По полу медленно катился непонятный сплюснутый цилиндр, оброненный Рогачем (???), — от него почему–то во все стороны разлетались темно–малиновые искры… Потом вдруг сияние стремительно заполнило ствол колодца, как будто радужно светящаяся жидкость ударила откуда–то снизу. Самое удивительное — Кондор не чувствовал опасности. Он вообще ничего не ощущал, кроме озноба и давящего звона в ушах. А световое полыхающее море колыхалось в колодце, и отражение волн ходило по потолку — синее, зеленое, багряное…

И это было последнее внятное воспоминание… Оно нахлынуло сразу со всех сторон, заполняя без остатка, повлекло за собой, как коварный водоворот ослабевшего пловца, как «птичья карусель» — жертву. Закручивало дымное, кружевное марево, свет играл, переливался в гранях тысяч сотканных из хрустального огня сталагмитов… Он еще успел подумать, что что–то подобное происходило с ним на Милитари, когда они угодили в странную аномалию — наподобие увеличенной «машины времени»… Потом окружающее завибрировало, и последовал громовой силы удар.

Время исчезло. Тьма. Тишина… Полет в никуда… Свет. Мрак. Ощущение боли в разбитом теле… Слышались чьи–то голоса, но глухо, словно в трубе. Шаги исполина. Тусклый свет. Еще голоса… Еще шаги… И гул, вибрирующий, низкий, словно дальняя беседа исполинов или отзвуки камнепадов в ущельях. Дымная мгла заволакивала все, сворачивалась в кольца, кружилась, принимая десятки меняющихся обличий.

Потом навстречу Кондору из мглы вышли, о чем–то болтая, его знакомые сталкеры — Ром (разорван припять–кабаном), Квант (сгорел в «жарке» на Свалке), Вертел (убит патрульными на Периметре), Жаба (раненный, не дошел триста метров до убежища и попал под выброс).

Прошагал квад его приятеля Рыбака — убитый в полном составе бандой Темных из засады. Дикий и Босс — остались в подвале рухнувшего корпуса «Юпитера».

Грустно улыбнулась Джипси, сдвинув свой любимый пестрый пыльник, — мол, что поделаешь, май фрэнд: судьба!

Затем он оказался на пороге ресторана, вернее, каким–то образом перед ним из дымного сумрака выступил кусок зала по–настоящему роскошного кабака — не чета каким–то там «Штям» или «Иве»… Играл оркестр, седой дирижер в бархатном фраке взмахивал палочкой, кружились пары, официанты в черных безупречных костюмах мелькали неслышным тенями…

Навстречу ему вышла Северина — платье, сшитое из тончайшей и, видать, очень дорогой ткани, радужная пыль бриллиантов на безупречной коже, золотистые волосы рассыпались по плечам. В руке — изящный бокал с исходящим пузырьками шампанским…

— Ну что, бродяга?! — рассмеялась она. — Я же предупреждала, что прогадаешь? А ты отказался! Предлагаю последний раз — на моей швейцарской вилле освободилось место дворецкого. Как — пойдешь?

— У меня… квалификация неподходящая… — с трудом разжал он сведенные челюсти.

Северина опять расхохоталась — весело и непринужденно, и он увидел, что на шее и пальцах блестят не бриллианты, а кусочки льда…

Потом все опять заволокло клубящимся сумраком.

Мгла клубилась и сгущалась, затягивая окружающее… Затем навстречу ему вышла фигура в черном старинном плаще с капюшоном черного цвета. Под ним, однако, виделся вполне современный камуфляж с непонятными значками и лычками, на шее — респиратор на длинных ремнях. На поясе большой пистолет в лакированной деревянной кобуре — кажется, древний «маузер». А через плечо у незнакомца перекинута коса — чуть зазубренная, на потертом древке.

И Кондор почти не удивился, когда из–под капюшона на него уставился взгляд пустых глазниц черепа. В общем–то так и должна выглядеть смерть, снимающая свою жатву тут, вокруг Чернобыля.

