давила. А ещё время сейчас работало против беглецов. С минуты на минуту к немцам могло прибыть подкрепление. Потом пришла мысль: а что если повторить Серёгин подвиг – кинуть в окно гранату? Но тут надо наверняка. Не промазать. Чёрт, еще эти Stielhandgranate-24. Не очень-то надежные и занудные штуки. В принципе, их надо готовить перед боем. Поставлялись они в войска отдельно от капсюлей-детонаторов. Для того, чтобы привести гранату в боевое положение, нужно сначала открутить от корпуса рукоятку, вставить в него детонатор и прикрутить обратно. А чтобы применить, надо отвинтить крышку в нижней части рукоятки, энергично дёрнуть выпадающий при этом шнур и бросить. Правда, немцы, конечно же, готовили их заранее, вставляли детонаторы загодя. Это подтвердила брошенная Глебовым граната. И как это он сообразил найти шнур, сугубо мирный человек? Впрочем, Писатель – ходячая энциклопедия, наверное, где-то в литературе глазами зацепился. А вообще, как это мило в горячке боя отвинчивать крышечку. Не то что наши «лимонки» – выдернул чеку за долю секунды и кинул. Да и потом, аммонал, взрывчатка этих немецких «колотушек» – на основе аммиачной селитры. Малейшее попадание влаги в корпус и кирдык. При длительном хранении на складе взрывчатое вещество слёживалось и не детонировало, а тёрочный материал, вроде тех, что на коробках спичек, при конкретной сырости или при недостаточно резком выдёргивании шнура не воспламенялся. Из-за этого часто отказывали в бою. Задержка – четыре секунды. Но это по техническим характеристикам. На деле же, чаще всего, около восьми. Поэтому опытные солдаты, атакованные «колотушками», бывало, перехватывали их и кидали в ответ. В общем дерьмовенькие, но других в данный момент у Игоря не было.
Игра нервов – кто первый дёрнется и совершит необдуманный шаг – продолжалась минут двадцать. Естественно, в этой игре непрофессионал Игорь, подгоняемый мыслями о возможном и скором фашистском подкреплении, не выдержал первым. Он решил последовать примеру Писателя, подобраться к дому со слепой стороны, засандалить-таки гранату в окно чердака и покончить с наскучившим фрицем. Только бы сработала!
– Ах! Полно-те, мой друг, томиться ожиданьем, – подбадривая себя, произнёс Полковник и, пригнувшись, высунулся из-за своего укрытия в надежде тихонько перемахнуть через забор и подойти к дому с тыла. Как только из-за дров показались его полкорпуса, с чердака грянул одиночный. На уровне пояса хрустнуло, и в лицо впились мелкие осколки чего-то непонятного. Рефлекторно Игорь дёрнулся за поленницу. Сел оторопевший. Инстинктивно провёл руками по лицу, увидел на ладонях кровь. Осмотрел себя. Всё вроде цело. Чего-то, однако, не хватало. Понятно: пуля раскрошила болтавшийся на ремешке бинокль, современную японскую игрушку с хорошей оптикой, но пластиковым корпусом. Осколки стекла попали в лицо. Спасли глаза очки.
