— Они должны были прислать мне письмо об отстранении от следствия и об увольнении со службы. Зурин прислал только одно.

— Ты уверен?.. Все-таки я не могу поверить, что сижу здесь рядом с человеком, который убил Тупого, карлика. Помнишь, после этого должно начать действовать проклятие, как в сказке про «Белоснежку»?

— Скорее всего, — согласился Аркадий.

— Не переживай. Тебя уже столько раз дрючили, так что очередное проклятие точно пролетит мимо.

Виктор ушел до того, как принесли счет. Аркадий поинтересовался у официанта, не видел ли он мальчика, который на вокзале играет в шахматы.

Официант наклонил голову и задумался.

— Худенький такой мальчик?

— Да. Женей зовут.

— Не знаю никакого Женю. Этого зовут Гениус, он здесь привокзальный гений…

— Может быть.

— Он все время ошивается на вокзале — шляется туда-сюда.

— Сегодня был здесь?

— Нет. Может, у него сегодня свободный день. Вчера вечером у него были какие-то разборки с подругой. Прямо здесь.

— Подруга? — Аркадий не был уверен, что правильно расслышал.

— Королева красоты.

— У него есть красивая подруга?

— С бритой головой.

— С бритой головой, — ни больше, ни меньше? — Женя, которого знал Аркадий, никогда не связывался с модной тусовкой. Он вообще всегда был один. — Похоже, мы говорим о разных людях.

— …Она выглядела необычно, но, ясное дело, сука, — пожал плечами официант.

Четверо мужчин собрались за круглым столом: старший следователь Ренко, районный прокурор Зурин, помощник заместителя генпрокурора генерал Гендлер и священник, которого все называли отец Иосиф — он всегда сидел неподвижно, как чучело совы. Он давно перешагнул возраст принудительного выхода на пенсию — шестьдесят лет, и, по-видимому, продолжал работать по годовым контрактам. Никто не знал точно статус отца Иосифа. Никто когда-либо не слышал, чтобы он хоть что-то говорил.

Зурин никогда не выглядел лучше, чем сейчас: сосредоточенный и готовый к борьбе. При Ельцине он округлился и стал апоплексичным, при Путине — сел на диету, занялся физкультурой и похудел. Перед ним стоял штабель папок с делами — важные были отмечены красной полосой.

Гендлер положил на середину стола служебное удостоверение Аркадия и пистолет, девятимиллиметровый «Макаров», и заметил, что все выглядит как идеальная русская рулетка.

— Кроме того, что там вертится барабан, — заметил Аркадий. — Есть возможность его самому крутануть, тогда выпадает случай, есть шанс.

— И кому здесь нужен шанс?..

Гендлер установил на столе диктофон. Он нажал на кнопку «запись» и назвал место, дату, время и участников слушания дела об увольнении со службы.

Аркадию потребовалось мгновение, чтобы понять, что происходит на самом деле.

— Постойте, идет слушание о временном отстранении от исполнения должностных обязанностей.

— Нет, это — слушание об увольнении.

— Я получил вчера поздно вечером письмо об отстранении от исполнения служебных обязанностей. У меня оно есть. — Он протянул письмо помощнику заместителя прокурора. Тот отложил его в сторону, не читая.

— …Однако это второе слушание. Какой бы ни была причина, но вас не было на первом.

— Я бы хотел перенести слушание на другую дату.

— Отклоняется. Все участники на месте. Кворум имеется, есть основное досье и материалы, которые принес прокурор Зурин. Мы не можем просить его таскать эти дела туда-сюда, когда вам будет удобно.

— Мне нужно время, чтобы подготовить материалы.

— Это — второе письмо. Первое было отправлено вам месяц назад. Вчера время для вашей подготовки к слушанию закончилось.

— Я не получал первого письма.

— Я отправлял, — настаивал Зурин.

— Тогда я уже был бы отстранен от следствия.

— Так и было.

Так вот чем объясняется отсутствие поручений от прокурора. Ничто не могло скрыть торжества на лице Зурина. Он отлично играл свою роль и так классно держался.

— Я присутствовал на работе каждый день.

