Я сомневался, что он собирается устроить им «несчастный случай» прямо сейчас: наверняка он рассчитывает, что угрозы подействуют. Интересно, как скоро он обнаружит, что они не подействовали?

– А сколько времени дал вам Нантерр? – спросил я у принцессы. – Сказал ли он, когда именно собирается получить эту подпись?

– Я не подпишу… – пробормотал Ролан де Бреску.

– Да, месье, но Анри Нантерр этого еще не знает!

– Он сказал, – слабым голосом ответила принцесса, – что подпись моего мужа должна быть заверена нотариусом. Он сказал, что когда он это устроит, то сообщит нам.

– Нотариусом? Французским адвокатом?

– Не знаю. С моими друзьями он говорил по-английски, но, когда они ушли, он перешел на французский. Я попросила его говорить по-английски. Я, конечно, говорю по-французски, но предпочитаю английский. Он ведь для меня второй родной, вы же знаете.

Я кивнул. Даниэль мне говорила, что, поскольку ни принцесса, ни ее супруг не любят общаться друг с другом на родном языке другого, они оба предпочитают говорить между собой по-английски. Потому и поселились в Англии.

– Как вы думаете, – спросил я у Грининга, – что сделает Нантерр, когда обнаружит, что теперь, кроме месье, прошение должны подписать еще три человека?

Он посмотрел на меня своими блестящими глазами. «Контактные линзы», – подумал я ни к селу ни к городу.

– Насколько я понимаю, – ответил он, – именно это и хотят узнать от вас.

– Ну, – сказал я, – это зависит от того, насколько он богат, насколько он жаден, насколько стремится к власти, насколько решителен и насколько далеко способен зайти.

– О боже, – воскликнула принцесса, – как это все ужасно!

Я был полностью с ней согласен. Я, как и она, предпочел бы оказаться на открытом всем ветрам ипподроме, где самый большой мерзавец в худшем случае тебя лягнет или укусит.

– Есть простой способ обеспечить вашей семье безопасность и сохранить свое доброе имя, – сказал я месье де Бреску.

– И какой же? – спросил он.

– Переменить название компании и продать свой пай.

Де Бреску прикрыл глаза. Принцесса прижала руку к губам. Реакции Грининга я не видел – он стоял у меня за спиной.

– К несчастью, – сказал наконец Ролан де Бреску, – я не могу сделать ни того, ни другого иначе как с согласия Анри Нантерра. Таково было изначальное условие соглашения.

Он помолчал.

– Конечно, возможно, он и согласится, если ему удастся организовать консорциум и самому стать его главой с правом решающего голоса. Тогда он сможет при желании производить оружие.

– Да, это мне кажется вполне позитивным решением, – рассудительно заметил Джеральд Грининг. – Вы сразу избавитесь от всех проблем, месье. К тому же получите огромную сумму денег… Да, это предложение, несомненно, обдумать стоит.

Ролан де Бреску внимательно посмотрел мне в глаза.

– Скажите, – спросил он, – а вы сами сделали бы это на моем месте?

Сделал ли бы я это? Если бы я был стар и разбит параличом? Если бы я знал, что в результате в мир, уже и так переполненный орудиями убийства, хлынет новая волна оружия? Если бы знал, что сделать это – значит поступиться своими принципами? Если бы я заботился о безопасности своей семьи?

– Не знаю, месье, – ответил я.

Он слабо улыбнулся и обернулся к принцессе:

– А ты, дорогая? Ты бы так поступила?

Но ответить принцесса не успела: ее прервало жужжание внутренней переговорной системы, недавнего нововведения, которое избавило всех домочадцев от лишней беготни. Принцесса сняла трубку и нажала на кнопку.

– Да? – Она выслушала то, что ей сказали. – Подождите минутку.

Она посмотрела на мужа.

– Вы никого не ждете? Даусон говорит, пришли двое мужчин, которые сказали, что вы назначили им встречу. Он проводил их в библиотеку.

Ролан де Бреску озадаченно покачал головой, и в это время в трубке раздался вопль, слышный даже нам.

– Что? – спросила принцесса, снова поднося трубку к уху. – Что вы говорите, Даусон?

Она прислушалась, но, похоже, ничего не услышала.

– Он куда-то исчез, – удивленно сказала она. – Как вы думаете, что произошло?

