— Что вы здесь делаете?

Он, очевидно, и не ожидал другого вопроса от такого никчемного и бестолкового существа, поэтому его жесткие губы изрекли приказ, который должен был быть немедленно выполнен.

— Я вызвал тягач, который отбуксирует твою машину в мастерскую. Вылезай, я подвезу тебя.

Анна безмолвно взирала на него, не в силах поверить в реальность происходящего. Но по тому, как его глаза стали наливаться невероятным серебристым сиянием, она поняла, что если немедленно не выполнит этого грозного распоряжения, то он просто выволочет ее из «форда» и так же бесцеремонно запихает в салон своей машины. Она послушно выползла из своей машины и залезла в его. Ее мозг настолько устал от обилия и разнообразия сегодняшних впечатлений, что она лишь краем сознания отметила роскошь салона. Ее взгляд приковали широкие плечи незнакомца. Не поворачивая головы, он в очередной раз скомандовал:

— Адрес?!

— Что?

— Твой адрес, — медленно повторил он, и Анна послушно назвала свой адрес.

После этого автомобиль бесшумно тронулся, а Анна погрузилась в нелегкие размышления. Страховой полис гарантировал только восстановление автомобиля пострадавшей стороны, а ей еще придется оплатить счет из мастерской за ремонт «форда». У нее хватит денег, чтобы оплатить несколько подобных счетов, но была еще одна проблема: родители. Когда отец узнает о случившемся, то не миновать очередного семейного кризиса. Опять начнутся разговоры о том, что ему не нравится жизнь, которую ведет Анна и к которой она совершенно непригодна…

Машина остановилась возле ее дома.

— Спасибо, — выдавила Анна, открыла дверь и выбралась в пелену дождя, превратившегося из ливня в туманную изморось.

— Стой!

Анна застыла, потом медленно обернулась. Он смотрел на нее, опустив боковое стекло.

— Господи… — пробормотал он.

— Что вам надо?

— Только отдать тебе твою сумку и убраться отсюда подальше.

Беспощадная ирония, прозвучавшая в его голосе, заставила ее вспыхнуть. А он вручил ей сумку и уехал. Анна отвернулась быстрее, чем он успел завести двигатель, и за своей спиной услышала мягкое жужжание стеклоподъемника, тихое урчание мотора, потом шелест колес по мокрому асфальту… Она поняла, что осталась одна. Анна и сама не могла бы объяснить своего странного заторможенного состояния. Неудивительно, что мужчина принял ее за слабоумное существо. Едва передвигая ноги, которые казались ей чужими, Анна побрела домой. Дрожа от холода, она едва попала ключом в замочную скважину, пробралась по комнатам, оставляя мокрые следы, и с трудом стащила с себя одежду. Запахнувшись в купальный халат, налила полную ванну горячей воды.

Лежа в ароматной воде, она старалась не думать об аварии, но лицо этого человека упрямо не желало убраться из ее мыслей. Она словно наяву слышала его низкий голос и видела злое лицо. Анна мысленно застонала и вылезла из ванны. Энергично растеревшись полотенцем, она забралась в кровать, уповая на то, что избежит простуды. Промучившись несколько часов без сна, она приняла снотворное.

Анна никак не могла понять, отчего с утра ее разбудил звонок будильника. Она еле разлепила глаза, долго лежала, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям и пытаясь вспомнить, что у нее запланировано на сегодня. Господи, ее обещание матери! Анна вскочила и бросилась в ванную. Вызвав такси, она стала быстро одеваться. На волосы времени не было совершенно, поэтому она просто скрутила их узлом, оставив несколько живописно выбившихся прядей, слегка подкрасилась. Едва она успела привести себя в порядок, как послышался сигнал подъехавшего такси. Анна схватила сумочку и выскочила из квартиры.

Несмотря на оперативность сборов, Анна опоздала на несколько минут.

— Доброе утро, Анна. Почему ты на такси? — удивленно спросила мать.

— У моей машины неполадки… — пробормотала она, легко целуя мать в щеку.

— Ты замечательно выглядишь, дорогая.

