Этого Дональдсон не знал.

— Кажется, мужчина, — ответил Бёрден. — Дай подумать. Он работал в школе, когда я только познакомился с Дженни, а она там преподавала. Она часто говорила, что он ленив, я точно помню, ленив. И нетерпим, когда дело касается нарушений. Кажется, я вспомнил — Локхарт, вот как его звали. Брендон Локхарт.

— Полагаю, ты не знаешь, где его можно найти.

— Как сказал бы Роджер Дейд, ваше предположение неверно. Подожди минутку, дай вспомнить. Кажется, он ушел на пенсию еще лет пять или шесть назад, а его место заняла Флора Грегг. Тогда ему было лет шестьдесят пять. Он мог уже умереть.

— Каждый из нас может умереть в старости. А где он жил после того, как вышел на пенсию?

— Знаю, что он остался где-то в нашем районе.

Вексфорд задумался.

— Так к кому мы сначала направимся? К Локхарту или к родителям бедного Людовика Брауна?

— Сначала нам надо их найти.

С Локхартом было проще: они нашли его но телефонной книге.

Эту незавидную работу — обзвонить пятьдесят восемь Браунов из местного справочника и как можно мягче и тактичнее поинтересоваться, не умер ли у кого-нибудь из них сын в возрасте двадцати одного года от лейкемии, — Вексфорд поручил Линн Фэнкорт. Пока они с Барри Вайном ехали по Камелфордской дороге, до него вдруг дошло, что оба криминальных инцидента из жизни Джоанны Трой связаны со школой. Первый — нападение на четырнадцатилетнего подростка, второй — обвинение в воровстве. Стоит ли придавать этому значение? Возможно, это простое совпадение.

Брендон Локхарт был вдовцом, о чем сообщил Вексфорду в первые минуты пребывания полицейских в доме. Может, он всего лишь хотел сказать, что живет один, хотя везде был просто пугающий порядок. Его викторианский коттедж стоял обособленно, а все, что было вокруг, скорее всего, превращалось в сад только летом. Локхарт провел их в гостиную, где царила идеальная чистота, комната была ничем не примечательна — она походила на картинку из воскресного рекламного приложения. Инстинктивно Вексфорд почувствовал, что здесь им чаю не предложат.

Он осторожно уселся на чистый цветастый ситец. Вайн присел на край кресла с прямой спинкой, отполированные подлокотники которого сверкали, как стеклянные.

— Итак, школа, — сказал Локхарт. — Как вы знаете, мое место заняла женщина. Вообще-то я не сторонник всех этих новомодных словечек, входящих в нашу лексику, но для слова «пробивная» я делаю исключение. Хорошо звучит «пробивная», вы не находите? И как нельзя кстати подходит кавалерственнойдаме Флоре Грегг. Какой фарс — пожаловать такой женщине, как она, титул, а? Я встречался с ней лишь однажды, но сразу понял: это властная, придерживающаяся крайне левых взглядов пробивная дамочка, которую хлебом не корми, дай только поучать других. Но в наши дни женщины правят миром, вы со мной согласны? Они и школами начали заправлять! Я слышал, что сейчас и «Хэлдон Финч» возглавляет женщина. Просто поразительно, они сумели взять верх за такое короткое время, они пропихиваются буквально во все сферы, которые раньше были для них закрыта. И я очень рад, что сегодня я понадобился именно двум полис менам.

— В таком случае, мистер Локхарт, — сказал Вексфорд, — может, вы согласитесь ответить на несколько вопросов, которые касаются двух ваших бывших учеников — Джоанны Трой и Людовика Брауна?

Локхарт был маленьким старичком, худым и подвижным, на его розовом личике практически не наблюдалось морщин, что удивительно для человека в его возрасте, а седых волос у него было больше, чем даже у Ральфа Дженнингса. Но как только он начинал говорить, его лицо кривилось, растягивалось, и казалось, что это просто обтянутый кожей череп.

— Несказанно рад, что вы использовали именно это слово. «Ученики» — вот я о чем. А наша бесподобная кавалерственная дама, без сомнения, назвала бы их «студентами».

Вексфорда так и подмывало спросить, не посетить ли Локхарту врача и не побеседовать ли о своей паранойе. Но сделать этого он, конечно, не мог.

