— Ты же знаешь,— отвечает Эзоп,— как проведает про это хозяин, достанется мне тогда, и поделом.

А она смеется:

— Удовольствуй меня десять раз — получишь плащ.

— Побожись,— требует Эзоп.

А она до того вся распалилась, что взяла и побожилась, и Эзоп поверил; да и хотелось ему отомстить хозяину.

— Вот удовольствовал он ее девять раз и взмолился:

— Хозяйка, больше не могу!

А она, испытав его силу, отвечает:

— Десять раз, а не то ничего не получишь!

— Поднатужился он в десятый раз и попал, да не туда. Но говорит:

— Давай теперь плащ, не то пожалуюсь хозяину!

А она ему:

— Я тебя позвала свое поле вспахать, а ты за межу заехал и на соседнее попал! Давай еще раз, и получай плащ!

Тут пришел домой Ксанф. Эзоп ему и говорит:

— Рассуди меня, хозяин, с твоей хозяйкой!

— В чем дело? — спрашивает Ксанф.

— Слушай, хозяин,— говорит Эзоп,— Пошли мы с твоей хозяйкой в сад, и увидела она яблоню, всю в яблоках. Посмотрела на ветку, захотелось ей яблочка, и говорит она мне: «Коли сможешь запустить камнем и стряхнуть мне десять яблок, я тебе плащ подарю*. Запустил я камнем и стряхнул ей ровно десять, да одно из них в навоз упало. А теперь она не хочет мне плащ давать.

Хозяйка это слышит и обращается к мужу:

— Конечно, я-то получила только девять, а то, которое в навозе, не в счет. Пусть он еще раз бросит камень и еще одно мне стряхнет, тогда дам ему плащ.

— Да яблоко-то еще не вызрело,— отвечает Эзоп.

Ксанф выслушал обоих, приказал дать Эзопу плащ и говорит:

— Ступай. Эзоп, сейчас на рынок, а то мне невмоготу, потом стряхнешь то яблоко и отдашь хозяйке.

— Непременно, муженек,— обрадовалась хозяйка,— только ты сам не тряси, пускай Эзоп стряхнет, а я тогда и отдам ему плащ».

                                                   ИЗ КНИГИ П.С.ТАРАНОВА «500 шагов к мудрости»

 ---------------------------------------------------------------------------------------------------

Вот, пожалуй, и все краткие комментарии к вопросу об искушении Евы.

Что же касается дополнительных штрихов в женскому портрету, то их нелишне было бы позаимствовать у наблюдательных классиков.

АНТОН ЧЕХОВ:

«Ей казался ресторанный воздух отравленным табаком и дыханием мужчин; всех мужчин она считала развратниками, способными броситься на нее каждую минуту».

«А это, рекомендую, мать моих сукиных сынов».

«Эта внезапно и некстати происшедшая любовная история похожа на то, как если бы повели мальчиков куда-нибудь гулять, если бы гулянье было интересно и весело — и вдруг бы один обожрался масляной краской».

«Две жены: одна в Петербурге, другая в Керчи. Постоянные скандалы; угрозы, телеграммы. Едва не довели до самоубийства. В конце концов поселил обеих жен вместе. Они в недоумении, точно окаменели; и молчали, стали тихи».

«Толстая, пухлая трактирщица — помесь свиньи с белугой».

«Ехать с женой в Париж все равно, что ехать в Тулу со своим самоваром».

«Дама 35 лет, обывательница средней руки. И когда он соблазнил ее и уже держал в объятиях, она думала о том, сколько он будет выдавать ей в месяц и почем теперь говядина».

«Муж каждый день, пообедав, пугает жену, что он уйдет в монахи; жена плачет».

                                                                       (Из записных книжек)

АРТУР ШОПЕНГАУЭР:

«Жениться — это значит наполовину уменьшить свои права и вдвое увеличить свои обязанности».

«Природа, снабдив льва когтями и зубами, слона бивнями, вепря клыками, быка рогами, а каракатицу — мутящим воду веществом, одарила женщину искусством притворства. Из этого установленного коренного недостатка проистекают лживость, неверность, измена, неблагодарность».

МИШЕЛЬ МОНТЕНЬ:

«Когда я мысленно представляю себе человека совершенно нагим (и именно того пола, который считается наделенным большей красотой), когда представляю себе его изъяны и недостатки, его природные несовершенства, то нахожу, что у нас больше оснований, чем у любого другого животного, прикрывать свое тело».

ФРИДРИХ НИЦШЕ:

«Невероятное стремление к половой любви и стыд в этом стремлении в корне отравляют женщине все перспективы».

«У всех истых женщин наука оскорбляет чувство стыдливости. При этом они чувствуют себя так, точно им заглянули под кожу, или, что еще хуже, под платье и убор».

«Сравнивая между собой мужчину и женщину, можно сказать, что у женщины не развилась бы гениальность в умении украшать себя, если б у нее не было постоянного инстинктивного сознания ее второстепенной роли».

АЛЕКСАНДР ПУШКИН:

Выводя правило, следует учитывать не только самые характерные черты и свойства явления, но и его особые приметы, в особенности если это явление — человек, и тем более — Женщина.

Об этих особых приметах и проявлениях зверо–людского бытия Женщины и пойдет речь в следующих частях этой книги.

Фурия — имя жестокой богини-мстительницы в древнеримской мифологии.

Это имя стало нарицательным для обозначения представительниц слабого пола, своим характером и поведением вызывающих вполне конкретные ассоциации с мифической богиней зла.

Феноменальную жестокость воплощенных фурий иногда — по аналогии с мужской жестокостью — называют «звериной», хотя данный эпитет в этом варианте своего применения представляется еще менее точным и вообще справедливым.

Если жестокость мужчин во многом носит природный, животный характер, то женская жестокость гораздо более очеловечена и формируется не столько подсознательной сферой «ОНО», сколько разумной сферой человеческого «Я». Это в гораздо меньшей степени спонтанная вспышка слепой, необузданной ярости дикаря, чем осознанный и выпестованный разумом бунт мстительного раба (обстоятельств, традиций, собственной плоти — но все равно раба).

Эта особенность, как отмечает целый ряд исследователей, характерна и для женских особей животного мира.

Герой одного из рассказов Джека Лондона выдвигает любопытную гипотезу относительно того, почему в корриде участвуют именно быки, а не коровы. Дело в том, замечает он, что, бросаясь на красный плащ матадора, быки закрывают глаза, а коровы — нет,что делает их действия гораздо более осознанными и представляющими гораздо большую опасность для матадора. 

А если к подобному свойству добавить осознанную жестокость неуравновешенного, капризного и затуманенного бушующей чувственностью характера определенной части женщин?

Они явно помечены каким-то адским перстом.