— Сэр, я слышал прогноз погоды для Лондона. У них очень холодная весна. От девяти до пятнадцати по Цельсию. Вам придется одеваться потеплее, — жизнерадостно посоветовал Оливер.

— Спасибо, Оливер. Мы взяли с собой пальто, — с легкой насмешкой ответил Нор.

— То же самое в Париже и Берлине. В Риме намного теплее. Двадцать четыре по Цельсию. Как только окажетесь в солнечной Италии, сможете снять пальто. Там вам много одежды не понадобится.

— Думаю, это будет приятная перемена, — откликнулась Венди, надеясь, что Оливер не зайдет так далеко, чтобы предложить им раздеться догола.

— Кстати, об Италии. Вчера вечером я смотрел по телевизору передачу о побережье Амальфи, — продолжил он. — Там одна парочка разъезжала на красном «феррари». Отличная машина. Они останавливались в фантастической деревушке, построенной на вершине утеса. Она называлась Позитано. Выглядело очень романтично.

— Что ж, может, и заедем, — согласился Нор.

Оливер просвещал их всю дорогу до аэропорта. Он не предлагал Нору и Венди стать любовниками, но то и дело намекал на это. Венди пыталась не показать неловкости. В отличие от нее, Нор совершенно спокойно реагировал даже на самые прозрачные намеки. И все же она не знала, можно ли доверять его обещанию.

Когда Оливер высадил их, попрощался и уехал, Венди испытала облегчение, но, оставшись наедине с Нором, вновь напряглась. Она пыталась держаться как можно дальше от него, чтобы ненароком не прикоснуться к нему в сутолоке, долго возилась с билетами у стойки и избегала встречаться с ним взглядом. Язык у нее прилип к гортани; когда Нор что-то говорил, она только кивала в ответ, не в состоянии поддерживать беседу. Они прошли в зал ожидания первого класса.

Венди ужасно хотелось убежать. Тюрьмы строит начальство, но люди, которые тебе дороги, тоже могут построить тюрьму, думала она. До приезда в «Рокхилл» она отвечала только за самое себя и не позволяла себе к кому-нибудь привязаться. Но сейчас она не может бросить тех, кто заботится о ней. Кроме того, надо думать о ребенке. О побеге больше не может быть и речи. Это будет нечестно.

Она села в кресло у окна и уставилась на ряд огромных реактивных самолетов, ожидавших пассажиров и багаж. То, что эти чудовищные машины могут подняться с земли, казалось ей чудом. Скоро она сядет в один из них и полетит на другой конец света. Но не одна.

Больше я никогда не буду одна, подумала Венди, поглаживая живот. Задержка месячных и налившаяся грудь красноречиво говорили о беременности. Изменившееся тело предвещало изменение жизни, которого она не смогла бы избежать. Даже если бы захотела. И все же о будущем она думала с тревогой.

Нор принес Венди чашку чая — кофе она теперь не пила — и сел в кресло рядом. Она пробормотала «спасибо», все еще не глядя ему в глаза.

— Венди, ты не обязана жить так, как живут окружающие, — спокойно сказал он. — Особенно если это тебе претит.

Она подняла глаза и облегченно вздохнула. Значит, Нор понимает ее состояние!

Нор перехватил ее взгляд и сказал с сочувствием, от которого у Венди защемило сердце:

— Делай то, что считаешь правильным. В конце концов, это самая лучшая позиция. Для всех и каждого. Человек, не уверенный в себе, заражает своей неуверенностью и других.

Нор совершенно прав. Сколько же ума, сил и целеустремленности потребовалось от него, чтобы найти свое место в жизни? В этом он очень похож на своего деда. Прирожденный лидер, источающий уверенность в себе. Неважно, что он использует свою энергию не так, как Винсент. Харизма, привлекающая к нему людей, у него та же, что и у деда. Рядом с Нором они чувствуют себя в безопасности.

«У него щедрое сердце. Такое же, как у деда. За ним вы будете как за каменной стеной, милая».

И тут ее осенило.

— Они нуждаются в вас, а не во мне. Нор, вы понимаете это?

