Автомобиль завернул за угол и исчез.

И это было то последнее, что она видела и что было связано с Джимом Фарли.

— Я его больше никогда не увижу, — сказала себе Лейла.

Хотя Лейла не надеялась увидеть Джима Фарли, но уже на следующее утро она имела с ним разговор.

Непрерывный дребезжащий телефонный звонок прорывался сквозь ее тяжелый сон. Она испытала сладкое чувство облегчения, когда он прекратился.

Но вот телефон зазвонил снова, Лейла не хотела замечать его, негодуя по поводу всего, что могло вывести ее из забытья, к которому она так отчаянно стремилась после долгих часов бессонницы.

Телефон не успокаивался. В конце концов, она с трудом нащупала телефонную трубку на ночном столике и поднесла к уху.

— Который час? — пробормотала она с раздражением.

— Извините, что звоню так рано.

Лейла нахмурилась. Голос был похож на голос Джима Фарли. Должно быть, ей это снится.

— Но дело, к сожалению, не терпит отлагательства, — продолжал тот же голос.

— Кто вы?

Это не мог быть он. Нет, определенно это не он.

— Джим Фарли.

Шок мгновенно прогнал остатки сна. Она проснулась, подскочила и уселась в кровати.

— Кто? — переспросила она, чтобы окончательно убедиться.

— Джим Фарли, госпожа Дитерли, — ответил голос на другом конце провода.

— Что случилось?.. Что-нибудь с Аделью?.. — вырвалось у нее.

Наихудшие опасения теснились в душе Лейлы. Она была последним человеком на земле, кому бы он стал звонить, если бы не произошло нечто из ряда вон выходящее.

— Я, действительно, звоню из-за Адели. Она, по-видимому, в шоке. И ничто не может вывести ее из этого состояния.

— Вы обращались к специалистам? Есть люди, которые…

— Это настолько важно для меня, что я не могу рисковать. А Адель доверяет только вам.

Лейла вспомнила взгляд малышки, и волна сочувствия затопила ее сердце.

— Вы хотите, чтобы я поговорила с ней по телефону?

Джим Фарли глубоко вздохнул.

— Сомневаюсь, что это поможет, госпожа Дитерли. Разве только вы скажете ей, что приедете.

— Вы хотите, чтобы я приехала к вам?

— Без сомнения, вы нужны Адели. У нас она отказывается есть. Она не хочет разговаривать. Не откликается ни на что. Единственное, что еще что-то значит для нее, это кукла. Она вцепилась в нее, как будто в ней ее единственное спасение. Если помните, она считает, что кукла принадлежит вам.

— Понимаю, — сказала Лейла медленно, осознавая серьезность проблемы. — Пытались ли вы разговаривать с ней?

— Ну что вы! Только это мы и делаем. Но все, что мы говорим, ничего не значит для нее!

Значит, Адель парализована страхом, подумала Лейла. В противном случае им бы это удалось.

— Так что вы хотите от меня, господин Фарли?

— Если вы не против, я хотел бы нанять вас на то время, которое потребуется, чтобы Адель пришла в нормальное состояние. Я понимаю, что вам придется временно расстаться с работой, но если значительное денежное пожертвование Центру общественных служб или Медицинскому центру компенсирует все неудобства… — Последовала пауза, во время которой Джим Фарли резко набрал воздух в легкие и затем медленно выдохнул. — Что бы и сколько бы ни потребовалось, я заплачу эти деньги, лишь бы вы приехали сюда, госпожа Дитерли. Заплачу ради Адели.

Ему было неприятно просить. Лейла могла заметить это по его голосу. Но Адель была важнее всех других соображений. Так должно быть и для нее. Ради девочки она готова находиться в одном доме с ним и Катрин Хардинг.

— Уверяю вас, здесь все честно и открыто, госпожа Дитерли, — сказал он отрывисто, и чувствовалось, что над ним так же довлела память о прошлом, как и над ней. — Если вы разрешите мне поговорить с вашим мужем, я объясню ему все.

Жестокая ирония этой просьбы так глубоко задела ее, что она не смогла ответить сразу же.

— Госпожа Дитерли?

— Этого не потребуется, — сказала она отрешенно.

