— Быстрее, быстрее, — торопил Эррил, но и без этих слов Крал и Нелин верхами на своих изможденных лошадях подскочили к повозке и стали заливать тлеющее полотно из бурдючных мешков. Пламя зашипело и нехотя угасло, оставив на полотне длинные черные шрамы.

— Мы уходим от воды, — заметила Елена и тяжело закашлялась, согнувшись в седле. Горячее дыхание огня иссушало все внутренности, и эта жара выматывала хуже огня и хуже возможности быть укушенными пауками, а ведь неизвестно, сколько придется идти вперед.

Эррил натянул полотняную маску повыше, чтобы скрыть обеспокоенное выражение лица.

— Ничего, пройдем, — бросил он и вновь ускакал вперед.

Потушив полотнище полога, Нилен пустила свою лошадь ему вслед.

— Мерик на пределе, — шепнула она. — Он отрицает, но я-то вижу, как дрожат его руки с поводьями. А несколько минут назад он чуть не рухнул с седла.

— Придется ему потерпеть, — холодно ответил Эррил. — Если огонь погаснет раньше, чем мы выберемся отсюда, считайте, что мы оказались в западне. Ему надо продолжать гнать огонь дальше, останавливаться нельзя. — И тут же словно в насмешку над этими словами колокольцы повозки тревожно зазвенели, — это на дороге снова попалось бревно, переехать через которое оказалось невозможно. Колеса стали увязать все глубже.

Глаза обеих женщин воззрились на Эррила.

Из-за повозки выехал и Крал, указывая на пространство слева от нее:

— Можно бы сюда, но тут они запросто могут появиться снова.

Эррил посмотрел в направлении руки горца. Казалось, что пауки каким-то образом чувствуют любую остановку и даже замедление скорости путешественников. Многочисленные выжившие отряды Орды то и дело угрожали им на протяжении всего пути, но, к счастью, двигались пауки слишком медленно, и пока все ехали на хорошей скорости, жар и искры представляли куда большую опасность, чем ядовитые твари.

Но это пока...

По искореженной земле к выжженному проходу со всего леса катились тысячи красных тел. Искры и раскаленные головешки уничтожали большую их часть, тельца шипели, надувались, лопались и умирали, но на смену им спешили другие и заменяли своих мертвых братьев. Даже по воздуху плыли в пепле и остатках паутины крошечные едва родившиеся паучки.

Сама смерть катилась, плыла и ползла рядом.

Эррил еще раз посмотрел на повозку и стегнул жеребца.

— Облегчите груз! — крикнул он сидевшим в повозке. — Выкидывайте запасы!

Огромная рука Толчука откинула полог, но, опередив его, на землю выпрыгнул Фардайл.

— Назад! — рявкнул на него Эррил. — Назад, в повозку! Под ногами полно тварей! Выкидывайте вещи, только вещи!

— Я вешу куда больше, чем все вещи, вместе взятые, — проворчал огр, игнорируя слова Эррила и продолжая вытаскивать свое грузное тело наружу. Наконец он встал на обожженную землю прямо голыми ступнями. — У нас, огров, шкура толстая и никакому пауку ее не прокусить.

Но Эррил уже теснил огра своим конем.

— И все же я предпочту потерять все запасы, чем тебя, — с белыми от бешенства глазами, прохрипел он.

Толчук спокойно похлопал всадника по колену.

— Я тоже, — улыбнулся он, обнажая желтые клыки.

Потом повернулся к повозке, встал на колени и приподнял ее за задние колеса. Мускулы его напряглись, как вздувшиеся корни, и повозка медленно перевалила через преграду.

— Ну, вот и все, — тяжело дыша, но довольный собой, выдохнул он.

В воздухе снова просвистел кнут, и повозка помчалась вперед, словно лошадей стали кусать оводы. Толчук рванулся вперед и успел, схватившись за повозку, остановить ее. Ноги его по щиколотку увязли в пепле.

— А теперь можно и дальше, — пробормотал он, вытирая руки и освобождая ноги. Через минуту он был уже снова внутри.

Вытирая заливавший глаза пот, Эррил почти с ужасом смотрел на манипуляции огра. Толчук, несмотря на свое спокойствие и доброту, на самом деле являл собой такую силу, что Эррил уже давно понял — перечить этому компаньону практически бесполезно.

— Пауки! — вскрикнула Елена, чья лошадь танцевала рядом. Эррил отвлекся от своих мыслей и обернулся.

