Плотно зашторенные окна не пропускали не только света, но и воздуха. В комнате было душно. Свечи коптили. Дышать было нечем. Пот катился с них градом. Но девушки не разжимали рук. Стоя вокруг круглого стола, покрытого кроваво-красной скатертью, они удерживали магический круг. Стараясь не сбиться, вполголоса читали древние слова заклинаний из раскрытой книги с пожелтевшими страницами, лежавшей на столе.

– Иголки, – скомандовала самая высокая.

По ее команде ведьмы вооружились иглами и стали накаливать их в пламени свечей.

– Васем! Ахат, штаим, шалош.

И иглы, как копья, одна за другой вонзились в фотографию.

– Да свершится это… бабокер, байом, баэрэв, балайла!

Одна из девушек усмехнулась, продемонстрировав, куда именно попала игла.

– Сжигаем!

Руки поднесли фотографию к свечам. Бумага вспыхнула, фотография полетела в медный таз, и огонь с удовольствием сожрал предложенную жертву.

– И что дальше?

– Все. Дело сделано. Любовь была недолгой, расстанемся без слез.

– Да будет так! – сказала черноволосая ведьма и откинула за плечи змеевидную косу.

– Получите, распишитесь, – засмеялась кудрявая и показала пеплу вытянутый средний палец.

Аленка позвонила в самый неподходящий момент. Зайка была на грани нервного срыва. Она нашла в столе мужа распечатки звонков с ее собственного мобильника. Опять! Опять слежка и подозрения! Опять тотальный контроль!

– Ну и что он там нашел крамольного? – спросила Аленка.

– Да что он там мог найти, кроме ваших телефонов?! – захлебнулась от гнева Зайка. – Ты же знаешь, что мне – хоть сейчас в рай, ни одного греха за последние три года!!!

– Заведи себе любовника, порадуй мужа, пусть, наконец, его усилия увенчаются успехом.

– Алена, черт тебя дери! Мне не до шуток!

– Он параноик, и с этим ничего не поделаешь. Или бросай его, или не реагируй на его дебильное поведение.

– Знаешь что? Мне такие советчицы, как ты, сто лет не снились!

– А я, собственно говоря, и не подвизалась на роль психоаналитика, – фыркнула в трубку подруга.

– Тогда зачем ты мне звонишь?

– Звонила Дашка, зовет в субботу на дачу. Поедешь?

– Конечно, поеду, она мне тоже звонила, – сказала Зайка и зашвырнула распечатки в ящик стола. – Надо же ее поздравить по-человечески. А то мы зарылись в свои проблемы, а у нее тоже, между прочим, сплошной кошмар в жизни. Я поеду, сто пудов! Пусть мой шпион порадуется, можно же будет засесть в дачных кустах с биноклем и следить за мной в свое удовольствие!

– Не знаю, откуда у тебя столько терпения, – вздохнула Аленка. – Впрочем, это не мое дело. Я тебе звонила, чтобы напроситься в твою машину, я купила Дашке этажерку для цветов, а Микаэль, как всегда, на репетиции и отвезти меня не сможет.

– Я за тобой заеду, без проблем, – сказала Зайка, – только умоляю, давай обойдемся без промывки моих мозгов, иначе я не выдержу и высажу тебя где-нибудь на трассе.

– Ой, ой, ой, была мне охота напрягать свои голосовые связки! Ты ж все равно не слушаешь умных советов, а мое мнение по поводу твоего ненаглядного тебе и так известно.

На этом Аленка отключилась. А Зайка, с ненавистью взглянув на ящик, в котором спрятались распечатки, вновь принялась искать ручку. Собственно, из-за этого она и полезла в Васин стол. Но тут из комнаты матери послышался звон колокольчика. Зайка вздохнула и поспешила на зов. Ее мать четыре года тому назад перенесла инсульт и так и не смогла восстановиться, она была практически прикована к постели и не могла обходиться без чужой помощи. Сиделка уходила в восемь, после чего на дежурство автоматически заступала дочь.

– Да, мама, – сказала Зайка, – что случилось?

– Зоя, подай мне, пожалуйста, пульт от телевизора, Вера оставила его на полочке.

– Мам, хватит на сегодня телевизора, тебе пора отдыхать. Хочешь, я сделаю тебе чай с мятой?

