Войдя в дом, Уэксфорд услышал смех, доносившийся из гостиной. Смеялась Шейла. В прихожей он заметил ее пальто. Кто еще может носить пальто из синтетического меха белого леопарда с искусственным лисьим воротником синего цвета с нефтяным отливом?
В гостиной был накрыт обед. Суп они уже поели и только принялись за второе. Жареный цыпленок, не палтус «bonne femme». Почему он вспомнил? Ведь это совсем другой дом, он бы с легкостью уместился целиком в одной зале Тэнкред-хауса, да и сами они другие люди. Извинившись перед Дорой за опоздание и поцеловав ее, он поцеловал Шейлу и протянул руку Огастину Кейси, которую тот не заметил.
— Папа, Гэс рассказывал нам о Дэвине Флори, — сообщила Шейла.
— Вы знали ее?
— Мои издатели не принадлежат к тем, кто делает вид, что, кроме одного автора, других не существует.
Уэксфорд не знал, что у Кейси и убитой один и тот же издатель. Он молча вернулся в прихожую, чтобы снять пальто и шляпу. Моя под краном руки, он твердил себе, что должен быть терпимым, великодушным, снисходительным и добрым. Когда же он вернулся в гостиную и сел за стол, Шейла заставила Кейси повторить все, что он до этого рассказал о книгах Дэвины Флори и многое из чего показалось Уэксфорду просто отвратительным, а также повторить совершенно невероятную историю о том, как издатель Дэвины
Флори, прежде чем сделать ей предложение об опубликовании ее автобиографии, сначала отправил рукопись Кейси, чтобы узнать его мнение.
— Я ведь не тупой, — сказал Кейси. — Я не тупой, правда, любимая?
Интересно, что же будет дальше, подумал Уэксфорд и поморщился при слове «любимая», а от реакции Шейлы — столько обожания было в этом ответе — он чуть ли не съежился. Но в то же время у него был настолько потрясенный вид, что, глядя на него, у остальных и даже у самого Кейси могла закрасться мысль, будто его гениальность ставится под сомнение.
— Я ведь не тупой, — повторил Кейси, видимо, ожидая дружного опровержения, — но я действительно не имел представления о том, что произошло и что вы… — он перевел свои маленькие бесцветные глазки на Уэксфорда. — Я хочу сказать, что отец Шейлы… как же это называется, должен быть специальный термин… ага, вот, отвечает за это дело. Я ничего в этом не понимаю, более, чем ничего, но ведь Скотланд-Ярд все еще существует, не так ли? Разве нет какого-то подразделения по убийствам? Почему вы?
— Расскажите мне о Дэвине Флори, — сдержанно произнес Уэксфорд, подавляя в себе вспыхнувшую ярость, от чего ему стало жарко, рот наполнился кислым привкусом и перед глазами запрыгали красные точки. — Мне было бы интересно услышать впечатление профессионала, который встречался с ней лично.
— Профессионала? Я не антрополог. Я не исследователь. Я встречался с ней на приеме у издателя. И нет, большое спасибо, но я не буду рассказывать вам свои впечатления, думаю, не стоит. Я лучше промолчу. Я помню лишь тот момент, когда меня остановили за слишком быструю езду, и какой-то смешной коротышка-полицейский, который гнался за мной на мотоцикле, зачитывал потом в суде все, что я ему тогда сказал. Причем все было безнадежно извращено, после того как прошло через его полуграмотное сознание.
— Выпей вина, дорогой, — мягко произнесла Дора. — Тебе понравится, Шейла принесла к обеду.
* * *
— Надеюсь, ты постелила им в разных комнатах?
— Редж, мне под стать говорить об этом, а не тебе. Ты должен относиться к таким вещам либерально. Конечно, я поместила их в одной комнате. У меня ведь не викторианский исправительный дом.
Уэксфорд не смог сдержать улыбку.
— Знаю, что прозвучит неубедительно, но скажу так: ничего не имею против, если моя дочь спит в моем доме с человеком, который мне нравится, но если это такое дерьмо, как он, то даже думать об этом противно.
— Никогда раньше такого слова от тебя не слышала!
— Всегда что-то случается в первый раз. Если я кого-нибудь вышвырну из дома, например.
— Но ты этого не сделаешь.
— Нет, конечно.
На другой день утром Шейла сказала, что они с Гэсом хотят пригласить их пообедать вечером в ресторане «Черитон Форест».
