– Понял, что за фасадом равенства и взаимопонимания тоже разделение, как у других?

Он не ответил. В принципе и так было понятно. Мечты разбились о неприглядную реальность. Как там сказал декан? Мои «колокольчики» не способны, как остальные, хотя бы притвориться, что между ними мир, любовь, гармония. Да, притворяться эти ребята точно не стали бы. Все, как на подбор, принципиальные до жути. И гордые. Почему их просто не расформировали и не рассовали по другим классам? Надо будет спросить. И пока я об этом думал, Машуля вдруг заговорил:

– Мне вначале Алый понравился. Но ты ведь сам видишь, какой он… – а потом с неожиданной злостью закончил: – Они все такие!

Я плюнул на приличия и обнял парня. Ему следовало выговориться. А мне не мешало бы послушать.

– А еще это скотство с теневой стороной, – пробормотал Машка тише и уже не так экспрессивно.

Приподнялся, положил подбородок мне на грудь, каким-то чудом не задев пострадавший от креста участок, и выдохнул:

– Обидно, честно. Они первыми начали.

– А что там с… – «теневой стороной» я сказать не успел.

От двери завопили грозно, чуть ли не с рыком:

– Что ты вытворяешь?! – И чуть тише, но не менее грозно: – А ну слезь с него!

На ладони Иры, а это именно она ввалилась в мою палату без стука, появился огненный шарик. Машка обернулся к ней, но я успел заметить, каким холодом полыхнул взгляд парня, поэтому перехватил его руку.

– Ирка, ты что, ревнуешь? – наигранно развеселившись, вопросил я.

– Что? – Она растерялась от одного тона, каким был задан вопрос, и шар у нее на ладони потух.

А Машка, демонстративно улегшись, громко фыркнул:

– Да ладно тебе, это не про нее. О ее ледяном сердце легенды не только по нашему факультету ходят, но и по остальным тоже.

– Да? И что там с сердцем? – спросил, покосившись на девушку, которая прожигала нас с Машкой взглядом от двери.

– Не твое дело! – окрысилась на меня эльфийка.

А Машка со вздохом поднялся с кровати, предоставив мне большую свободу действий. Я сел и подтащил подушку повыше. Устроился удобнее и посмотрел сначала на него, потом на Иру:

– Вы что, по очереди договорились меня посещать?

– Ничего мы не договаривались, – ответствовала староста, медленно остывая.

– Ну да, ну да, – пропел Машка и пошел на выход. Когда поравнялся с Иркой, та неожиданно спросила:

– Что, так приятно с мужиками обжиматься?

Машка запнулся, но потом с достоинством ответил:

– Тебе не понять.

Я улыбнулся. Именно так мы с Муркой еще позавчера осаживали Барсика.

– Да уж куда мне, со своими женскими мозгами, – бросила Ира.

– У нас, в отличие от некоторых, наоборот, считается, что именно женщины сильнее и мудрее мужчин, – устало сообщил Машка и повернулся ко мне: – Вы ведь еще со мной поговорите, да?

– Конечно. Приходи в любое время, – заверил я его.

Парень сосредоточенно кивнул и ушел, оставив меня наедине с Ирой.

Машмул Верь-Явь

Я вышел от нашего психолога со странным чувством. Никогда ни с кем так не откровенничал. Не в обычаях илитири так себя вести с посторонними. Даже друг с другом. Мы скрытные. Всегда есть страх, что самое доверенное и верное лицо ударит в спину. Всегда. А тут он… психолог! Те, что были до него, они… Все оказались непроходимыми тупицами. Как они только над нами не издевались! Причем были убеждены, что именно мы, темные, виноваты в разладе, существующем в классе. Неправда! Это все светлые начали! Но как сказал один из тех, кто работал до Андрея, просто так нас темными не прозвали бы. Помню, тогда на него взъелся даже Фаль, хотя пустынник обычно бесцветен и тих до тошноты, но тот мужик, что так опрометчиво обвинил нас, долго не продержался. Уже через неделю слинял восвояси. Я думал, что и с этим будет так. Но теперь мне уже не хочется, чтобы он уходил. Вдруг у него получится? Нет, я не питаю надежд, что мы когда-нибудь, как выразился Андрей, сможем подружиться. Но, может, они нас хотя бы травить прекратят.