– Я пойду посмотрю, если хотите, – предложил я.

– Да, Кит, пожалуйста!

Я встал и успел подойти к двери. Как только я взялся за ручку, дверь резко распахнулась, и в комнату решительно вошли двое мужчин. Один из них явно был Анри Нантерр; на шаг позади него шел другой – бледный, остролицый молодой человек в зауженном черном пиджаке, с «дипломатом» в руках.

Вслед за ними появился запыхавшийся Даусон, потрясенный столь бесцеремонным вторжением в свои владения.

– Мадам, – беспомощно начал он, – они просто пробежали мимо меня…

Анри Нантерр грубо захлопнул дверь, прервав излияния дворецкого, повернулся и окинул взглядом комнату, полную народа. Он, похоже, был обескуражен, увидев здесь Джеральда Грининга. На меня он бросил пронзительный взгляд, словно припоминая, где он мог со мной встречаться. Во всяком случае, мое присутствие его тоже не обрадовало. Видимо, он ожидал застать здесь только принцессу и ее мужа и рассчитывал на то, что они готовы сдаться.

Его орлиный профиль на фоне этих темных стен смотрелся уже не столь внушительно, к тому же комната была значительно больше ложи, так что его агрессивность не была столь ощутимой, но все же Нантерр по-прежнему выглядел достаточно грозным благодаря громкому голосу и полному отсутствию хороших манер, которые он, по идее, должен был унаследовать от своего отца.

Он щелкнул пальцами, подавая знак своему спутнику. Тот достал из «дипломата» лист желтоватой бумаги и передал его Нантерру. Нантерр начал что-то громко говорить Ролану де Бреску по-французски – что-то явно неприятное. Его жертва откинулась назад в своем кресле, как бы желая защититься, и во время первой же паузы раздраженно вставила:

– Говорите по-английски!

Анри Нантерр в ответ взмахнул своей бумагой и выпалил очередную длинную тираду на французском, перебив де Бреску, который пытался возразить. Принцесса беспомощно развела руками, показывая мне, что с ней было то же самое.

– Нантерр! – властно сказал Джеральд Грининг. Тот глянул в его сторону, но своей тирады не прервал. Я вернулся к своему креслу, уселся, положив ногу на ногу, и принялся покачивать ботинком. Это ужасно раздражало Нантерра – настолько, что он прервался и сказал мне нечто вроде: «Et qui êtes-vous?» Кажется, это значит «А вы кто такой?», но я не уверен: все мои познания во французском приобретены на ипподромах Отея и Кансюр-Мер и ограничиваются в основном словами типа courants (рысаки), haies (препятствия) и piste (скаковая дорожка).

Поэтому я мило улыбнулся Нантерру и продолжал болтать ногой.

Грининг воспользовался кратким молчанием, чтобы достаточно напыщенно заявить:

– Месье де Бреску не имеет полномочий подписывать какие бы то ни было бумаги.

– Не дурите, – ответил Нантерр, наконец-то перейдя на английский – он изъяснялся на нем довольно бегло, как и большинство французских бизнесменов. – Он захватил слишком много власти. Он оторван от современного мира, и его вмешательство необходимо пресечь. Я требую от него утвердить решение, которое должно принести новую жизнь и процветание стареющей компании. Период строительства дорог подошел к концу. Надо осваивать новые рынки. Я нашел рынок, который позволяет найти великолепное применение давно освоенным нами пластиковым материалам. И никакие дурацкие старомодные идеи меня не остановят!

– Месье де Бреску отказался от права единолично принимать решения, – сказал Грининг. – Теперь, помимо него и вас, под любым изменением, затрагивающим политику компании, должны подписываться еще три человека.

– Это неправда! – воскликнул Нантерр. – Де Бреску всем распоряжается сам.

– До сих пор это было так. Но он отказался от этого.

Похоже, Нантерр был сбит с толку. Я уже подумал было, что временная дамба Грининга действительно сдержит напор воды. Но у него хватило глупости бросить самодовольный взгляд в сторону лежащей на столике папки. «Ну и дурак!» – подумал я: Нантерр проследил направление его взгляда и молниеносно ринулся к папке. Адвокат тоже метнулся к столику, но опоздал – и, надо сказать, мне его было ничуть не жаль.