Таковы действующие лица. Теперь о месте действия. Дом номер 92 по Сэконд-стрит был (и есть) довольно уродливым каркасным строением, похожим на тысячи других в Фолл-Ривер и в Новой Англии. Не имеет смысла упоминать банковский баланс его обитателей, Я уже сказал, что это был каркасный дом с относительно тонкими стенами. Это важно с точки зрения акустики. Вспомним, что в тот знойный августовский день были зарублены два человека, один из них был массивной женщиной, чье падение на пол в верхней комнате должно было сотрясти весь дом. Его должны были услышать во всех жилых комнатах.

На протяжении последнего времени в доме царило страшное напряжение. Дочери не любили свою мачеху. Отец делал темные намеки, особенно своей дочери Лиззи, что таинственные враги хотят убить его и Абби. Опасаясь кражи, он настаивал, чтобы все двери в доме, и наружные, и внутренние, запирались на замок, а по возможности — и на два замка.

Была и другая странность... В свете неудобоваримого меню миссис Борден для легкомысленных это может не показаться странным. Но приступ всеобщей тошноты за два дня до убийства выглядит как попытка отравления...

Уже накануне катастрофы Лиззи пожаловалась подруге, что ее дом преследует «рок». Это замечание можно понять. Не так понятно, зачем, по крайней мере, два раза, она заходила в аптеку, где узнавала, нельзя ли ей купить синильную кислоту. Эти визиты хотя и не упоминались на суде, но являются установленными фактами. Для некоторых они говорят о подготовке к убийству...

Незадолго до рокового четвертого августа Эмма Борден вышла из ненавистного дома, чтобы навестить друзей в Феархэвене, в пятнадцати милях езды. Третьего августа на Сэконд-стрит, 92 прибыл дядя — Джон Виннукум Морс...

Теперь сцена для самого таинственного убийства всех времен готова.

В историческое утро 4-го августа Лиззи спустилась вниз примерно в 9 утра и предусмотрительно отказалась от разогретой баранины (или супа из баранины на завтрак, который двумя часами раньше отведали ее родители и дядя). Мистер Морс уже отправился исполнять целую серию поручений, которые затем составили для него пуленепробиваемое алиби. Где-то между 9.15 и 9.30 мистер Борден отправился по каким-то обыденным делам, а Лиззи, которой нездоровилось, спустилась в подвал, где был туалет.

Миссис Борден, дав разные указания служанке по хозяйству, вскарабкалась на второй этаж, чтобы отнести в запасную спальню свежие тапочки. Это было между 9.15 и 9.30. Больше ее не видели в живых. Кто-то или последовал за ней по лестнице, или поджидал ее в пустой комнате. Этот кто-то внезапно напал на нее и ударил несколько раз топором или разделочным ножом, пока ее голова не превратилась в лохмотья.

Служанка Мэгги, которая могла бы услышать звук падающего на пол массивного тела своей хозяйки, в это время мыла окна снаружи дома.

Ни она, ни Лиззи не заметили отсутствия миссис Борден и не заподозрили неладное. Мэгги продолжала мыть окна. Лиззи, по ее словам, вышла из подвала, выгладила в столовой несколько изящных носовых платков, а потом присела на кухне, перелистывая старый номер «Харпере Мэгэзин».

Где-то около 10.45 в дом возвратился мистер Борден. Было замечено, что он не смог отпереть входную дверь (первый раз в своей жизни). Он пошел к черному ходу... Наконец, Мэгги впустила его через главный вход.

Почти сразу после этого Мэгги увидела, что Лиззи стоит наверху лестницы, рядом с запасной комнатой, где уже лежало тело убитой миссис Борден. Тогда же Лиззи издала страшный звук, похожий на смех. Этот звук потом стал знаменит как «смех Лиззи Борден».

Лиззи спустилась вниз по ступенькам. К удивлению Мэгти, она встретила отца словами: «Миссис Борден вышла — она получила записку от какого-то больного». Мистер Борден ничего не ответил, достал с полки ключ от своей круглый год закрытой спальни и поднялся по лестнице. Почти сразу он вернулся в гостиную. Лиззи помогла ему лечь на диван и оставила вздремнуть. С дочерней заботой она даже задернула шторы, чтобы защититься от летней жары...

