— Габриэль?..

Все еще не понимая, что происходит, Рэйчел снова потянулась к нему, но он опять поймал ее руки, мертвой хваткой сжал запястья и отодвинул ее подальше.

— Я сказал нет!

Он еще раз хрипло выдохнул. Темнота карих глаз сгустилась до цвета черного оникса, сверкающего лихорадочным блеском, от которого у нее кровь чуть не застыла в жилах.

— Нужно остановиться прямо сейчас.

— Остановиться?

Только не это! Только не второй раз. Рэйчел словно вернулась на четыре с половиной года назад в тот ужасный момент, на то самое место.

Ей потребовались месяцы, чтобы излечиться, и только сейчас она начала понимать, что ни от чего так и не излечилась. Она не сможет пройти через это еще раз, нового отказа ей не пережить.

— Почему? Почему мы должны остановиться?

— Потому что я не хочу…

— Ты не хочешь? — оборвала она. — Ты не хочешь! Всегда ты и твои «хочу» и «не хочу». А как же…

— Рэйчел…

— Нет!

Отчаяние дало ей силы, о которых она даже не подозревала. Рэйчел вырвалась из его хватки и мгновенно оказалась в другом конце комнаты.

— И не уговаривай меня! Я не желаю больше тебя слушать — потому что ты лгал!

Боль разрывала ей сердце, и Рэйчел не заботилась о словах — ей нужно было выплеснуть наконец всю свою обиду.

— Ты лгал, когда говорил, что не хотел меня, что не грезил обо мне.

— Я когда-нибудь это говорил?

Она наткнулась на его спокойный тон, как на каменную стену. Непостижимо быстро Габриэль сумел восстановить равновесие, и снова холодная маска скрыла живые черты, превратив их в мраморное лицо греческой статуи, равнодушной и непреклонной.

— Или ты просто решила, что я это сказал? — Его тон заставил ее вздрогнуть. — Не знаю, может, я действительно дал повод так думать… Если так, тогда я действительно лгал. Но только я «грезил», как ты выразилась, о тебе днями и ночами. Настолько, что было больно не видеть тебя рядом. Но я никогда — слышишь, никогда не сделаю и шага к тебе. Ты опасна, Рэйчел, смертельно опасна.

— Опасна?! — Рэйчел не могла поверить услышанному. — Я? Но как я могу быть…

— Именно ты и то, что ты принесла с собой, создают массу проблем, цепь весьма серьезных осложнений, которые могут запутать мою жизнь и утянуть в живой ад. Я уже раз прошел через это и не хочу повторять. Так что, когда я говорю, нужно остановиться, — нужно остановиться, и немедленно!

— Но, Габриэль…

Она хотела было броситься к нему, вцепиться в него, умолять. Но он угадал ее движение, и ее пальцы схватили только воздух рядом с его рукой.

— Никаких «но»!

Этого тона было достаточно, чтобы она все поняла.

— Остановимся здесь, Рэйчел. Раз и навсегда. Я не желаю больше прикасаться к тебе!

Почему она так вела себя? Этот вопрос терзал Рэйчел долгими ночными часами. Ворочаясь в постели без сна, она снова и снова вспоминала, как Габриэль появился в ее комнате, его поцелуй и ее безумное, не заслуживающее никаких оправданий поведение.

Неужели прошлое ничему ее не научило? Ей надо наконец запомнить раз и навсегда, что Габриэль Тирнан принадлежит к тому сорту мужчин, кому нельзя доверять. Они используют женщин ради собственного удовольствия, заманивают их, а потом отбрасывают, как ненужную вещь. А она позволила ему это сделать дважды!

И на этот раз она даже не может спрятаться за собственную наивность! Потому что Рэйчел уже не глупая маленькая девочка, терзаемая муками первой, еще детской, страсти. Тогда она просто не могла думать ни о ком, кроме Габриэля.

В тот первый раз их чуть не поймали. Уже глубокой ночью Габриэль услышал шум подъехавшей машины и разбудил Рэйчел. Она почти скатилась вниз по лестнице, несясь в свою комнату, где еще долго лежала без сна, переживая восторг своей первой ночи с мужчиной. Перемены произошли в течение суток. Она проснулась от счастья и бросилась навстречу дню в предвкушении еще большего счастья. Надо было подготовиться к субботнему приему. Единственной каплей дегтя было подозрительное отсутствие Габриэля, но и это легко поддавалось объяснению — он и его отец крайне заняты на работе.