Фарли хотел, чтобы она помогла Адели, и Лейла не могла отказать несчастному ребенку в поддержке, столь ему необходимой. Не могла, чего бы ей это ни стоило. Отказать в помощи означало бы предательство всего того, что она получила в приемной семье.

— Я приеду и сделаю все, что в моих силах. Ради Адели.

— Мне бы не хотелось вмешиваться, — сказал Фарли с некоторой неловкостью, — но мы будем также рады видеть и вашего мужа, если вы пожелаете приехать с ним. Все расходы будут оплачены.

Она колебалась, сказать ли ему правду о ее истинном положении из-за боязни вызвать в нем мысли и чувства, которые он так явно хотел похоронить. Лучше оставить все как есть, решила она.

— Это невозможно. — Единственно разумным в такой ситуации было придерживаться делового стиля. — Впрочем, я очень рассчитываю на то, что вы организуете мою поездку к вам.

— И все остальное, необходимое для того, чтобы вы смогли приехать.

— Ни в чем, кроме транспорта, я не нуждаюсь, господин Фарли. Я смогу выехать через два часа.

После короткой паузы он сказал мягко:

— Я не ошибся в вас. В аэропорту вас будет ждать самолет нашей авиакомпании.

Лейла услышала щелчок на другом конце линии и сигналы разъединения, но она медлила положить трубку на рычаг. Эти мягкие слова — «Я не ошибся в вас» — обволакивали ее сердце и заставляли его замирать. Они свидетельствовали об уважении к ней Джима Фарли, о чем она раньше не догадывалась.

За что он мог уважать ее?.. За ее заботу о благополучии Адели? Или это его чувство имело более глубокие корни, восходя к тому времени, когда она отвергла искушение быть с ним и осталась верной своему мужу?.. Внезапно она вспомнила его циничное замечание о власти любви. Неужели он так изменился с тех пор? Изменился к лучшему?

Катрин Хардинг утверждала, что после поездки в Алис-Спрингс в нем произошла перемена. С другой стороны, она определила это словом «горечь», что, конечно, не имело ничего общего с уважением.

Лейла тряхнула головой и встала с кровати. Не имело смысла думать о Джиме Фарли в личном плане. Однако с его стороны было благородно сказать ей это. Значит, он не питал враждебности к ней из-за того, что когда-то произошло между ними. Как это и должно быть. Ведь она ничем не оскорбила его.

Приняв душ, Лейла оделась и упаковала одежду в расчете на недельное пребывание в фамильном доме Фарли. Она не представляла, сколько потребуется времени, чтобы Адель вновь обрела душевный покой. Лейла даже не была уверена в правильности решения о ее приезде в Аделаиду. Может быть, это и выведет Адель из состояния психической травмы, но что будет дальше?

Она должна будет каким-то образом ослабить зависимость ребенка от себя. Фарли, конечно, постарается помочь ей в этом, насколько это будет в его силах, с иронией подумала Лейла. Он не может желать, чтобы она оставалась дольше, чем это необходимо. И мисс Хардинг будет неизменно за это.

Самое большее — неделя, решила Лейла. Затем, если потребуется, пусть приглашают профессиональных психотерапевтов. Семья Фарли вполне может позволить себе такие расходы.

Она позвонила Тому, чтобы сообщить ему о случившемся. Ее удивило, когда он проявил куда больше беспокойства о ней, нежели об Адели.

— Ты уверена, что ты справишься с этим, Лейла? — спросил он глубоким мягким голосом, как бы испытывая ее. Ведь он, как никто, знал, что она едва справляется со своими собственными проблемами с тех пор, как умер Дейл.

— Я должна ехать, Том. Ты ведь знаешь, я должна, — ответила Лейла с горячностью, которая, как она считала, показывала, что она вновь обрела цель в жизни, важное ощущение ее смысла.

— Я помню, как сильно ты хотела иметь собственного ребенка, — сказал Том спокойно.

Слезы подступили к ее глазам.

— Это только на одну неделю, Том.

— Лейла!.. — Она поняла, что Том подбирается к тому, чтобы сказать ей еще что-то. Она задержала дыхание, остро сознавая его уникальные способности постижения скрытых от других явлений. Что это было: его естественная сдержанность или принятие того, что он видел, как неизбежное течение жизни, но он решил промолчать. Он лишь просто сказал: