Тод показал экран своего телефона. Вне зоны. Нери проверил свой. То же самое.

Они перебежали от ветхого сарая к груде покрышек. При свете дня колумбиец не рискнул так далеко углубиться во двор. Слишком заметно. Дверь в амбар, перед которым рядом с мопедом был припаркован старенький «пежо», была открыта. Они спрятались под крышей — собирался дождь.

Чтобы обрести уверенность, француз вытащил «беретту» Каннаваро и повернулся к Тоду, который, не спуская глаз с дома, поигрывал ножом.

— Сколько ждать?

— Час. Не больше.

Прошло тридцать минут, и Тод вышел, чтобы еще раз обойти ферму.

Нери остался один. Вскоре он ощутил запах горящего камина. Затем дверь дома отворилась, и в падающем из прихожей свете вырисовался мужской силуэт. Человек не был вооружен. Он шел по направлению к тому месту, где прятался Нери. Тод не возвращался. Нери запаниковал. Он отступил в глубину амбара, стараясь производить как можно меньше шума, и с трудом протиснулся за поленницу, оказавшуюся ближе всего.

Батист Латапи вошел, нащупал выключатель, и на потолке зажглись лампы дневного света. Прежде чем дать резкое ровное освещение, белый свет поморгал. Крестьянин посмотрел на поленья и увидел шевелящуюся тень Нери, который неловко — из-за своего высокого роста — старался кое-как выпрямиться в узком пространстве, куда сам себя загнал. Тут Батист заметил «беретту», не раздумывая схватил первое, что попалось под руку, — грабли — и бросился вперед, держа свое орудие, словно бейсбольную биту. Он сделал круговое движение, и вилы металлическими зубьями вонзились прямо в руку с пистолетом.

Раздался сухой треск. «Беретта» взлетела в воздух. Нери взвыл.

Не теряя времени, Батист снова размахнулся и ударил сверху. Он целился в голову незваного гостя. На сей раз грабли зацепились за стропила амбара, дернулись и выскользнули у него из рук. Он обернулся, чтобы поднять их, наклонился и, прежде чем потерять сознание и рухнуть у ног другого незнакомца, ощутил резкую боль в затылке. Последним, что он успел увидеть, был светлый, почти сияющий взгляд.

Стефани Пети́ поставила тарелку на край стола:

— Ракушки с маслом.

Мотоциклист сидел за столом и впервые не торопился запереть их всех, чтобы поесть.

— Это все, что осталось. Не нравится — уходите. Вы ведь так и собирались сделать, верно?

— Дать вашему мужу нож — плохая затея.

— Теперь что, вы нас накажете?

— Я не такой способный по части наложения швов, как вы. — Они смерили друг друга оценивающим взглядом. — Присядьте.

Стефани не двинулась с места. Стоя справа от мотоциклиста, она не сводила глаз с «глока», лежащего на столе как раз между ними.

Он принялся за еду, держа в одной руке вилку, а в другой — сухой хлебец.

— Присядьте, пожалуйста.

— Зачем?

— Поговорить.

— У меня нет желания разговаривать. Я… я хочу, чтобы вы убрались отсюда. — На последних словах голос молодой женщины, пораженной внезапным пристальным взглядом ее тюремщика, задрожал.

— Сидеть!

Стефани повиновалась. Ее глаза поочередно смотрели то на пистолет, то на мотоциклиста, то снова на пистолет.

— Спасибо. — Больше мотоциклист ничего не добавил. Просто накалывал макароны на вилку, засовывал очередную порцию в рот и тщательно пережевывал.

Хотя Стефани очень старалась, ее взгляд то и дело возвращался к «глоку».

— Соблазнительный, верно?

— Не понимаю, о чем вы.

— Это оружие — решение всех ваших проблем. Решение вообще всех проблем. В определенный момент люди всегда приходят к такому убеждению, дело в обстоятельствах.

— А вы нет?

— В точку. — Мотоциклист усмехнулся, потом вновь посерьезнел. — Это-то меня и печалит.

— Могли бы привыкнуть.

— Хотите — верьте, хотите — нет, но то, что здесь происходит, у меня впервые.

Стефани снова взглянула на пистолет.

— Возьмите. — Мотоциклист отпил глоток воды. — Вы увидите, он легкий и будет вам по руке. — Давайте же, я ничего вам не сделаю.

