И никого из них он больше никогда не увидел.

Нет, из тех, кто знал имя Рагнарка, не осталось в живых никого.

Словом, забытое имя было действительно лишь осколком прошлого, и, успокоив себя, Грешюм уснул снова и глубоко спал до тех пор, пока Эдифайс не потряс гул старинного зова.

Грешюм вскочил, надеясь пробуждением вновь избегнуть древнего имени, но зов не исчезал! Неужели ночной кошмар стал явью?!

По всему Эдифайсу действительно разносился рык каменного дракона.

Грешюм спустил ноги и нашарил шлепанцы — зов не исчез.

Что произошло? С потоплением Алоа Глен некоторые его части оказались под водой. Когда маг впервые прибыл сюда с Претором много веков назад, любопытство как-то раз увело его в древние проходы, что вели в жилище хайфаев. Но он обнаружил там лишь полузатопленные коридоры и заложенные кирпичами двери. Добраться до келий не было никакой возможности, и маг успокоился, зная, что прошлое больше не вернется никогда.

Так было до сей минуты.

Но что теперь мог означать этот звук?

Грешюм встал, ноги его дрожали. Схватив посох, он проверил его и обнаружил, что черная энергия бушует внутри. Это немного успокоило старика. Как бы то ни было, он должен немедленно предупредить Претора.

Грешюм накинул белую рясу и на секунду пожалел о том, что паршивый мальчишка еще не вернулся с завтраком. Но он быстро отбросил эту глупую мысль. Было еще очень рано, и на кухне ничего еще, конечно, не готово. Все так обленились, особенно в последнее время! Он представил себе, как Джоах стоит у кухонной стены, глядя на беготню отсутствующими глазами, и ждет, пока приготовят пищу. Что ж, если он придет еще до его возвращения, то просто станет ждать следующего приказания. Ничего страшного.

Грешюм вышел из кельи и пошел по петляющим коридорам и пропыленным залам. Скоро он был уже рядом с Пикой Претора и медленно начал взбираться по крутой лестнице. Как обычно, стражи не обращали на мага никакого внимания, а сам он, как ни торопился, все же принужден был останавливаться на каждой площадке; старое изношенное тело уставало слишком быстро. Наконец, Грешюм добрался до дубовых дверей и постучал.

Разумеется, Претор не ждал его, и потому дверь открылась не сразу. Пришлось стучать еще несколько раз, прежде чем медные петли медленно повернулись.

Грешюм ворвался в комнаты, в очередной раз оценив ее тепло и мягкость ковров после своего убогого жилья.

Но Претор был сух.

— Зачем ты нарушил мой сон? — холодно спросил он, стоя перед магом в тяжелой алой робе, перехваченной по талии плетеным кушаком. Претор был явно только что разбужен стуком; его прекрасные черные волосы были в беспорядке, а глаза красны от усталости.

Через окна башни Грешюм увидел, что солнце едва поднялось над горизонтом.

Он слегка поклонился, в душе проклиная нахальство молодости, которое позволяет так обращаться со стариками.

— Что-то случилось, — ответил он. — Неужели ты не слышишь рева?

— О чем ты болтаешь? — раздраженно ответил Претор. — Я не слышал ничего, кроме слишком раннего стука в мою дверь!

А в Грешюме по-прежнему продолжали сотрясаться и ныть все кости, и он на секунду поразился тому, как Претор, гораздо более сильный маг, чем он сам, ничего не слышит. Впрочем, Претор, все-таки не был хайфаем и никогда раньше не слышал зова Рагнарка.

Он не обладал магией элементала и не знал ни одной из тайн, ведомых секте.

У Грешюма промелькнула мысль оставить все, как было, и промолчать, но... Если действительно случилось нечто ужасное, ему потребуется мощная поддержка Претора.

— Ты еще многого не знаешь об этом замке, хоть ты и Претор, — обиженно проворчал старик.

В глазах молодого человека вспыхнул черный огонь. Горячее упрямство юности продолжало кипеть в Преторе даже после стольких веков. Любимец Черного Сердца терпеть не мог возражений и сомнений в своей избранности. И в словах его прозвучала угроза.

— Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, Грешюм.

