— И помни, — донеслось мне вслед, — пацан у нас. Будь умницей!

Звук тяжелых шагов мертвяка эхом разносился по притихшему зданию, заглушая шлепанье моих босых ног. Четыре лестничных пролета, два поворота, и мы на месте. Все так же тихо шуршит спящий от бездействия компьютер.

Выставив зомби за дверь, я уселась в свое рабочее кресло. Браслет привычно лег на руку. После щелчка скрытой застежки мир вокруг меня выключился.

Из темноты проступает знакомая сеть из красных прожилок. Она мягко пульсирует. Ручейки маны текут куда-то далеко, в неизвестность. Я ныряю в их хитросплетение, стремясь к махрящемуся клубку манохранилища.

К той точке размотки, где несет свою вахту соблазненный суккубом Питер Пирке.

«Это было так просто! — Ева хохотала, когда это рассказывала. Этот ее звонкий беззаботный смех до сих пор звучал у меня в ушах. — Что трудного в том, чтобы привязать к себе двадцатипятилетнего закомплексованного девственника?! Становишься его первой женщиной, и дело сделано. Никаких изысков. Все просто и быстро. Потом еще пару раз (не больше!) обновляешь связь. И все. Он твой со всеми потрохами, точнее комплексами. То ли дело Мартин Уоллес! Сколько пришлось повозиться с этим рыцарем наших дней, не представляешь. На редкость упрямый экземпляр попался. Эти его средневековые предрассудки о любви и верности даже мне не удалось перешибить. Пришлось к химероманту обращаться, чтобы на меня личину навесил. Ох, Мартин, Мартин! Способный мальчик был. Пылкий. Талантливый. Что скрывать, хорошую программку для взлома системы безопасности магбанка для нас написал. Но как же долго этого парня пришлось обрабатывать».

Раскинув руки, Питер парил в сфере. Мне показалось, что он осунулся с нашей последней встречи. Кожа на щеках обвисла, глаза, как у больной собаки. Очень злой больной собаки.

Вокруг него клубилось голубовато-искристое свечение. Казалось, дотронься до сферы, и раздастся сухой треск ломаемой корки тонкого льда, выпускающей наружу замораживающий свет.

«Привет!» — Улыбка у меня вышла кривоватой и неискренней.

Он посмотрел на меня в упор. Ни узнавания, ни капли каких-нибудь чувств в его взгляде не было. Пустой и холодный, как заброшенный на зиму сарай.

«Как дела?»

Никакой реакции в ответ. Только немигающий взгляд.

Недолго помявшись, через внутреннее усилие я приложила браслет к сфере, мысленно проговаривая параметры безразмерного беспроцентного кредита.

Точка размотки никак не прореагировала.

Инманатор нахмурился.

Я попробовала еще раз. С тем же результатом. И снова. И еще раз. Без толку.

Пирке хмурился все сильнее, наблюдая за моими бесполезными попытками. Он свел руки вместе. Между его почти сомкнутыми ладонями начал зарождаться, потихоньку увеличиваясь, алый огонек.

Было над чем крепко задуматься. Я нервничала все сильнее, краем глаза ловя красное свечение, которое мешало собраться с мыслями.

Системе определенно не нравился какой-то один из заданных параметров. Я прикидывала и так и эдак, после чего решила, что неограниченность для «пожирателей страсти» будет все-таки важнее безвозмездности.

Приложив браслет к сфере, я продиктовала новые параметры кредита. Наконец пошла реакция. От клубка споро стали отматываться нити. Причем две полые были намного, намного длиннее тех, по которым струилась мана. Они путались, стягивались в узлы. Клубок все разматывался и разматывался. Я не знала, что со всем этим добром делать.

Свечение в руках инманатора достигло размеров футбольного мяча. По его поверхности пробегали разряды темно-бордовых вспышек.

Кажется, сейчас кого-то будут убивать.

Под моим пристальным взглядом нити для забора маны стали плотной спиралью обматываться вокруг своих полых товарок. Я подхватила по шнуру в каждую руку и рванула вверх вдоль потока, подальше от багровых всполохов.

Силуэты «пожирателей страсти» были видны издалека. Затягивающий грязно-янтарный вихрь. Дыры в мироздании. Они подрагивали в ожидании.

Помощника в виде Уолли мне сегодня не дали. Пришлось справляться самой. Я всегда думала, ну что тут мудреного — ткнул нитью в ауру, и готово.