— Полагаю, готовиться к слушанию по вопросу увольнения со службы я вам не препятствовал, — заметил Зурин.

— Ренко, вы что-нибудь можете сказать в свою защиту? — вдруг спросил Гендлер.

— Нет.

— Но ведь вы продолжали активно работать. Согласно утверждениям прокурора Зурина, два дня назад ночью вы побывали в вытрезвителе. А вчера изменили отчет о вскрытии трупа, чтобы скрыть убийство.

— Отчет о вскрытии трупа не был изменен. Я, напротив, на деле помогал раскрыть убийство, а не скрыть его. Я полагаю, что мы можем столкнуться с серийным убийцей.

— Так вы утверждаете, что напали на след серийного убийцы. Голубая мечта каждого следователя! Я сожалею, но при сравнении аргументов и контраргументов, я должен доверять веским доказательствам, но у вас их нет — ни одного.

— Я предлагаю начать с доказательств прокурора, чтобы убедиться в том, насколько они веские, — сказал Аркадий.

— У нас нет времени. Я удивлен — так вы будете оспаривать увольнение со службы или нет? Я должен предупредить вас…

— Нет.

— Вы не станете оспаривать свое увольнение?

— Не буду.

— Он согласен!? — Гендлер обратился к Зурину, не скрывая удивления.

— Я слышу. Тогда это ему больше не понадобится. — Зурин сгреб со стола служебное удостоверение и пистолет Аркадия.

— Не пистолет, — Аркадий схватил Зурина за руку.

— Это — государственная собственность.

— Пожалуйста, господа, — помощник генпрокурора попытался их расцепить.

Аркадий разогнул пальцы Зурина. Прокурор отпустил и сказал:

— Да он же просто псих. Он напал на меня прямо на глазах у свидетелей.

— Читайте это, — Аркадий передал пистолет Гендлеру.

— Читайте что?

— Вот здесь — на боку.

Сбоку на пистолете мелкими каллиграфическими буквами было выведено: «Этим огнестрельным оружием награждается Заслуженный следователь России А. К. Ренко с благодарностью от народа».

— Это — мое оружие, — сказал Аркадий.

— Я учту это обстоятельство, — Гендлер удерживал пистолет.

— Ренко, — раздался голос отца Иосифа. — Ну ты и сукин сын…

Все замерли. Гендлер был ошеломлен. Никто никогда не слышал, чтобы отец Иосиф произнес хотя бы слово.

— Пистолет останется у тебя, — сказал отец Иосиф.

Решение было принято.

За каждым столом в комнатах отделений милиции разворачивался свой спектакль, за ним — своя драма. Убийцу наручниками приковывали к стулу. Сильно потеющий турист постоянно проверял карманы, как будто от этого может материализоваться его паспорт. Пожилая женщина, у которой пропал кот, принесла его фотографию. Помимо искривленных фотографий профессиональных преступников, на информационном табло были фотографии дезертировавших солдат — каждый день новая пачка. За компанию — фото какой-нибудь «золотой рыбки».

Аркадий появился с пакетом бутылок холодной газировки. На третий день детоксикации обыкновенно выходил весь алкоголь, но Виктор был хитер, как дрозд.

— Добрался без проблем?

— Все — о’кей.

— Как прошла встреча?

— Слушание было по поводу увольнения со службы, а не по поводу временного отстранения от исполнения обязанностей.

— Ты шутишь?! — выпрямился Виктор.

— Они выглядели вполне серьезными. Было не похоже, чтобы они шутили.

— Ты уже не с нами?

— Простой цивильный теперь.

— Ну, такой уж и «простой»… Хочешь, я прибью Зурина? Правда. С огромным удовольствием.

— Не стоит, но я ценю твою заботу.

— Да-аа… Невозможно выиграть в этом гребаном мире. Давай сегодня вечером напьемся. Напьемся до потери сознания. Что скажешь?

Аркадий сел за компьютер Виктора. На его экране возникла красивая девица с пышными светлыми волосами и скандинавскими синими глазами. Она была укутана в волчью шкуру и такую же шапку. На заднем плане — луковичные купола собора Василия Блаженного пылали в золотом солнечном свете.