Недавно там сменился владелец, и говорят, что кормят прекрасно и дорого. Она заказала столик на четверых. Огастин Кейси заметил, что небезынтересно будет лично посетить такого сорта заведение. У него есть приятель, который пишет для воскресных газет о таких местах, вернее, о том, как проявляются вкусы девяностых. Серия его статей публикуется под заголовком «Больше денег, чем смысла», причем заголовок придумал он, Кейси. Так что ему любопытно не только попробовать еду и посмотреть окружение, но также и людей, заправляющих этим.
Не в силах сдержаться, Уэксфорд ответил:
— Мне показалось, вчера вы сказали, что не считаете себя антропологом.
Кейси одарил его одной из своих таинственных улыбок.
— А что вы пишете в своем паспорте? Наверное, «офицер полиции». А я всегда писал «студент». Я окончил университет десять лет назад, а в паспорте все еще значится «студент», и думаю, что так и останется.
Уэксфорд собирался уходить, он встречался с Берденом в пабе. Сегодня их правило — никогда не ходить туда по субботам — нарушалось: ему просто необходимо было уйти из дома хоть ненадолго, хотя он понимал, что не должен этого делать. Шейла догнала его в прихожей.
— Папка, дорогой, все в порядке? Как ты?
— Все хорошо. Это дело Дэвины Флори требует напряжения. А чем ты будешь сегодня заниматься?
— Мы с Гэсом решили поехать в Брайтон, у него там друзья. Когда мы вернемся, до обеда у нас останется еще куча времени. Ты ведь успеешь к обеду, да?
— Постараюсь, — кивнул он.
Вид у нее был слегка расстроенный.
— Гэс чудесный, правда? Я таких не встречала.
И лицо ее засветилось. Прелестное лицо, совершенное, как у Гарбо, очаровательное, как у Мэрилин Монро, необыкновенно прекрасное, как у Хиди Ламар. Он, по крайней мере, видел его таким. Какие процессы происходят в генах, почему получается то, что он видит перед собой?
— И он умный. Мне до него далеко. Знаешь, недавно университет в Неваде пригласил его как писателя. Они создают там библиотеку его рукописей, она называется «Архив Огастина Кейси», они действительно ценят его.
Последние слова Уэксфорд уже не слышал. На середине фразы он остолбенел. От счастья.
— Он собирается жить в Неваде?
— Ну да… год. Там есть такой городок, Хайтс.
— В Соединенных Штатах?
— Он задумал написать там следующий роман. Это будет его шедевр.
Уэксфорд поцеловал ее, и Шейла обхватила его за шею. Идя по улице, он чувствовал, что готов запеть. Все хорошо, более того — прекрасно, они уезжают в Брайтон на целый день, а потом Огастин Кейси собирается в Америку на целый год, практически он эмигрирует. Ну почему она не сказала ему об этом вчера? Тогда бы он спал спокойно. Да теперь уж все равно. Уэксфорд обрадовался, что решил пойти в паб пешком, теперь можно как следует выпить, а заодно и отпраздновать это известие.
Берден был уже в пабе. Он сообщил, что до этого успел побывать на Брум-вэйл, где на основании ордера, выписанного два часа назад, производился обыск дома Джоан Гарланд. Машина ее стоит в гараже, темно-серый «БМВ». Домашних животных нет, цветов, требующих поливки, тоже нет. Телевизор отключен от сети, но многие тоже так поступают, ложась спать. Все выглядит так, как если человек просто уходит из дома.
Из лежавшего на столе дневника, куда Джоан Гарланд аккуратно и педантично заносила все свои встречи, Берден узнал, что в прошлую субботу она — ходила в гости, а в воскресенье завтракала с сестрой Памелой. Визит к матери был отмечен вторником 11 марта, так оно и было в действительности. Остальные дни пустовали. Почерк ее был мелкий, четкий и очень прямой, поэтому в маленьких клетках, отведенных на день, умещалось довольно много информации,
— Мы и раньше встречались с подобными случаями, — заметил Уэксфорд, — кто-то пропадал, а потом вдруг оказывалось, что человек уезжал в отпуск. Но ни в одном из таких случаев, заметьте, у исчезнувшего человека не было кучи родственников и знакомых, которым он всякий раз сообщал бы о том, что собирается уезжать. Нам известно, что Джоан собиралась быть во вторник вечером в Тэнкред-хаусе в восемь пятнадцать. По словам Дэйзи Флори, она более чем пунктуальна, иными словами, как правило, приезжает раньше назначенного времени, так что можно предположить, что она приехала в Тэнкред-хаус вскоре после восьми.