— Ты имеешь в виду Севен, Бартлетта и…

— Да. Винсент был для них самым главным человеком на свете. С моей помощью они пытались сохранить ему верность, потому что… — Венди осеклась, не желая рассказывать о заговоре слуг.

— Считают, что только ты можешь помочь им остаться в «Рокхилле», — закончил Нор, обнаружив немалую прозорливость и поощрив ее на дальнейшие откровения.

Увлекшаяся Венди наклонилась в кресле и стала развивать мысль, которая только что пришла ей в голову.

— Дело не в месте. Дело в вас. Вы — законный наследник Винсента, но я имею в виду не собственность. Они хотят, чтобы вы придали их жизни смысл, создали такой же центр притяжения, каким был для них ваш дедушка, но боятся, что вы этого не сделаете, дадите им уйти и они не будут знать, что с собой делать.

— Венди, об этом можешь не беспокоиться. Они — моя семья. Так или иначе, я позабочусь о них. Рассчитывай на меня.

Иными словами, Нор снимал бремя с ее плеч и тяжесть с души. Венди откинулась на спинку кресла и улыбнулась. Он понял!

Это они были за ним как за каменной стеной.

Про себя Венди того же сказать не могла, но понимала, что и Нору с ней нелегко. Надо будет рассказать ему все, выяснить отношения до конца. Это будет только справедливо. Она расслабилась, наслаждаясь ощущением внутренней свободы. У них столько впереди!

— Что еще тебя заботит? — спросил Нор, явно желая развеять ее страхи.

— Ничего. Кроме… — Она кивком указала на окно. — Надеюсь, наш самолет не разобьется?

Он усмехнулся.

— Мы летим лайнером компании, которая поставила рекорд по числу безаварийных полетов.

— Эти реактивные чудовища такие огромные…

— Я буду держать тебя за руку.

Венди радостно засмеялась. Может быть, они с ребенком действительно будут за ним как за каменной стеной. Сильный мужчина с щедрым сердцем наверняка будет хорошим отцом. А мужем?

Спустя час Венди сидела в просторном, удобном кресле у окна и пользовалась всеми привилегиями, которые полагались пассажирам, летящим в Лондон первым классом. Самолет вырулил на взлетную полосу и быстро набрал сумасшедшую скорость. Когда тщательно пристегнутая Венди напряглась, готовясь к подъему, Нор взял ее за руку.

Этот участливый жест подбодрил ее. Венди спокойно следила за удалявшейся землей и ощутила радостное возбуждение, когда самолет начал набирать высоту. Убедившись, что падение им не грозит, Венди Рэббитс отвернулась от окна и улыбнулась человеку, который заботился о ней. Тело готово было петь от блаженства.

— Дед называл это большим приключением, — сказал Нортон, ответив на ее улыбку.

— Нор, спасибо за то, что взяли меня с собой.

И не только за это, думала она, довольно глядя на их соединенные руки.

Они летели за доверием.

Это действительно самое огромное приключение в ее жизни.

И самое опасное.

Нор очень быстро понял, почему дед был так очарован Венди Рэббитс. Она отчаянно стремилась к знанию, впитывала все как губка, жадно изучала окружающий мир, и глаза у нее при этом горели от удовольствия. Усталость, голод, неудобства — все это не имело для нее значения, если можно узнать еще что-то и насладиться этим знанием. Лондон был памятником истории, но его настоящее тоже казалось Венди невероятно увлекательным.

Эта женщина ничем не походила на знакомых Нору туристов, пытавшихся оставить что-нибудь на память о местах, которые они посетили. Она не покупала сувениров и даже не смотрела на них. Лучше тратить время на пополнение сокровищницы памяти воспоминаниями, которые навечно останутся в уме, сердце и душе. Это были ее собственные слова.

Нор догадывался, почему она так безразлична к сувенирам. При той жизни, которую вела эта вечная странница, книги и безделушки были бы для нее балластом. У нее не было дома, где их можно было бы хранить. То, что другим достается даром, не было доступно Венди Рэббитс.

Самое удивительное, что замкнутая жизнь, лишенная нормального человеческого общения, не убила в ней безудержного желания познавать мир. Поразительная щедрость и смелость, думал Нор, восхищавшийся ею так, как не восхищался никем и никогда.