Не тут-то было!

Каналы напрочь отказывались закрепляться, безвольно повисая в моих руках.

«Представляешь и делаешь. Делаешь и представляешь», — повторяла я про себя, как заведенная.

И вообразила себе первое более-менее подходящее, что пришло в голову.

В моей правой руке извивалась пиявка, по чьему гематитовому телу скользили алые и янтарные отблески. Она жадно разевала пасть с тремя рядами зубов. Я брезгливо ткнула ею в ближайшую ко мне ауру. Вопреки ожиданиям, пиявка не стала сразу же вгрызаться в подставленный объект. Поползла по ауре — было хорошо заметно, как сокращаются кольца поперечных мышц. Пиявка достигла затылочной области и там замерла. Прошла пара минут, прежде чем я поняла по усилившемуся свечению ауры, что моя идея сработала, и догадалась таким же образом активировать вторую нить.

Оставшись с пустыми руками, я не знала, что мне делать дальше. Обычно меня выкидывало из сети на этапе передачи нитей клиентщику. Но сегодня все было абсолютно не по инструкции.

Меж тем ауры наливались цветом. Сначала они из грязно-желтых стали мандариновыми. Вскоре этот цвет сменился оттенком красного апельсина. И вот уже ауры «пожирателей страсти» пылали ярко-алым.

Они слились друг с другом, образуя нечто единое, пульсирующее, постоянно меняющее форму. Внутри этого переливающегося пузыря зарождалось что-то темное, по очертаниям напоминающее зародыш. Он рос, рос, с каждым мгновением становясь все больше похожим на человеческую фигуру. Вместе с ним увеличивался и пузырь, раздуваясь и натягиваясь, подрагивая радужной стенкой.

Я слишком поздно сообразила, чем мне это грозит, и попыталась метнуться подальше. Однако не успела. Меня отшвырнуло взрывной волной. Закрутило. Завертело. И со всего размаха чуть не впечатало в ближайшую жилу маны. В последний момент я успела от нее увернуться и ухватиться за поток руками.

Вы когда-нибудь пробовали на морозе влажными руками хвататься за металлический стержень? Если да, то тогда можете себе представить, что я чувствовала. Вмерзающая в металл плоть. Немеющие руки. И предчувствие боли. Той самой, что ждет тебя, когда придется оторвать себя от этого ледяного штыря.

Я висела на жиле и мучительно соображала, что делать дальше. Как всегда, обстоятельства решили за меня. Аннигилирующее заклятие прошло в волоске от моей головы. Я до упора вывернула голову. Питер Пирке. В его ладонях созревал новый льдисто-синий плод нового заклятия. Я задергала руками, но они намертво примерзли к потоку.

«Пит, ты знаешь, это не я. Они сами лопнули».

Инманатор никак не среагировал на посланную мной мысль, медленно напитывая маной заклинание. Правильно. Куда ему торопиться?

«Питер! Суккуба больше нет. Она использовала тебя! Наваждение должно улетучиться. Очнись же от угара!»

Впервые на лице Пиркса появились эмоции. Его перекосило. Это была ненависть. Он смерил меня прожигающим насквозь взглядом.

«Что вы все понимаете! Вы, брэговы недотроги, никогда меня не замечавшие! Безобидный старина Пит! Я любил ее!» — прогремело у меня в голове.

А следом прямо в меня полетел вспыхивающий багровыми вспышками искристый шар.

«Обломитесь, Моррис и Ко — призраков после аннигиляции не остается», — успела я подумать за секунду до того, как подпространство вокруг меня вспыхнуло и свернулось.

Мой взгляд точно прикипел к катящемуся по ковролину браслету, поэтому фигура в черном не сразу попала в поле зрения. Этот высокий худощавый мужчина был одет в довольно странный костюм. Куртка наподобие короткого халата со свободными рукавами. Широкие штаны заправлены в мягкие сапоги до колена. Лицо скрывала маска с прорезью для глаз.

Руки и ноги слушались меня плохо, но каким-то неимоверным усилием я оттолкнулась от стола, пытаясь увеличить расстояние между мной и этой жуткой фигурой — настолько сильный безотчетный ужас она у меня вызывала. Противно скрипя колесиками, кресло отъехало в сторону и врезалось в стол Браун.