Однако когда он появился к ленчу, то был холоден и на удивление далек — едва взглянул на нее и ограничился несколькими незначащими словами в ответ на ее вопросы. Он ничуть не напоминал того пылкого любовника, каким был прошлой ночью.

В негодовании Рэйчел перехватила его в холле.

— Габриэль, что происходит? Что-то не так?

— Не так? — Его тон был холоден, как и его улыбка. — Не будь глупой, Рэйчел, все так. Просто надо быть осмотрительными, вдруг твоя мать может что-нибудь заподозрит? Надо подождать, пока она привыкнет, что мы можем быть вместе.

Что ж, с этим трудно было не согласиться, но на следующий день дела пошли еще хуже.

Она вернулась из колледжа и сразу почувствовала, что атмосфера в доме накалена. Мать и Грег, очевидно, крупно повздорили, и, хотя к обеду они уже разговаривали, их холодная взаимная вежливость была невыносима.

Габриэль, видимо, решил поберечь нервы и за обедом не появился. Без всяких объяснений он укатил на своей машине и вернулся только к утру. Насколько поздно, Рэйчел не представляла. Она долго боролась со сном, но к двум часам ночи, когда сон все-таки одолел ее, Габриэля еще не было.

На следующий день была суббота, день ее приема, и все скандалы в мире не смогли бы испортить ей настроение, когда она примеряла наряды перед зеркалом.

Серебристое кружевное платье, которое она выбрала, было именно то, что нужно. Простого покроя, с тоненькими бретельками, оно оставляло открытыми плечи; тонкий материал струился по груди и бедрам, короткая юбка позволяла оценить ее длинные, слегка загоревшие, стройные ноги.

Распустив вьющиеся локоны и слегка подведя глаза, чтобы подчеркнуть их блеск, Рэйчел осталась довольна. Она застегнула в ушах серебряные сережки, которые придумала сама, надела серебряный браслет и улыбнулась себе в зеркале.

— Уже не маленькая девочка! — сказала Рэйчел отражению.

Ей казалось, она выглядит умудренной опытом, чувственной и, самое главное, очень, очень взрослой.

Ей не терпелось пройтись перед Габриэлем — он не устоит, когда увидит ее!

И как же она была ошеломлена и озадачена, когда, покрутившись в гостиной перед матерью и Грегом, услышала холодный, равнодушный голос, от которого весь ее восторг с шумом вылетел, словно воздух из проколотого шарика:

— Тебе не кажется, что твой наряд несколько вульгарен?

Это был удар. Тяжелый удар.

Смешавшись от неожиданности, она на несколько мгновений потеряла дар речи. Попыталась ответить так же невозмутимо, но не получилось.

— Н-нет, не думаю.

Хорошо, что она начала говорить, еще не повернувшись, потому что, когда она увидела Габриэля, все слова улетучились — она могла лишь стоять и смотреть.

Рэйчел никогда раньше не видела Габриэля в официальном вечернем костюме и была не готова к столь ошеломляющему впечатлению. Высокая, мощная мужская фигура в черном и белом. Темно-каштановые волосы, безупречно уложенные, превосходно сшитый костюм, эффектно подчеркивающий линии широких плеч, тонкой талии и длинных ног.

Ей сразу представилось сильное, прекрасное тело, скрытое под этим элегантным костюмом, и горячая волна эротических ассоциаций покрыла краской ее лицо. Судорожно сглотнув, она попробовала снова:

— Я могу одеваться как хочу! Я уже взрослая!

Это было не самое удачное, что она могла придумать, — слишком напоминало то, о чем они говорили той ночью. И, судя по сардонически приподнятой брови Габриэля, он подумал то же самое.

— Ты выглядишь так, словно вышла на панель! — процедил он. — Этот наряд…

Его кривая усмешка ясно показала, что именно он подумал о «наряде».

— Этот клочок материи — сексуальная провокация в чистом виде. Лидия… — к изумлению Рэйчел, он апеллировал к ее матери, — вы готовы позволить дочери появиться в публичном месте, одетой — или, смею сказать, раздетой — подобным образом?