За очередной дверью их встретила жуткая улыбка иссохшего мертвеца. Поодаль лежал второй.

…Первый труп принадлежал, судя по куртке, бедолаге–сталкеру. Тело было сильно изъедено крысами или иной мелочью, но не сгнило, а ссохлось. Второй мертвец выглядел не намного лучше первого. Мужчина был в белом комбинезоне с номером на груди, на голове висела грязноватая белая шапочка — как у лаборантов или медиков. Если тот был несомненный вольный бродяга, то этот — служитель науки. Участь, впрочем, была одна на всех.

Свет здесь давали не электролампы, а сростки белесых полупрозрачных грибов на дальней стене. Но больше они не нашли ничего, кроме многолетней паутины и еще трех засохших мумифицированных трупов — почему–то раздетых догола. Пустые цементные боксы, свисавшая проводка, многожильные кабели от какой–то хитрой аппаратуры вроде ЭВМ. И тут же пучки телефонного провода, шланги, Датчики…

Больше всего их удивил здоровенный квадратный люк в полу — тяжелый, рифленый: одна из тех старорежимных, сделанных на совесть железяк, что иногда еще можно встретить в сооружениях гражданской обороны. Правда, странно, что он был сделан в полу — обычно такой вид имели стандартные гермодвери.

Неподалеку обнаружилась шахта грузового лифта, гостеприимно распахнувшего раздвижные двери — «гармошки». Шторм никогда не встречал лифта такого размера: на нем легко могли спустить грузовик или даже небольшой танк. Посветив в кабину лифта тактическим фонариком, Барс увидел там три длинных ряда кнопок — не сразу и сосчитаешь…

Да и времени считать не было — обнаружились еще одни двери, толщиной примерно сантиметров тридцать. Шторм припомнил, что такие ставили не в обычных бомбоубежищах, а на некоторых специфических военных объектах, рассчитанных на близкий взрыв ядерного боеприпаса. И вот эти двери были почти закрыты, но именно почти — между створками оставалось достаточно места, чтобы без труда протиснулся человек в снаряжении. Коридор, что лежал за ними, вел точно в том направлении, куда двигались его подопечные.

Главарь почти с нежностью посмотрел на сдвоенную метку, украшающую экран сканера. Давайте, мальчики, наслаждайтесь жизнью — скоро дядя Шторм придет и возьмет, что ему положено!

Однако не время рассуждать!

Дальше, если верить карте, им предстояло сперва подняться на один этаж, затем спуститься на три. Пока они измеряли шагами казавшиеся бесконечными марши лестниц, у Шторма перед глазами возник образ маленьких мышек, вереницей бродящих по исполинской сырной голове, по тоннелям, кем–то прогрызенным до них, и дыркам. Возможно, это мыши особо умные, рассуждающие на тему, кто создал сыр и каков высший смысл дырок в нем.

Он даже пару раз не поленился включить режим памяти сканера, но мелькнувшее у него предположение не оправдалось: спутник не водил Кондора кругами, чтобы запутать, шли они, может, и не по кратчайшему маршруту, но прямо к цели, сделав всего одну петлю — в районе того самого зала, который Шторм прошел напрямую уровнем ниже. Так что здешние подземелья, пожалуй, не уступали Темной Долине и далеко опережали Агропром…

Жаль, что все придется оставить втайне — а то на карте Зоны появился бы какой–нибудь Лабиринт Шторма.

— Шторм, у тебя в кармане что–то… светится что–то…

Тягач протянул руку к одному из застегнутых карманчиков на боку комбеза главаря.

Тот скосил глаза — сквозь плотную ткань пробивался еле заметный огонек. И Шторм вспомнил, что он там прячет. Пара секунд — и на свет появился тот специальный детектор, врученный ему Сурком вместе с картой перед походом. Устройство для определения того самого таинственного предмета, ради которого все и затевалось. На нем горел средний желтый индикатор. Искомое было где–то неподалеку…

Усмехаясь про себя, Кондор снимал с «сорок седьмого» глушитель…

За поворотом не оказалось ни патруля «монолитовцев», ни даже иссохшего скелета в обрывках формы, сжимающего в последнем судорожном объятии оружие.