— Тогда скажи мне, почему именно этот остров был выбран из всех островов Архипелага, чтобы построить здесь Алоа Глен?

Смятение промелькнуло в глазах Претора.

— Так не знаешь? — победно воскликнул Грешюм, не дожидаясь ответа. — Так и обо мне ты еще много чего не знаешь! А знаешь, что когда-то я был хайфаем?! И только мое предвидение дало возможность сотворить Кровавый Дневник?!

— Я не нуждаюсь в уроках истории, старик.

— Нет, нуждаешься! Ведь ты никогда даже не поинтересовался, чем на самом деле занимались хайфаи! Да, к тому времени они были высланы, а ты, будучи простым маленьким магом, просто принял на веру эдикты старейшин, по которым они объявлялись еретиками и колдунами, а не достойными наследниками духа Чи. И ты никогда не узнал, чем же на самом деле они занимались!

— Я знал достаточно. Они занимались прорицанием будущего.

— Да. Но как? Как?

Претор пожал широкими плечами.

— Какая разница — как. Хайфаев давно нет.

— А вот и не совсем! — радостно воскликнул Грешюм, наслаждаясь замешательством молодого человека. — И хотя я повернулся спиной к моим бывшим братьям, я все же хайфай. Это у меня в крови.

— Что ты несешь, старик?

— Я говорю о том, что, по крайней мере, один из хайфаев все еще бродит по коридорам Эдифайса.

— Это ты?

— Да, я! Примкнуть к хайфаям нельзя — им можно только родиться. Родиться с определенным даром элементала в крови, с магией, которая привязывает тебя к пророчествам и снам.

Претор сдвинул густые брови.

— Ты хочешь сказать, что хайфаи являлись одновременно и магами, и созидателями снов?

— Да. Мы использовал наши способности элементалов, чтобы входить в сновидения и видеть через них будущее.

Претор стал медленно мерить шагами пушистый ковер.

— Разумеется, собственно энергия элементала не может позволить приподнять завесу времени, — раздражено ответил он. — Поэтому вы использовали силу Чи, чтобы усилить свои способности. Ничего удивительного.

— Ты ошибаешься, — ответил Грешюм и снова с наслаждением заметил, как Претор остановился. Он очень любил замешательство на этом красивом молодом лице. Проклятый дурачок всегда считает, что знает все. — Нет, мы никогда не пользовались энергией Чи. Чи там было делать нечего. И некоторые из нас даже не были магами, а были просто созидателями снов.

— Это невозможно, — Претор равнодушно пожал плечами. — Но все же — как?

— Нам помогали, — нехотя ответил старик.

— Кто?

— Тот, кто позвал меня и продолжает звать по сию секунду.

— Но я никого не слышу.

— Только созидатели снов могут слышать этот зов. Рагнарк зовет нас на встречу.

— Но кто... кто такой этот Рагнарк? Никогда о таком не слышал.

— Он причина тому, что это место стало местом рождения Алоа Глен. Это его дом, он жил здесь еще до того, как была построена первая башня.

— Но кто он?

— Это создание чистой магии элементалов, средоточие энергии созидателей снов, таящейся в сердце острова. Его сила, как магнит, притягивала магов, которые и начали строить город. И никто не знал о его существовании до тех, пока в один прекрасный день он не созвал всех магов-элементалов. Там, глубоко под островом и была по его зову создана секта хайфаев.

— Но как именно он выглядит?

— Точно не знаю. Наполовину зарытая в вулканическую породу острова, высится грубо высеченная из камня фигура дракона. Он спит, свернувшись кольцом. Кто-то говорит, что Рагнарк — это дух, заключенный в этой фигуре, другие утверждают, будто он и вправду спящий дракон, заснувший так много тысячелетий назад, что и сам позабыл, кто он. Дракон существует в постоянном сне, и дух его живет вне времени, улетая далеко в будущее. И когда мы соединялись с ним, то могли видеть проблески будущего, равно как и прошлого.

Претор опустил глаза.

— Почему ты ничего не говорил мне раньше?

— Мы давали обет молчания. После падения Алоа Глен я думал, что Рагнарк умер, утонув в волнах. А кому нужны древние сказки?