«Они слишком уверены в своем телевизионном наблюдении», — подумал Нунэн. Перед ним лежали синьки плана замка.

— О'кей, исходим из того, что все наши друзья находятся вот здесь... но в замке еще двенадцать комнат на трех уровнях.

— Это Медведь, — донесся голос из динамика, установленного Нунэном. — Я начал облет. Что мне нужно знать? Конец.

— Медведь, это Шесть, — ответил Кларк. — Все объекты находятся в замке. На втором этаже расположен командный и контрольный центр. По нашему мнению, все объекты сейчас собрались там. Кроме того, тебе следует знать, что они убили заложника — маленькую девочку, — прибавил Кларк.

Внутри вертолета голова Мэллоя не шевельнулась при этих новостях.

— Понял, о'кей, Шесть, мы продолжим облет и наблюдение. Имейте в виду, мы имеем с собой все необходимое снаряжение, конец.

— Понял. Конец. — Кларк поднял палец с кнопки передачи.

Все молчали, но Чавез заметил, что их взгляды полны ненависти. Они были профессионалами и не проявляли чувств — никто не крутил в руках личное оружие и вообще не вел себя в соответствии с голливудскими штампами, но их лица казались окаменевшими, только глаза осматривали планы или перебегали по телевизионным мониторам. Гомеру Джонстону было, должно быть, очень трудно, подумал Чавез. Ублюдок, который убил девочку, был у него на перекрестье прицела. У Гомера были дети, и он мог перенести террориста в другое измерение легким движением пальца, так же просто, как раздавить муху... Но нет, это было бы неправильно, а им платили за то, чтобы они делали все правильно. Солдаты не были готовы даже для импровизированного штурма, а все, что пахло импровизацией, только приведет к смерти детей. Операция заключалась не в этом. Затем зазвонил телефон. Беллоу поднял трубку, одновременно нажав на кнопку громкоговорителя.

— Да? — сказал доктор.

— Мы сожалеем об инциденте с ребенком, но она все равно скоро бы умерла. Итак, когда будут освобождены наши друзья?

— Париж еще не связывался с нами, — ответил Беллоу.

— Мне жаль, но тогда скоро произойдет еще один инцидент.

— Послушайте, мистер Первый, я не могу заставить Париж принять решение. Мы ведем переговоры с правительственными чиновниками, а им требуется время, чтобы дать нам ответ. Правительства никогда не работают быстро, правда?

— Тогда я помогу им. Передайте Парижу, что, если через час самолет с нашими друзьями не прибудет сюда, чтобы мы могли подняться на борт, мы убьем заложника и затем будем убивать по заложнику каждый час, пока не будут выполнены наши требования, — сказал голос, лишенный всяких эмоций.

— Это неразумно. Послушайте меня: даже если они доставят всех указанных в вашем списке прямо сейчас, потребуется не меньше двух часов, чтобы долететь на авиалайнере сюда. Ваши желания не заставят самолет лететь быстрее, правда?

Последовала задумчивая тишина.

— Да, это верно. Очень хорошо, мы начнем убивать заложников через три часа... нет, я начну отсчет с наступающего часа. Это даст вам двенадцать дополнительных минут. Я буду щедрым. Вам это понятно?

— Да, вы говорите, что убьете еще одного ребенка в двадцать два часа, а дальше по одному каждый час после этого.

— Совершенно верно. Заставьте Париж понять это. — Линия замолкла.

— Ну? — спросил Кларк.

— Джон, я не нужен тебе для этого. Абсолютно, чертовски абсолютно ясно, что они сделают это. Они убили девочку, чтобы показать нам, кто здесь босс. Они намереваются добиться успеха, и им все равно, какой ценой. Уступка, которую он сделал, может оказаться последней, которую мы получим.

— Что это? — спросил Эстебан. Он подошел к окну, чтобы посмотреть наружу. — Это вертолет!

— Вот как? — Рене тоже подошел к окну. Окно было такое маленькое, что ему пришлось отодвинуть баска. — Да, я вижу, что у полиции есть вертолеты. И какой он большой, — он пожал плечами. — В этом нет ничего удивительного. Но... Хосе, поднимись на крышу с рацией и держи нас в курсе событий.