Молодая женщина схватила оружие и поспешно отпрянула назад. Стул покачнулся. Выставив пистолет перед собой, она неуверенно направила дуло на мотоциклиста:

— Вставайте!

Никакой реакции.

— Вставайте, мы с вами идем освобождать моего мужа! Встать!

— Нет.

— Встать, иначе…

— Иначе что, вы в меня выстрелите? — Они не мигая смотрели друг на друга. — Как далеко вы готовы зайти ради спасения своей шкуры? Про себя я знаю. Именно поэтому я удерживаю вас здесь в течение трех дней. А вы? — Мотоциклист проглотил последний кусок хлебца, вытер рот. — Вам ведь пока не приходилось задумываться над этим вопросом?

Стефани почувствовала дрожь во всем теле.

— Подумайте о Зоэ, она там, наверху, и вам станет легко сделать это.

— Я иду за мужем.

— Вы полагаете, он бы это сделал на вашем месте? Вчера он не сумел.

— Вы загнали его в ловушку.

— Это не в его характере. Вам кажется иначе? И вы бы любили его, если бы он мог убить?

Молодая женщина задумалась, потом робко кивнула. Не спуская глаз с мотоциклиста, она попятилась к висящему на стене телефону.

— Жандармы? Вы правы, если они приедут, то убьют меня. Они или другие. Заметьте, это отлично решит ваши проблемы. Это вообще решит все проблемы.

Стефани сняла трубку, приложила ее к уху и снова повесила. Гудка не было.

— Первое, что я вывел из строя. Так было бы слишком просто. — Он улыбнулся. — Остаетесь только вы. Вы сможете лучше прицелиться, если подойдете ближе. Не бойтесь, пушка-то у вас. Подойдите.

Стефани не двинулась с места. Ее беспокойные, испуганные, влажные от слез глаза шарили по комнате в поисках знака, поддержки, решения.

— Подойдите. Не то промажете. Вы увидите, надо просто нажать. У этих пистолетов только одна закавыка — второй курок, совсем маленький, поверх большого. Предохранитель. Прижмите первой фалангой указательного пальца сразу оба, и все получится. Имейте в виду, что дуло может дернуться. И подойдите.

Ничего.

— Подойдите.

Ничего. «Глок» дрожит в ее руке.

— Ну же!

Рука, которая целилась, застыла.

Мотоциклист закрыл глаза:

— Нажимайте.

Ничего. Рука, которая целилась, слегка согнулась в локте.

— Ну же, пора кончать.

— Что кончать, черт возьми! — Стефани запустила пистолетом через всю комнату и чуть было не попала им в голову мотоциклиста. Разрыдавшись, она прислонилась к стене и медленно сползла по ней на пол.

— Зачем вы пришли к нам?

Ее голос сорвался в крик:

— Что мы вам сделали?

— Ничего. — Мотоциклист встал и пошел за пистолетом. Положив его на стол, он, в ожидании, когда гроза минет, намочил тряпку и присел на корточки перед молодой женщиной. Его рана болела, но он не обращал внимания. Когда Стефани успокоилась, он протянул ей влажный комок, чтобы она протерла себе лицо. — Когда я говорю, что это впервые, надо мне верить.

— Мать вашу, — со слезами в голосе, — да кто же вы, в конце концов?

— Никто. Риск. Повышенный. — Мотоциклист огляделся. — Доказательство. — Он вздохнул. — Людей я убил немало. Хороших, не очень хороших. Подонков. Я делал это по заказу других людей, считающих, что эти смерти необходимы. Херня.

— А что у нас общего с этими людьми? Почему вы здесь? — Стефани схватила его за руки. — Вы хотите нас убить?

— Нет.

— Вы убьете мою дочь?

— Нет.

Разговор двух глухих.

— Не причиняйте ей зла.

Стоны.

— Не причиняйте нам зла.

Овцы, сторожевые псы, волки… он не знал, к какому виду принадлежит, наверное ни к одному из трех. Мотоциклист пристально посмотрел на Стефани Пети́ и не смог подавить разочарование. Он решил не говорить ей, что не причинит зла Зоэ, что бы ни случилось. И им тоже. Это средство устрашения ему еще пригодится. Он помог молодой женщине подняться:

— Идем вниз.

Вернувшись домой, Валери Массе дю Рео прошел прямо в спальню дочери. Она спала.