Дженна сердито отогнала накатившее на нее чув­ство вины. Она почти постоянно думала об Алене Лемаршане, и каждый раз вместе с мыслями о нем воз­вращались угрызения совести. Лемаршан казался та­ким реальным, таким близким, что Дженна ощущала его недовольство и понимала, что даже издалека он воздействует на нее силой своей воли. Это раздражало Дженну больше всего.

— Выглядеть богатым довольно просто, — нетерпе­ливо заметил Глин. — Обманщики часто ловят довер­чивых на этот трюк. Француз явился, чтобы выманить у тебя твое наследство, но ты отказала ему. Я горжусь тобой. Это только подтверждает мое предположение, что больше он не появится у тебя дома. Он действи­тельно проиграл и смирился. Надеюсь, он уяснил себе, что дело плохо, когда увидел меня и понял, в каких мы отношениях. Теперь ты должна действовать. Так или иначе, Нед слегка нервничает, и потому тебе луч­ше встретиться с ним. В конце концов, он старший партнер.

Глин был непробиваем! Дженна прекратила спор. Может, ей стоит последовать совету? Возможно, мать Лемаршана преспокойно сидит себе в доме, зная, что дело затянется на годы, вполне удовлетворенная ожи­данием. И потом, что она теряет? Наверняка общение с Аленом Лемаршаном ей не грозит — если не считать телепатических волн. И, в конце концов, ее сомнения просто нелепы — это же всего лишь юридическое де­ло. Пусть им займется Нед Кларк, а затем все тени прошлого уйдут из жизни Дженны. Мстить бесполез­но — этим она просто навредит самой себе.

Дженна взяла плащ и направилась за Глином к двери. Она еще не совсем твердо держалась на ногах, и потому весь отпуск ей пришлось провести дома. По­ездку в Италию они сразу отменили. Занятия в школе уже начались, но миссис Константайн известили, что Дженна еще не готова приступить к работе.

— С ногой все в порядке? — небрежно спросил Глин, усаживая ее в машину. Глин с трудом выносил чужие болезни, но Дженна знала, что, заболев сам, он не проявляет особой стойкости. Стоило ему слегка тростудиться, и все слышавшие его жалобы были уве­рены, что Глин подхватил чуму.

— С ногой все замечательно.

Глин даже не заметил сдержанной иронии в ее го­лосе. Он думал о чем-то своем, а Дженна внезапно вспомнила выражение, которое появилось на лице Алена Лемаршана, когда она сделала первые несколько шагов. «Mon Dieu! Да вы нездоровы!»

Она еще слышала его голос. Интересно, как реаги­ровал бы Лемаршан, узнав, что она серьезно больна? Неужели и тогда не оставил бы своих попыток выма­нить у нее наследство? Пожалуй, для человека, про­мелькнувшего в ее жизни всего раз, Лемаршан произ­вел на нее слишком сильное впечатление. Должно быть, причиной этому было ее ослабленное состояние. Если бы их встреча произошла сейчас, она прошла бы иначе. Дженна решила, что теперь не чувствовала бы себя такой беззащитной.

— Интересно, что он за человек? — Дженна изуми­лась, обнаружив, что высказала свою мысль вслух.

— Кто? — Глин повернулся к ней, и Дженна изо­бразила на лице равнодушие.

— Мой сводный брат. — Она постаралась, чтобы упоминание о родственнике не уязвило Глина, хотя собственнические замашки Глина уже начинали дей­ствовать ей на нервы.

— Мошенник, — фыркнул Глин. — Помяни мое слово. Но это не важно: больше ты с ним не уви­дишься.

Эти слова прозвучали как приказ, и Дженна изу­милась внезапно вспыхнувшей в ней тревоге: она по­чувствовала себя пленницей, утратившей возможность самостоятельно принимать решения.

— Быть может, мне придется съездить во Фран­цию, — с трудом выговорила она, не предполагая такой возможности всерьез, а просто успокаивая себя. Со времени аварии Глин неуловимо изменился. Джен­на оказалась уязвимой — она долго пробыла дома, еще не могла сама водить машину. Все это почему-то пробуждало в Глине ощущение своей власти, и Дженна начинала терять чувство свободы, обретенной с та­ким трудом. Иногда это пугало ее.

— Если поездка во Францию неизбежна, я заменю тебя, — решительно заявил Глин. — Тебе незачем связываться с этим делом. Я — более достойный со­перник Лемаршану.