Там обнаружилась аномалия, испускающая во все стороны разноцветные лучи— желтый и фиолетовый. Сама она выглядела как размытый клубок плотного света. Аномалия уютно устроилась в небольшой нише с прозаической надписью «Пожарный кран №…», не проявляя агрессивности, но Кондор лишний раз порадовался, что путь их лежит не мимо нее. Тем более что подобных аномалий сталкер припомнить не мог — может, даже что–то новое.

Кстати, а ведь аномалий им почти не попадалось — точнее, пока не попадалось вообще. Так что–либо Игорь ухитряется выбирать свободный от них маршрут, либо они просто спустились слишком глубоко под землю. В самом деле, а насколько ниже пресловутого «уровня моря» простирается власть Зоны? Что–то он не припомнит, чтобы ученые этим занимались… Ведь не случайно от выбросов нет лучше укрытия, чем всякие подвалы? Хотя, с другой стороны, что Агропром, что Долина — там от аномалий спасения нет.

Ладно, пусть об этом у Северины голова болит — когда, будем надеяться, они ее вызволят.

Вновь путь через напичканные металлом лабиринты. Перекресток трех коридоров, брошенный ящик на волокушах с еще различимой надписью «Минсредмаш СССР» и длинным рядом цифр, круглый зал с огромным люком на потолке. Под ним в полу такой же, причем странной конструкции — из трех раздвижных сегментов. Неужели ракетная шахта?!. Правда, он тут же поправил себя — он не видел ракетных шахт вживую ни разу, в Зоне таких объектов не водилось. Хотя кто знает — этот комплекс существует, а его никто не обнаружил до сих пор.

— Привал, — скомандовал он. — Пожуем.

«И подобьем кое–какие итоги», — закончил он про себя.

Пока цели зачем–то остановились, а потом крутились на одном месте, Шторм решал другую проблему — схема привела его в тупик. Вместо заявленного на схеме технического этажа, проходящего почти до предполагаемого финиша — пусть и пятью уровнями ниже, они вышли в проходящий наискось тоннель самого настоящего мини–метро. Центральный тоннель шириной метра четыре, при этом странной яйцевидной формы, через каждые примерно тысячу шагов выходил к платформам с узким перроном и рядом дверей лифтов и лестничных маршей.

Время от времени от центрального тоннеля отходили небольшие ответвления, но вот беда — почти все они обрывались в нескольких метрах, замурованные цементом.

И что хуже — из–за того, что подземная железная дорога вела под углом к нужному направлению, разрыв между ними и Кондором почти не сокращался.

В какой–то момент Шторм, глядя на экранчик сканера, почему–то задумался — а как эта штука, собственно, работает? По идее, такая масса стали и бетона должна напрочь заглушать сигнал ПДА, а вот поди ж ты — условия приема даже не ухудшились, и чудесный агрегат исправно показывает направление! Или наоборот — вся здешняя арматура работает как антенны? Вот в Припяти в подземельях или на «Юпитере» ПДА тоже работают. Правда, здесь поглубже будет…

Впрочем, это не важно — даже если неведомый умелец ухитрился запихнуть каким–то образом внутрь сканера полтергейст или пресловутого дьявола–хранителя, для него, Шторма, главное, чтобы прибор и дальше работал как часы.

…На четвертом «вокзале» у самого входа в тоннель путь им преградил обвал.

— Ребята, ищем проход, — распорядился Шторм, сплюнув при виде груды спрессованного давлением грунта и бетонных обломков.

Бандиты принялись бродить, поднимая люки и заглядывая в технические коллекторы.

В комнатке дежурного по станции глаза их порадовал Древний пульт с эбонитовыми селекторными телефонами, многочисленными реле переключений и парой небольших мониторов. Еще на станции имелась столовая — о чем говорила соответствующая табличка над двустворчатой дверью. Заглянув туда из любопытства и ожидая увидеть скромный буфет для станционного персонала, Шторм обнаружил, что за дверьми обширный зал, уходящий в темноту, с аккуратно расставленными деревянными столами и стульями и столовыми приборами, которые так и не дождутся едоков. Любопытно, тут что, питалась половина этого подземелья? Так вот и съезжались сюда по этим вот рельсам? Или… — какая–то неопределенная мысль зашевелилась в его голове — мысль смутная и абсурдная, но тут позади послышались шаги.