Один из двух басков кивнул и направился к пожарной лестнице. Можно было воспользоваться лифтом, который работал прекрасно, но ему не хотелось попасть в сложное положение, если произойдет еще одно отключение электричества.

— Командир, это Винтовка Два-Один, — через минуту связался по радио Джонстон.

— Винтовка Два-Один, это Шесть.

— Я вижу парня на крыше замка, один человек, вооружен автоматом, похожим на «узи», и у него также рация. Только один, пока никто к нему не присоединился.

— Принято, Винтовка Два-Один.

— Это не тот мужчина, который убил ребенка, — добавил сержант.

— О'кей, очень хорошо, спасибо.

— Винтовка Три тоже видит его, только что подошел к моей стороне. Он ходит кругами... да, смотрит через край крыши, смотрит вниз.

— Джон? — Это был майор Ковингтон.

— Слушаю тебя, Питер?

— Мы недостаточно показываемся им.

— Что ты хочешь сказать?

— Нужно дать им что-то, чтобы они смотрели. Полицейские, внутренний периметр. Если объекты не видят что-то, они начнут думать, что происходит что-то неладное.

— Хорошая мысль, — сказал Нунэн.

Кларку это тоже понравилось.

— Полковник?

— Понял, — ответил Нунсио. Он наклонился над столом. — Я предлагаю выдвинуть двух человек, вот здесь, еще двух — здесь... здесь... здесь.

— Да, сэр, прошу вас сделать это прямо сейчас.

— Рене, — позвал Андре от телевизионного монитора. Он показал: — Смотри.

Там виднелись два полицейских. Они двигались медленно и пытались делать это незаметно, приближаясь по Strada Espana к месту в пятидесяти метрах от замка. Рене кивнул и поднял свое радио.

— Третий!

— Слушаю, Первый.

— К замку приближается полиция. Не своди с них глаз.

— Я сделаю это, Первый, — обещал Эстебан.

— О'кей, они пользуются радио, — сказал Нунэн, глядя на свой сканер. — Уоки-токи, работают на обычной коммерческой волне, шестнадцатый канал. Проще некуда.

— Не называют имен, только числа? — спросил Чавез.

— Пока. Наш контакт называет себя Первым, а этот парень — Третий. О'кей, что это нам говорит?

— Радиоигры, — сказал доктор Беллоу. — Взяты прямо из книги для детей. Они пытаются скрыть от нас свои личности, но это тоже из книги. Две фотографии из пропусков были давно посланы во Францию для опознания, но и полиция, и разведывательное управление не сумели обнаружить их у себя.

— О'кей, французы будут помогать нам?

Беллоу отрицательно покачал головой.

— Не думаю. Когда я сказал министру о голландской девочке, он только хмыкнул и сказал, что Карлос останется в тюрьме, что бы ни случилось, — он ожидает, что мы успешно решим ситуацию, а если мы не способны на это, у французов есть своя команда, которую они готовы послать. Таким образом, у нас должен быть план и готовность его осуществить к двадцати двум часам.

— Если только вы не хотите видеть, как они убьют еще одного заложника, — сказал Беллоу. — Они отрицают мою способность руководить их поведением. Они отлично знают, как играть в эту игру.

— Профессионалы?

Беллоу пожал плечами.

— Вполне может быть. Они знают, что я попытаюсь сделать, а если им это известно раньше, тогда они понимают, как увернуться и уйти в сторону...

— И нет никакого способа смягчить их поведение? — спросил Кларк, надеясь получить четкий ответ.

— Я могу попытаться, но надежды мало. Идеологические террористы, те, у кого существует ясное представление о том, чего они хотят, — вот с ними рассуждать логически трудно. У них отсутствует этическая база, на которой можно построить игру, нет морали в обычном смысле, нет ничего, что бы я мог использовать против них. Главное, нет совести — так, как мы ее понимаем.

— Да, мы видели это. О'кей, — Джон встал, выпрямился и повернулся, чтобы посмотреть на своих командиров групп. — У вас два часа на разработку плана и один на его подготовку. Начинаем операцию в двадцать два часа.

— Нам нужно знать больше о том, что происходит внутри, — сказал Кларку Ковингтон.