Лица у него почти не осталось. Лили встала чуть поодаль, чтобы не наступить новыми черными туфлями на высоких каблуках в лужу крови, подсохшую только мо краям. Что ж, когда она работала в отделе дорожного движения, случалось видеть кое-что и похуже, напомнила она себе.

Но когда нечто подобное творят умышленно — совсем другое дело.

В теплом воздухе повис туман, в свете полицейских прожекторов были видны крохотные капли воды, оседавшие на лицо Лили. Сильно пахло кровью. Фотограф делал снимки, высвечивая тело вспышкой.

— Хей, Ю! — окрикнул ее офицер с фотоаппаратом. Коротышка со щеками как у бурундука и совсем короткими, как пушок на персике, рыжими волосами.

Лили состроила ему рожу. Вот уж точно, О'Брайену шутки никогда не наскучат, какими бы избитыми они ни были. Если им повезет дожить до ста лет и вдруг однажды они набредут друг на друга в доме престарелых, он первым делом обязательно прокричит ей: «Хей, Ю!»

Конечно же, если в течение последующих семидесяти двух лет она не удосужится сменить девичью фамилию. Что весьма вероятно, учитывая легкомыслие, с коим она относится к социальной жизни.

— Чего тебе, Ирландец?

— Похоже, у тебя сегодня выдалось знойное свидание.

— Да что ты, мы с котом всегда наряжаемся к ужину. Грязный Гарри шикарно смотрится в смокинге.

О'Брайен фыркнул и передвинулся, меняя ракурс. Лили больше не обращала внимания ни на него, ни на другого офицера-криминалиста, ни на зевак за ограждением, ни на полицейских, их сдерживающих.

Люди собираются поглазеть на место убийства, как мухи на сладкое. Хотя именно в этот раз вряд ли собрались местные жители. Здешние знают: любопытство наказуемо. Зеваки, старательно тянущие шеи, чтобы хоть издалека увидеть запекшуюся кровь, были, вероятно, завсегдатаями ночного клуба, располагавшегося неподалеку на этой же улице. А в клубе «Ад» посетители — граждане вполне определенного сорта.

Потерпевший тоже не походил на местного.

Он лежал на спине посреди замусоренного тротуара. В ногах валялся большой смятый пластиковый стакан из-под какого-то напитка, под ним — обрывок газеты, а возле ноги убитого — разбитая пивная бутылка. То, что перегрызло ему глотку и превратило в месиво лицо, все же пощадило глаз и скулу с правой стороны. И теперь с островка гладкой кожи, цветом похожей на плетеное кресло с веранды матушки Лили, в никуда уставился одинокий глаз. Лили отметила джинсы известной марки из дорогого магазина. Черные кроссовки, опять же не дешевые. Красную шелковую рубашку.

Правый рукав выше предплечья был разодран в клочья. На руке зияли три глубокие раны, полученные при попытке защититься от нападавшего. Рука застыла у головы, пальцы собраны в кулак — в такой позе обычно спят малыши.

Другая кисть лежала футах в двадцати от тела, рядом с одним из столбов игрового комплекса.

Детская площадка. Боже, кто-то искромсал лицо этому парню прямо на ней. Горло сдавила боль, напряжение сковало плечи. С тех пор как Лили повысили в должности и перевели в отдел по расследованию убийств, ей пришлось повидать немало смертей. Желудок больше не выворачивало наизнанку, но, к сожалению, скорби по умершим не суждено пройти никогда.

Погибший был достаточно взрослым для того, чтобы самому качаться на качелях, — вероятнее всего, лет двадцати пяти. Ростом он был около пяти футов и десяти дюймов, весом — килограммов восемьдесят, с плечами и руками тяжелоатлета и мощными бедрами. Он явно был силен, вероятно, кичился своей мощью.

Но сила ему не помогла этим вечером. Как и револьвер двадцать второго калибра, который лежал подле оторванной руки, словно выпал из пальцев, разжавшихся после смерти.

— Осторожно, детектив. Не испачкайте ваше прелестное платье.

Лили не повернулась на голос, потому что узнала говорившего. Его обладатель докладывал ей об обстановке, когда она только что приехала на место преступления. По-прежнему не оборачиваясь, Лили сказала:

— Чаще места преступлений засоряют не гражданские лица, а офицеры полиции. Зачем вы топчетесь здесь своими громадными ножищами, Филипс?