Череп взирал на сталкера внимательно и даже беззлобно, нестрашно как–то — и Кондор мог бы поклясться, что инфернальный тип усмехается. Потом тот достал из нагрудного кармана пачку «Мальборо», неторопливо извлек сигарету… Зашарил по карманам — как шарит бывалый курильщик в поисках спичек или зажигалки. Повернулся к Кондору, выразительно протягивая руку и делая движение пальцами, будто поворачивая колесико зажигалки — мол, не богат огоньком? Сам не зная почему, Кондор вытащил свою зажигалку и бросил потустороннему визави. Прикурив, тот как ни в чем не бывало сунул блеснувшую золотом «Zippo» в кармашек мундиpa. Пустив клуб дыма (интересно, чем он/оно вдыхает дым?), смерть посмотрела на Кондора как–то даже с сочувствием. Стянув белую парадную офицерскую перчатку, сделала приглашающий жест — мол, давай за мной…

— А иди ты!.. — ответил мысленно Кондор. Поворачиваться к курящему скелету спиной было страшновато, но Кондор почувствовал каким–то образом, что именно это надо сделать. И, повернувшись, тяжело зашагал прочь через сизую мглу.

…Сознание возвращалось — нехотя и медленно, словно после контузии. Голова гудела, как пустой котел. Во рту противный медный привкус. Кондор пошевелился и тут же зашипел от боли в спине и груди. Дышалось ощутимо тяжело, болели ребра.

«Только бы не спина — тогда все…» Открыв глаза, он осмотрелся.

Свет давал старый прожектор, светивший из соседнего тоннеля. Но ни арочных выходов в зал, ни самого зала с невероятным колодцем не имелось — как и никого из живых вокруг.

Он так и не понял — то ли зал с колодцем исчезли, уничтоженные катаклизмом, то ли он просто в бессознательном состоянии уполз в другую часть комплекса. Сильно болели ребра и давала о себе знать левая нога. Если перелом — тогда хана…

Дотянуться бы до аптечки, там остались стимуляторы — хотя бы таблетку «геркулеса»…

Он ощупал себя в поисках аптечки. Ее не было, зато в кобуре на поясе непонятным образом оказался ПМ.

Потом кто–то воткнул ему в шею иглу, влил в рот немного водки…

Открыв глаза, Кондор обнаружил склонившегося над ним журналиста, сидевшего рядом на полу. Подле него валялась вскрытая аптечка.

— Мур… — Рука поползла к кобуре, но остановилась. Даже если Игорь намерен его прирезать, то хуже уже не будет.

— Привет, дружище, — сообщил Игорь. — С возвращением с того света!

— Это ты меня сюда притащил? — осведомился Кондор.

Тот промолчал.

— А где…

Игорь махнул рукой, всем своим видом показывая, что подобные вопросы считает нелепыми и неуместными.

— Нет времени долго говорить, дружище, — сообщил он. — Потому как если рассказывать мало — ты не поймешь, а долго — так до завтра проговорим. А надо уходить — чем быстрее, тем лучше…

— Ну, по дороге расскажешь, не важно, — бросил Кондор, мысленно считая до ста. Вот досчитает и поднимается на ноги…

— Нет, брат Кондор, не выйдет. Тебе придется уходить одному. — И он показал на левую ногу, кое–как замотанную бинтами. — Тот хмырь — он меня достал–таки. Кость задета, и сильно. И откуда он тут взялся? Да еще потом приложило…

С полминуты тянулось молчание.

— Ты уверен? — только и спросил сталкер.

— Не уверен — знаю. Со мной ты не дойдешь… — Он печально постучал по простреленному корпусу ПДА, висевшего на шее. — Я ж все–таки не новичок. Да и Северина… Не могу ее оставить. Попробую вернуться и поискать. Вот так, друг Кондор, — помнишь в начале, перед походом, ты говорил, что если чего — я должен тебя бросить и спасаться сам. А видишь, как все обернулось? Ну ладно, не время…

Он достал свой наладонник, нажал несколько клавиш.

— Метров триста отсюда вон по тому проходу. Там будет развилка, две железные лестницы — вверх и вниз в нише слева. Спустишься по той, что вниз, на два уровня, пройдешь прямо еще с полкилометра — там аварийный выход, помеченный как 062–С, — сказал он, всматриваясь в экран. — Там проходит резервная кабельная шахта — когда–то она выходила к антенному полю. Поднимешься по винтовой лестнице и выберешься наружу — это самый простой путь. И… — Он умолк, о чем–то напряженно задумавшись. — И знаешь, не надо никому говорить или вызывать помощь — считай, что ты свое дело сделал…

Потом все расплылось перед глазами Кондора, а когда сознание полностью к нему вернулось, Игоря уже не было.