— Нас интересуют Джоанна Трой и Людовик Браун, сэр.

— Та молодая леди, которая подвергла жестокому избиению этого мальчика, не так ли? Да. Насколько я помню, это произошло в раздевалке. После занятия сценическим искусством, ведь я должен был позвонить в драмкружок. Помню, потом она сказала в свое оправдание, что он чем-то задел ее во время репетиции пьесы. Да-да, припоминаю. Называлась она «Андрокл и Лев». Ее часто выбирают школьные драмкружки, в основном, полагаю, потому, что для нее нужен большой состав исполнителей.

— Мальчик, кажется, был сильно избит, хотя обошлось без переломов.

— У него были подбиты оба глаза. Он весь был в синяках.

— Но никто не вызвал полицию или «скорую помощь». Мне сказали, что дело замяли.

Видно было, что Локхарт почувствовал себя неловко. Прежде чем ответить, он скривился так, что стал похож на горгулью.

— Мальчик сам так захотел. Мы послали за родителями — да, за матерью. Думаю, в этой семье пахло разводом. В наши дни они случаются сплошь и рядом, не так ли? А мать сказала: «Давайте не будем создавать шума».

Мальчику ведь было всего четырнадцать. Вексфорд попытался вспомнить пьесу «Андрокл и Лев», но в памяти всплывал только древний Рим и христиане, которых бросали на съедение диким зверям.

— Людовик наверняка был статистом? Играл раба или какого-нибудь христианина?

— О да, абсолютно верно. Кажется, она сказала, что он поставил ей подножку или скорчил рожу, что-то такое. Точно помню, это была какая-то мелочь. Кстати, а мальчик-то умер не от лейкемии. Кажется, вы сказали, от лейкемии?

Вексфорд кивнул.

— Нет, нет, нет. У него былалейкемия, это верно, но она контролировалась при помощи каких-то препаратов. Моя дражайшая покойная супруга была знакома с бабушкой этого мальчика. Та была поденщицей или кем-то вроде прислуги у ее подруги. Моя жена рассказала мне, что слышала от той. Он упал с отвесной скалы и разбился насмерть.

— Где это случилось, сэр? — спросил Вайн.

— Я к этому и веду. Дайте мне договорить. Его мать и — да, полагаю, отчим, а может, просто возлюбленный миссис Браун, я, знаете ли, в таких вещах мало разбираюсь — так вот, они взяли его с собой отдыхать куда-то на южное побережье, это где-то недалеко. Как-то днем он отправился на прогулку один и сорвался со скалы. История действительно очень печальная. Было начато расследование, но дело закрыли, как вы сказали бы, ввиду отсутствия состава преступления. Он был слаб и не мог много ходить, поэтому предположили, что он упал, находясь недалеко от обрыва.

Вексфорд встал.

— Благодарю вас, мистер Локхарт. Вы нам очень помогли.

— Слышал, Джоанна Трой стала учительницей. Как такое могло случиться? Она ведь самый неподходящий человек для работы с детьми.

— Где могла находиться Джоанна, когда Людовик Браун был в Истбурне, Гастингсе или где-нибудь еще?

Этот риторический вопрос Вексфорд задал Бёрдену, когда они пили чай в кабинете.

— И как нам это выяснить? — дополнил Бёрден. — Ведь это было — дай подумать — восемь лет назад. Кажется, она тогда уже работала в школе «Хэлдон Финч». Жила с Дженнингсом, хотя к тому времени они еще не были женаты. Она спокойно могла съездить на несколько часов на южное побережье. Ехать не так далеко.

— Не совсем понятно, чем ее задел Браун. По словам Дженнингса, он оскорбил ее мать. Локхарт говорит, что поставил подножку и корчил рожи. Кто из них прав? Или правы оба? И вообще, знала ли она его лично до того, как он оскорбил ее, она что, напала на него во время репетиции? Тогда они были подростками.

— Наверное, знала, если она, конечно, не опасная психопатка.

— Мы не можем бездоказательно это утверждать. Если ты больше не хочешь чаю, то мы могли бы съездить к миссис Браун. Линн нашла ее квартиру, она живет в Стоуэртоне и до сих пор носит фамилию Браун, несмотря на наличие возлюбленного.

— Несмотря на наличие кого?