— Правда? — поразилась Анна. Странно, что перипетии вчерашнего дня никак не отразились на ее внешности. — Спасибо, мама. Ты тоже выглядишь потрясающе.

Губ Фрэнсис коснулась легкая улыбка. Анна задержала взгляд на сияющих глазах матери и в очередной раз поразилась тому, как хорошо та выглядит для своих лет. Лично она никогда бы не дала Фрэнсис больше сорока, хотя матери уже за шестьдесят.

— Куда ты хочешь поехать? — поинтересовалась Анна, когда они выехали на широкий проспект.

— Лучшим местом для того, чтобы потратить денежки, по-прежнему остается бульвар Уилшир.

— Странно, но я всегда думала, что Холм богачей гораздо лучше справляется с этой задачей.

— Дороже не значит лучше. Здесь почти в каждом универмаге открыты бутики модельной одежды от Гуччи, Армани или Валентино… — Фрэнсис перестроилась в другой ряд и бросила короткий взгляд на дочь.

— Как папа?

— Клайд, как всегда, весь в работе. Сегодня он ушел очень рано. Анна, что-то случилось?

— Почему ты спрашиваешь? — почти обреченно произнесла Анна, уже устав удивляться сверхъестественной проницательности матери. Наверное, это чувство и называют материнским чутьем.

— В твоих глазах я заметила что-то…

Анна помолчала, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить вчерашнее происшествие в минимально приглушенных тонах.

— Вчера я имела несчастье поцеловаться с чужой машиной… — наконец со вздохом призналась Анна, так и не сумев подобрать более мягкое выражение.

— Как это произошло? — Фрэнсис судорожно вздохнула.

— Мама, ты только не волнуйся, я лишь слегка помяла крыло и разбила фару. Никакой опасности не было…

— Отец уже знает?

— Если нет, то узнает в самое ближайшее время.

Анна с тоской подумала, что в самом ближайшем будущем ей предстоит новая лекция отца о ее полной неприспособленности к самостоятельной жизни и требование вернуться под родительское крыло. Анна не винила его в этом. Она была поздним ребенком, и родители все еще не могли смириться с тем, что их маленькая Нини выросла. Отец был похож на беспокойную наседку, пытающуюся вернуть заблудшего цыпленка в родное гнездо. И в этом он очень не похож на всех остальных американских родителей, предоставляющих своим чадам полную свободу и самостоятельность. Это просто какая-то патология.

Анна не боялась этого разговора, она боялась чувства неловкости и какой-то детской вины, которую продолжала неизменно испытывать, глядя в строгие глаза отца. Несмотря на свой возраст, под этим взглядом она чувствовала себя нашалившим ребенком.

— Ты ведь знаешь, что отец очень любит тебя и беспокоится о тебе, — угадав ее мысли и значение рассеянного взгляда, произнесла Фрэнсис.

— Знаю, — покорно подтвердила Анна. — Но мне уже столько лет, а он относится ко мне как к ребенку.

— Ты навсегда останешься для нас ребенком.

К счастью, Фрэнсис решила пока на этом остановиться и Анна избежала напоминаний о том, что чрезмерная обеспокоенность отца основана не на отцовском эгоизме, а на бесконечной родительской любви.

— Как Доминик? — переменив тему, поинтересовалась Фрэнсис. В этот момент ее внимание было частично отвлечено витриной бутика. — Как тебе эта вещичка?

— Нет. Лучше это платье. Тебе очень пойдет. — Анна показала матери понравившуюся вещь. — У Доминика все хорошо.

— Он сделал тебе предложение?

— Мама! Но откуда ты узнала?!

— У меня свои источники информации, — усмехнулась Фрэнсис. — Когда день свадьбы?

Радость Фрэнсис угасла, когда она взглянула на несчастное лицо Анны.

— Что такое, дорогая, неужели ты отказала ему?

— Я не отказала. Мама, такие решения не принимаются скоропалительно, мне надо подумать…

Вид матери явно говорил «что тут думать?», но она все-таки сдержалась. Видимо, Фрэнсис ожидала совершенно другой реакции: что Анна будет безмерно счастлива, получив подобное предложение. Наверное, по всем правилам так и должно быть, но Анна чувствовала только сомнения и подавленность.