Мать хитро посмотрела на нее из-под очков. «Сейчас будет торговаться», – подумала Зайка. И не ошиблась.

– Зоя, я выпью твой чай, если ты мне поиграешь перед сном.

– Конечно, мамуль, – улыбнулась Зайка.

Это было не сложно, мать могла бы «запросить» устроить игру в карты, лото или скрабл. Она ужасно не любила бодрствовать в одиночку.

Зайка сходила на кухню, заварила английский чай с двумя листиками мяты, как нравилось маме, добавила в чашку ложку меда. Устроила больную на подушках поудобнее, подала ей питье и, распахнув двери пошире, пошла в гостиную, к роялю. Это был роскошный Bechstein – подарок щедрого мужа к их свадьбе.

Мать любила Шопена, но Зайка начала с «Лунной сонаты» Бетховена. Именно это произведение она исполняла на сцене, когда ее впервые увидел Вася.

Вася, Василий… ее принц на белом коне, который вытащил ее из бездны и перенес в этот прекрасный дворец из жалкой однокомнатной трущобы. На его деньги они живут вместе с мамой, оплачивают сиделку и дорогостоящие лекарства. А он сам, ее муж, тиранит, мучает и медленно убивает Зайку.

Пальцы порхали по клавишам, мысли порхали в голове. Она в миллионный раз пыталась придумать выход из создавшегося положения. Что ей делать? Где набраться сил и мудрости, чтобы вырваться из ловушки, так хитро подстроенной мужем?

За «Лунной сонатой» последовал, наконец, Шопен. Зайка играла на автомате, уносясь воспоминаниями в те дни, когда ее сердце было полно любви и нежности к мужу. Хотя нет, в те дни Вася еще не был ее мужем, он тогда красиво ухаживал за скромной учительницей из детской музыкальной школы. Он водил ее в театры и рестораны, дарил девушке цветы и смешных плюшевых медвежат. Все девчонки ей завидовали, еще бы – ей улыбнулось такое счастье в виде этого богатого, успешного бизнесмена и политика, который был готов ради нее на любые безумства.

Они встретились на благотворительном концерте, на котором играли ее ученики. Вася отослал своего шофера за цветами и в антракте преподнес ей огромную корзину алых роз. В течение месяца он буквально засыпал Зайку цветами и подарками, их роман был похож на сказку. А потом он подарил ей кольцо с черной жемчужиной, окруженной крохотными бриллиантами, и сделал предложение. Обезумевшая от счастья Зайка сказала «да». И через неделю Вася увез ее на частный остров в Тихом океане, где они прошли какой-то сложный обряд венчания, ничего не значащий с точки зрения российского законодательства, но позволяющий им считаться мужем и женой.

По возвращении Вася перевез в свой особняк Зайку и ее престарелую маму-инвалида. Зайка вскоре уволилась из своей музыкальной школы, их однокомнатную хрущевку продали и на эти деньги купили ей кабриолет. Девочки взахлеб расхваливали выбор Зайки, пока она однажды не призналась, что ее Вася – импотент.

– А как же ты с ним живешь? – спросила растерянно Светка, несказанно гордившаяся своим суперлюбовником Жориком.

– В любви и верности, – зло ответила Зайка.

Это ужасное открытие настигло ее на распроклятом острове. До женитьбы Вася уверял ее, что он желает сохранить чистоту их отношений, и она, наивная дура, поверила. Даже не говорила никому об их воздержании, считала, что ей попался удивительный мужчина, ищущий в ней не любовницу, а жену и мать своих будущих детей. Не желая отпугнуть его своей распущенностью, Зайка не настаивала на близости.

Но там, на берегу Тихого океана, он уже никак не мог отпираться и признался, что проходит серьезный курс реабилитации. Ее шокировало и обидело его недоверие, но Вася разыграл целый спектакль со слезами и мольбами о помощи и понимании. Зайка сдалась. В конце концов, во всем остальном он был безупречен, ну как она могла его бросить в беде!

Она же не знала тогда, что диагноз врачей был вовсе не обнадеживающим, а совсем наоборот – весьма категоричным. Ничто, абсолютно ничто не могло вернуть Васину мужественность.