Как волна прибоя накатывает на песчаную отмель, так красная пелена пауков накатывалась на них сбоку. Казалось, что у тварей одно сознание, одна воля, одно намерение — поглотить Эррила и остальных в своих ядовитых тошнотворных объятиях.

— Нилен, бери Елену и живо к Мерику! — развернулся в седле Эррил. — Надо выиграть у этих тварей побольше расстояния!

Впереди из-за повозки высунулась голова Могвида, его янтарные глаза стали огромными от страха.

— А я? Мне тоже вперед? Мерика ведь почти не видно!

— Иди! — махнул рукой в длинной перчатке Эррил. — Поезжай с ним, да смотри, не загони кобылу! — Эррил пропустил вперед лошадей Елены и Нилен, посмотрел, действительно ли они выполняют его приказ, и только тогда повернулся к Кралу.

Закутанный по глаза в черный плащ, огромный горец верхом на своем боевом коне казался воплощением возмездия. Подкованные железом ноги лошади глубоко проваливались в землю, по которой уже совсем неподалеку ползли пауки.

— Что думаешь делать? — спокойно спросил горец, не обращая внимания на смыкавшийся вокруг них отравленный океан.

Эррил спрыгнул с седла.

— Купим немного времени, — усмехнулся он, вытаскивая меч и прогоняя коня. Изумленная лошадь встала на дыбы и рванулась прочь, в самую гущу красных тел.

Жертва была необходима.

Пауки мгновенно облепили лошадиные ноги и полезли наверх. Через несколько мгновений конь стал красным, как кровь. Жеребец пронзительно заржал, шея его выгнулась от нестерпимой боли, но в ту же секунду он рухнул в грязь, так и не закрыв распахнутого в последнем, уже немом крике рта. Над ним тут же заблестели первые нити паутины, и мертвый глаз, еще минуту назад, сверкавший жизнью и отвагой, теперь смотрел на Эррила с холодным укором. Прямо посреди глазного яблока танцевал маленький паук.

Сунув меч обратно в ножны, Эррил отвернулся, чтобы не видеть этого взгляда и этого пира врага.

Крал подал ему руку и подсадил на своего коня.

— Его звали Шешон, — тихо сказал горец и отвернулся.

Эррил угрюмо прикусил губы: не следовало бы этому горцу называть коня по имени. Безымянного легче забыть.

Но Крал, не говоря больше ни слова, спокойно поехал вперед. И Эррил тоже больше не оглянулся.

— Что случилось? — встревоженно спросила Елена с побледневшим лицом, глядя, как Эррил медленно отвязывает одну из запасных лошадей, идущих за лошадью Мерика. Старый воин небрежно сбросил все три вьюка прямо в грязь и взобрался на крепкую выносливую кобылу.

— Давай дальше, Мерик, — приказал он. — Крал, проследи, чтобы эти вьюки забрали потом в повозку.

Крал пробурчал что-то, выражая этим согласие, и развернул коня.

— Я лучше вернусь назад и посмотрю, как там дела. Этот кусок конины не выиграет нам много времени.

И горец ускакал.

Как только Крал скрылся в дыму, девочка подъехала к Эррилу. Впереди, в смутном свете пламени, ехали Мерик и Нилен.

— Что случилось с конем? — тихо спросила она.

Эррил не повернул головы.

— Он умер, — нехотя ответил старый воин и пришпорил кобылу, всем своим видом давая понять, что бессмысленный разговор окончен.

Елена провела рукой по покрасневшим глазам и обернулась, словно могла увидеть, что произошло позади. Но она увидела лишь повозку, которая дергалась взад и вперед, управляемая неумелой рукой Могвида. Все, что произошло там, все равно было закрыто от девочки повозкой. Вздохнув, она стала догонять Эррила и, глядя на его развевающиеся черные кудри, подумала, что самая тяжкая ноша опять легла лишь на его плечи, и что он, конечно, не собирается делить ее ни с кем.

Она туже перехватила поводья левой рукой. Каким-то образом девочка чувствовала, что если бы она владела своей магией лучше, то этим вполне могла бы дать возможность Эррилу не брать всю ответственность на себя. Елена задумчиво поднесла к лицу правую руку в перчатке. Там, под оленьей кожей лежала тайная власть, которая горячила ей кровь и упорно твердила о том, что отрицать ее все равно невозможно.