Кое-кто из ребят заметил ее раньше.

– Эй, Ройстон, – сказал парень на год старше, – похоже, прибыл президент фан-клуба.

Мэтт не любил, когда она приходила перед игрой. Вот после – это обязательно, ему было необходимо с кем-то праздновать свою победу. Но он четко дал понять, что у него нет времени на Джози, когда он готовится к игре, что ребята будут смеяться над ним, если она будет так к нему липнуть, что тренер хочет, чтобы игроки ни с кем не общались, а сконцентрировались на игре. И все же она решила, что в этом случае можно сделать исключение.

По его лицу пробежала тень, когда парни начали выкрикивать ему в след:

– Мэтт, тебе что, нужно поднимать тонус?

– Быстро дайте парню клюшку побольше…

– Ага, – крикнул им Мэтт, шагая по резиновым матам к Джози. – Вам просто тоже хочется, чтобы кто-то мог облизать украшение на шлеме.

У Джози вспыхнули щеки, когда раздевалка взорвалась смехом в ее адрес, и пошлые реплики переключились с Мэтта на нее. Схватив ее за локоть, Мэтт вытащил Джози наружу.

– Я же говорил, чтобы ты не мешала мне перед игрой, – сказал он.

– Я знаю, но это очень важно…

– Вот что важно, – прервал ее Мэтт, показывая на каток.

– У меня все хорошо, – выпалила Джози.

– Отлично.

Она уставилась на него.

– Нет, Мэтт. Ты не понял… У меня все нормально. Ты был прав.

Поняв, что Джози пытается ему сказать, он взял ее за талию и оторвал от пола. Его нагрудник стал между ними рыцарскими доспехами, когда он ее целовал. Это навело Джози на мысль о рыцарях, отправляющихся на бой, о девушках, которых они покидали.

– Помни об этом, – сказал Мэтт и улыбнулся.

О человеке многое можно сказать, если судить по его привычкам. Например, Джордан встречал кандидата в присяжные, который каждое утро готовил себе кофе, садился с чашкой возле компьютера и читал электронную версию «Нью-Йорк таймс» от начала до конца. Были и другие, которые никогда не заходили на сайты новостей, потому что их это расстраивало. Были и жители деревень, которые, имея телевизор, смотрели лишь шипящую трансляцию государственных телеканалов, потому что у них не было достаточно денег, чтобы протянуть кабель в их захолустье. А были еще и такие, которые покупали дорогие спутниковые антенны, чтобы смотреть японские мыльные оперы или «Час молитвы» в три часа ночи. Были те, кто смотрел CNN, и те, кто смотрел канал новостей FOX.

Шел шестой час индивидуального допроса кандидатов в присяжные, в процессе которого выбирались присяжные для суда над Питером Хьютоном. На это ушли долгие дни, проведенные в зале суда с Дианой Левен и судьей Вагнером перед креслом, куда один за другим садились потенциальные члены жюри присяжных и отвечали на вопросы прокурора и адвоката. Их целью было отобрать двенадцать людей плюс резерв, которых эти выстрелы лично не коснулись, присяжных, которые могли бы принимать участие в случае необходимости в длительном процессе, а не думать о своих домашних делах или о том, кто присмотрит за их маленькими детьми. Людей, которые не ловили каждое упоминание в новостях об этом судебном процессе в течение последних пяти месяцев – или, как Джордан про себя начал их любя называть, свалившихся с Луны.

Был август, и днем столбик термометра подбирался к отметке сорок. Как назло, в зале суда сломался кондиционер, а от судьи Вагнера, когда он потел, воняло нафталином и грязными носками.

Джордан уже снял пиджак и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки под галстуком. Даже Диана, хотя он втайне подозревал, что она – одна из степфордских роботов, [24]завернула волосы в узел и заколола карандашом.

– Ну, что там у нас? – спросил судья Вагнер.

– Присяжный номер шесть миллионов семьсот тридцать тысяч, – пробормотал Джордан.

– Присяжный номер восемьдесят восемь, – объявил пристав.

На этот раз это был мужчина в брюках цвета хаки и в рубашке с короткими рукавами. У него были редеющие волосы, мокасины и обручальное кольцо. Джордан отметил все это в своем блокноте.

Диана встала и представилась, а затем начала задавать свой список вопросов. Ответы должны были определить, есть ли причина отказаться от кандидатуры этого человека – например, если у него есть дети, которые погибли в Стерлинг Хай, значит, он не сможет сохранять объективность. Если же такой причины нет, Диана могла использовать одну из своих черных меток, чтобы отстранить этого присяжного. У нее и у Джордана было по пятнадцать шансов отклонить кандидатуру потенциального присяжного без видимых причин. Диана уже использовала один против низкорослого лысого тихого программиста, а Джордан отказался от бывшего служащего военно-морских сил.

– Чем вы занимаетесь, мистер Олстроп? – спросила Диана.

– Я архитектор.

– Вы женаты?

– В октябре будет двадцать лет.

– У вас есть дети?

– Двое, сыну четырнадцать лет и дочери девятнадцать.

– Они ходят в государственную школу?

– Сын, да. А дочь учится в колледже, в Принстоне, гордо ответил он.

– Вам что-то известно об этом деле?

Джордан знал, что положительный ответ не отменит его кандидатуру. Главное, верит он или нет тому, что говорят в прессе.

– Ну, только то, что я читал в газетах, – сказал Олстроп, и Джордан прикрыл глаза.

– Вы читаете одну и ту же газету каждый день?

– Раньше я читал «Юнион лидер», – сказал он, – но их статьи выводили меня из себя. Теперь я стараюсь читать хотя бы «Нью-Йорк таймс».

Джордан принял это к сведению. «Юнион лидер» была известна своей консервативностью, а «Нью-Йорк таймс» – либеральностью.

– А как насчет телевиденья? – спросила Диана. – у вас есть любимые телепередачи?

Вряд ли кому понравится присяжный, который по десять часов в день смотрит судебный канал. Также не хочется, чтобы присяжный обожал шоу Пи-ви Хермана.

– «Шестьдесят минут», – ответил Олстроп, – и «Симпсоны».

«Наконец-то, – подумал Джордан, – нормальный человек».

Он встал, когда Диана закончила задавать свои вопросы и уступила место ему.

– Вы помните, что вы читали об этом деле? – спросил он.

Олстроп пожал плечами.

– Что в школе стреляли и обвиняется в этом один из учеников.

– Вы знали кого-нибудь из учеников школы?

– Нет.

– Вы знакомы с кем-либо из тех, кто работает в Стерлинг Хай?

Олстроп покачал головой:

– Нет.

Джордан подошел к нему почти вплотную.

– В этом штате действует правило, которое разрешает поворачивать направо на красный свет, если вы сначала остановитесь на красный. Вам это известно?

– Конечно, – ответил Олстроп.

– А если бы судья сказал вам, что нельзя поворачивать направо на красный, а нужно ждать, пока загорится зеленый, даже если бы перед вами был знак, на котором ясно написано «Правый поворот на красный». Что бы вы сделали?