Нет, в соперники Лемаршану он явно не годился. Дженна исподтишка оглядела Глина и поняла, что ему не стоит даже мериться силами с надменным францу­зом. Кроме того, это был бы еще один шаг к зависи­мости. Если визита во Францию не избежать, она по­едет сама. Но скорее всего, этого не потребуется, по­спешила успокоить себя Дженна, охваченная внезап­ным страхом.

Нед Кларк утверждал обратное. Развалившись в кресле, он рассматривал Дженну сквозь очки в золо­той оправе, и под этим взглядом Дженна испытывала неловкость.

— С вашим наследством возникли проблемы, — холодно заявил он, поблескивая стеклами очков. — Я сделал запросы от вашего имени — и был буквально изумлен! Да, изумлен!

Заметив у кого-нибудь другого подобную привычку повторяться, Дженна могла бы усмехнуться, но мане­ры Неда Кларка не вызывали смеха. Скорее они вну­шали трепет. У Неда было множество маленьких при­вычек, и среди них — пронизывание собеседника «стальным» взглядом.

— А в чем дело?

Нед взглянул на нее, словно давая понять, что она уже знает, в чем дело, но из упрямства изображает неведение. Наконец невинный вид Дженны убедил Неда в обратном — он снова откинулся в кресле и испустил усталый вздох.

— Я уже давно занимаюсь делами вашей семьи, Дженна, — произнес он так, словно вел утомительную борьбу с незримым и злобным духом. — Ваша мать поручила мне заботу о вашем благополучии.

На этот раз изумилась Дженна. Она еще никогда не слышала подобной чепухи. Ее мать умерла совсем недавно, и Дженна была вполне способна сама поза­ботиться о своем благополучии. У нее была работа, дом и достаточно денег, чтобы жить в достатке, — в сущности, размер денежного наследства от матери да­же удивил ее. Должно быть, потрясенный вид Дженны достиг глубин души Неда Кларка, пробив внешнюю плотную оболочку. Он слегка покраснел.

— Я имел в виду — она посвятила меня в вашу семейную историю и просила, если с ней что-нибудь случится, позаботиться о ваших делах.

— Спасибо, я поняла, — отозвалась Дженна, по-прежнему осторожно поглядывая на Неда. — Приехав сюда, мы оказались в положении чужаков, в каком-то смысле я и сейчас чувствую себя точно так же. После того как отец оставил нас, мы были только вдвоем и часто переезжали…

— Понятно, понятно. Разумеется, после разводов такое часто случается… Возможно, еще раньше, когда ваша мать решила развестись с мужем…

— У нее не было выбора! — выпалила Дженна. — В конце концов, это он нас бросил!

— Мне ваша мать рассказывала об этом иначе, — строго возразил Нед. — Ваш отец был художником — это вам, конечно, известно. Он отправился во Францию рисовать и пробыл там дольше, чем рассчитывала ваша мать. Она возбудила бракоразводный процесс, объ­явив поступок своего мужа дезертирством, но я часто подозревал, что здесь был замешан другой мужчина.

— Что?! — Дженна вскочила, но Нед жестом заста­вил ее снова сесть.

— Разумеется, все это можно проверить, если вы пожелаете. Но наш разговор не об этом.

Разговор! Дженна чувствовала себя так, словно ока­залась посреди минного поля. Отец бросил ее ради француженки. А теперь Нед утверждал, что все наобо­рот: именно ее мать пожелала развестись с отцом, по­тому что в ее жизни, видите ли, был другой мужчина. Какой мужчина? Дженна не помнила ни одного.

— Мне думается, месье Лемаршан действует не­разумно, — мрачно заметил Нед. — Даже в обычных случаях раздел наследства по французским законам за­нимает немало времени, а в данном случае, вероятно, займет еще больше — потому, что Лемаршан отказы­вается что-либо предпринять до тех пор, пока вы не приедете во Францию.

— Зачем? — Дженна обнаружила, что почти про­шептала свой вопрос. Она жила спокойно, была уве­рена в себе, строила жизнь, сообразуясь с требовани­ями настоящего, а теперь весь ее мир зашатался и исказился: мужчина, которого Дженна толком не зна­ла, отдавал ей приказы, заставлял приехать туда, куда Дженне совершенно не хотелось ехать. Кроме того, сидящий напротив индюк в очках высказывал свои соображения, не считаясь с ее мнением.