С такими мыслями дошел до поворота коридора, за которым собрался весь наш класс. Как всегда, мы отдельно, у окна, куда нас вытеснили светлые даже тут, в коридоре, а не в классе. А они в тени противоположной стены. На меня сразу все обернулись.

– Ну что там? – спросила Илюизмена. Удивительно, что он даже ее имя не побоялся сократить.

Я не мог себе позволить роскошь не отвечать женщине моего народа, хоть и предпочел бы промолчать. На душе было муторно, хотелось в общежитие, в свою комнату. И чтобы никто не трогал. Побыть одному и подумать. Андрей… он все же необычный. Столько чувств во мне даже любовники никогда не вызывали, хотя некоторые и пытались лезть в душу с разговорами. А ему как-то удалось всколыхнуть эмоции. Застарелые, затертые. Зачем я вспомнил?

– Говорит, что все нормально.

– Чего же ты у него так долго проторчал? – а это влез Алиэль. Ему от нас вообще всегда больше всех надо. Даже Пауль не ведет себя так заносчиво и местами жестоко. А этот светлый… После этого мы еще и… злодеи!

– Разговаривал, – буркнул я и попытался отойти к своим. Хоть на освещенный участок, но зато вместе не так противно в обществе этих светлых.

– О чем, например? – выплевывая слова, протянул он. Мне сразу же захотелось разозлить его настолько, чтобы он кинулся на меня и его можно было ударить.

Перемирие оказалось недолгим. Победили общего врага, и все. Они, светлые, всегда нами пользуются. Всегда. И зачем только наши Владычицы с ними мирный договор заключили?

– О том, что когда нас только в класс объединили, ты мне даже понравился, – объявил я и рывком высвободил руку, за локоть которой он успел меня схватить, чтобы не пустить к своим.

– Что? – заорал этот переросток у меня над головой, и тут его осенило: – Стой… – Он шагнул ко мне и растерянно захлопал своими серыми, как речной туман, глазами: – То есть в том самом смысле?

Лицо у него сделалось таким озадаченным, что я, вместо того чтобы дальше нарываться на драку, улыбнулся. Шагнул к нему. Это не я. Не я! Кто-то другой, за меня.

– Расслабься, – дотянувшись, положил руку ему на плечо. – Когда это было? Теперь я тебя ненавижу так же, как…

– Он хочет, чтобы мы все пришли.

Что? Обернувшись, я увидел нашу старосту. Вид у нее был озадаченным. Что этот психолог ей сказал, пока меня не было?

– Зачем? – спросила у нее Илюизмена.

– Сказал, что это не дело, посланцев засылать. Он не умирающий, чтобы от общения с любимыми, – это слово она выплюнула, – детками утомиться и сдохнуть по молодости.

Узнаю Андрея. Только он мог решиться так ее отчитать. Улыбнувшись, представил, в каких интонациях это, скорее всего, было сказано. Уж я-то успел кое-что в этом парне понять.

Алиэль дернулся и сбросил мою руку. Не очень-то и хотелось. Но стоило сделать шаг к своим, он снова схватил меня за локоть.

– Еще поговорим, – зашипел, склонившись ко мне. И отпустил.

Ну и поговорим. Нечего меня запугивать. Или наш Алый, как его Андрей прозвал, давно на смертельной дуэли не бился?

Андрей и «колокольчики»

Долго же они шли. И это, как призналась мне Ира, от следующего поворота коридора, где, по ее словам, собрался весь класс? Да опять небось что-нибудь не поделили. Надолго их явно не хватило. Беспредельщики! Испытав беспричинный приступ умиления и почти сразу осознав, что он относится к моим «милым», когда спят зубами к стенке, деткам, я расплылся в широкой улыбке.

– Что же сразу вместе не пришли? – спросил и доверительно сообщил: – Я не заразный.

– Да? – недоверчиво протянул рыжий Том и сморщил нос, словно принюхиваясь. – Тебя тут, по ходу, отпаивают марсовной смесью.

– Не знаю, как та хрень называется, но гадость редкостная.

– Зато общий тонус организма поднимает, – подал голос Кар.

Я обратил внимание, что он в этот раз держался рядом с Лией. Интересно. Но потом.