Потом она пошла к Мэгги на кухню и завела с ней очень любопытный разговор. Она сказала, что в центре города проводится дешевая распродажа одежды, и она могла бы «выскочить» и взглянуть. На Мэгги эта информация не произвела особого впечатления, но незадолго перед одиннадцатью часами и к чьему-то удобству она ушла из кадра и «прилегла» в своей спальне.

Полиция Ролл-Ривер была на ежегодном пикнике, но оставшиеся полицейские были изумлены увиденным.

Лиззи рассказала свою историю с отменной силой духа и почти без скорби. В ее заявлении были противоречия. Но любой хороший полицейский согласится, что когда совершается серьезное преступление, невиновные менее точны в показаниях, чем виновные!

Затем произошло множество событий. За Эммой послали в Фаерхэвен, где она наслаждалась своим абсолютным алиби. На сцене резни, превосходящей греческие трагедия, появился всегда уравновешенный дядя Морс, Лиззи сменила свое синее платье на розовый халат. Заметили, что доктор Боуэн сжег в печи записку, но он объяснил полиции, что там не было ничего существенного. Лиззи позволила исследовать полицейским себя и свои шкафы. При этом она повторяла свой противоречивый рассказ.

Тремя днями позже, 7 августа, Лиззи сожгла в печи свое платье, когда полицейские были в доме. Это подтверждает надежный свидетель и ее подруга, миссис Алиса Расселл. Этот факт хотя и не был вовремя обнаружен, но послужил одной из серьезных улик против Лиззи.

Вспомним, что при каждом убийстве комнаты были превращены в бойню, и кто бы не совершил эти ужасные преступления, его одежда, по крайней мере, снизу, была забрызгана кровью из многочисленных ран. А каждый, кто видел Лиззи в роковые минуты после преступления, был убежден, что на ней и на ее одежде не было следов крови. Это было одним из главных пунктов защиты.

11-го августа 1892 года, после допроса, Лиззи Борден была арестована. С этого времени и до последнего суда над ней в июне 1893 года она была самой знаменитой женщиной Америки.

Ей был вынесен приговор и, как уже отмечалось, она скрылась в тумане.

В 1927 году она умерла».

В преступлениях ненависти довольно часто встречается такая их разновидность, как мужеубийство. Если в преступлениях любви побудительным мотивом к мужеубийству служит сексуальная страсть к любовнику, а мужа «убирают» как препятствие, которое он в себе воплощает, то в преступлениях ненависти сама личность мужа является мощным стимулятором насильственных действий по отношению к нему. Обычно в этих случаях женщина долгое время находится в положении терпеливой и безответной рабыни, снося обиды и издевательства, а когда энергия ответной агрессии достигает критической отметки, наступает взрыв.

Есть, конечно, и другие сценарии подобных драм, основанные на сугубо корыстных мотивах. Они отличаются от «восстания рабыни» прежде всего своей холодной и жестокой расчетливостью, дерзостью и цинизмом.

-------------------------------------------------------------------------------------

«Ну, что же, давайте начнем с начала. Перед нами умная и жестокая женщина. Она знает о банкротстве своего мужа. Ей надоел престарелый супруг, за которого она вышла замуж только из-за денег. Она уговаривает его застраховать жизнь на огромную сумму и начинает искать способ осуществить свою цель... Ей на помощь приходит случай — странная история, рассказанная молодым человеком. На следующий день, когда, по ее расчетам, мсье капитан в море, она гуляет с мужем по саду. «Что за странную историю рассказал Блэк прошлой ночью,— замечает она,— Разве может человек застрелиться таким образом? Покажи мне, как это может быть». И бедный глупец показывает ей. Он берет коней ружья в рот. Она наклоняется, кладет палец на курок и смеется. «А теперь, сэр,— дерзко говорит она,— что если я нажму на курок?»... А затем, а затем, Хастингс, она нажимает!»