— Помилуйте, да я стою в десяти футах от тела! Теперь Лили взглянула на него. Раньше с офицером Лари Филипсом ей встречаться не доводилось, но типаж ей был известен. Ему за сорок, но он все еще патрулирует улицы, чем крайне недоволен. А она — женщина, ей двадцать восемь, и она уже детектив. Лили явно не нравилась ему.

— Представьте себе, улики могут быть не только в десяти футах от тела. Что вам угодно? — спросила она.

— Пришел доложить: штатские, собравшиеся у ограждения, ничего не видели. Они были в клубе, развлекались, когда увидели мигалки полицейских машин. Пришли узнать, что случилось.

— В клубе «Ад», вы имеете в виду?

— Там и нужно искать убийцу. Правда, криминологи тут ничем не помогут.

— Существуют улики другого рода.

Филипс фыркнул:

— Ну да, убийца мог обронить визитку. Или, может, вы придерживаетесь точки зрения моего напарника. Он считает, что парня загрызла собака.

Лили глянула в сторону бреши в сетчатом ограждении, служившей входом, где напарник Филипса, молодой латиноамериканец, вместе с другими полицейскими сдерживая толпу, записывал фамилии и адреса, и спросила:

— Ваш напарник — новичок?

— Да. — Филипс достал из кармана зубочистку, вытащил ее из целлофановой оболочки и сунул в рот. — Я объяснил ему, что псины обычно не откусывают рук одним махом.

А Филипс не глуп, признала Лили. Просто раздражает. Она кивнула:

— Обычно сильный человек в состоянии совладать с собакой. А признаков борьбы здесь не видно. К тому же этот пистолет… — принадлежавший, вероятно, пострадавшему, хотя — кто знает? — быть может, на месте преступления был и кто-то третий. Она покачала головой. — Должно быть, на него напали неожиданно.

— Они быстры, это точно. Бедняга, видать, даже не успел заметить, что остался без руки.

— Но все же инстинкты его не подвели. Он пытался пригнуть голову, чтобы защитить шею. Тогда и лишился части лица. Потом оно разорвало ему глотку.

— Нy-ну, не нужно говорить «оно». Следует говорить «он», нам надлежит относиться к ним как к людям. В глазах закона все обладают равными правами.

— Закон мне известен. — Лили взглянула на Филипса смотреть пришлось снизу вверх — полицейский был высоким жилистым мужчиной, ростом более шести фунтов. Впрочем, Лили почти всегда приходилось задирать голову вверх, чтобы встретиться с кем-нибудь взглядом. Она практически убедила себя в том, что раздражаться не следует. — Это ваша территория, офицер. Можете вы идентифицировать жертву?

— Он не местный.

— Понятно. Наверное, забрел сюда зачем-то — наркотики, секс или иные, чуть более законные развлечения в клубе «Ад». Если он периодически наведывался в здешние места, то вы могли видеть его прежде.

Филипс покачал головой. Зубочистка прилипла к его нижней губе.

— Это не убийство на почве наркотиков и явно не разборка сутенера с незаплатившим клиентом. Да и убийством-то случившееся вряд ли назовешь.

Три года назад подобный случай поручили бы секретным службам. Теперь же дело передали в отдел по расследованию убийств.

— Посмотрим, что решит суд.

— Если верить этим умникам-судьям, то мы должны с тварями обращаться так же, как с людьми. Месиво у наших ног — отличный пример, чего стоит эта замечательная идея.

— Я видела кое-что и похуже, и вытворяли это друг с другом люди. В том числе женщины. Но все же место преступления стоит сохранить в неприкосновенности.

— Само собой, детектив. — Филипс усмехнулся, повернулся, остановился и достал изо рта зубочистку.

Когда их взгляды снова встретились, в глазах полицейского Лили не заметила и следа зубоскальства или злобы.

— Вот вам совет того, кто пятнадцать лет вкалывал в рядах секретных служб. Называйте лупи как хотите, но за людей не принимайте! Их сложно ранить, они быстрее нас, сильнее, и им нравится человечина на вкус.