Инструкцией возлагались следующие задачи на штурмовые части:

1. При прорыве укрепленных позиций противника: а) штурм особо важных и особо сильно укрепленных участков; б) поддержка атаки пехотой первой линии (переднего края) и развитие успеха ее в траншеях (ликвидация задерживающего продвижение противника).

2. При обороне: а) бой с целью улучшения своего положения (захват отдельных пунктов); б) поиски для захвата пленных и для разрушения оборонительных сооружений; в) контратаки против ворвавшегося в оборонительную полосу противника.

В соответствии с этими задачами инструкция требовала размещения ударных частей в тылу и вывода их на Позиции лишь для выполнения боевых задач. Занимать ударными частями участки позиций для обороны запрещалось. Бой ударных частей должен был вестись исключительно в траншеях, так называемый открытый бой на поверхности земли рассматривался как исключение. Обучение ударных частей должно было производиться по особой программе с практической отработкой ряда тактических тем на специально оборудованной местности.

Боевые действия ударных частей при атаке укрепленных позиций противника должны были начинаться с тщательной разведки. Наряду с изучением материалов требовалась личная разведка самих ударных частей, для чего они должны были, пробыв несколько суток на участке намеченного удара, точно изучить местность и противника, вплоть до обычного уклада его окопной жизни.

Перед атакой рекомендовалось провести учение на специально оборудованной в тылу позиции, точно воспроизводящей намеченный для атаки участок противника. Если атака намечалась в ночное время, то ударные Части должны были провести скрытую ночную разведку Противника в те же часы ночи, которые были избраны Для атаки. Подготовка исходного положения для атаки (плацдарм) должна была вестись с соблюдением строгой Маскировки.

Атака могла быть произведена после артподготовки или внезапно. Во втором случае артиллерия должна была быть готовой поддержать атаку после обнаружения ее противником. При этом право подачи сигналов об открытии артогня принадлежало не первой, а второй волне атакующих, исходя из соображения, что последняя лучше разберется в действительной необходимости подавления противника огнем.

Боевой порядок для атаки мог быть групповым или волнами (линиями стрелковых цепей) в зависимости от обстановки. В первой линии шли бойцы, предназначенные для устройства проходов через препятствия. Вторая линия состояла из гренадер, имеющих задачей захват передовых окопов противника и продвижение по ходам сообщения. Порядок продвижения этой линии должен был отвечать характеру укреплений позиции противника (числу, направлению и типу траншей и ходов сообщения). За второй волной шли телефонисты, сигнальщики, артиллерийские передовые наблюдатели. Третью линию составляли партии гренадер с особыми задачами (закрепление флангов, разрушение отдельных блокгаузов и пр.), а также пулеметные подразделения и резерв. Непосредственно за третьей линией двигался боевой тыл (санитары, подносчики боеприпасов).

Артиллерия должна была подготовить огнем атаку. В момент атаки в ее задачи входило окаймление заградительным огнем атакованного участка противника и в случае надобности прикрытие огнем отхода. Траншейная артиллерия (минометы, бомбометы и малокалиберные пушки) участвовала в артподготовке и, кроме того, выполняла задачу непосредственного сопровождения пехоты и закрепления достигнутого успеха.

Однако эти инструкции не претворялись в жизнь. Командование, подписывая соответствующие приказы, обычно не отпускало никаких средств на формирование ударных частей. Нельзя не отметить, кроме того, что инструкция о создании «ударных батальонов» Особой армии была издана в период почти полного развала бывшей царской армии. Ударные части формировались в тылу они имели специальные знаки (знак смерти), впоследствии заимствованные белогвардейскими корниловскими частями. Были попытки использовать ударные батальоны в июльском наступлении 1917 года, но существенной роли они, в общем, не сыграли.

В России в 1917 году появились так называемые «части смерти». Во многих изданиях публиковались изображения значка и шеврона этих частей, однако о самих подразделениях известно сравнительно немного. Что представляли собой части смерти, чем, кроме внешних атрибутов, выделялись они из общей массы русской армии той поры? Многие современники — например, генералы А. И. Деникин и А. П. Будберг — склонны были видеть в различных «революционных» воинских формированиях, во множестве возникших после февраля 1917 года, симптомы одноименного разложения армии. Советские мемуаристы, историки, да и литераторы, наоборот, однозначно рассматривали их как «боевые силы контрреволюции», предшественников Белой гвардии. Хотя обе эти точки зрения и не были лишены определенных оснований, порожденные ими стереотипы мешали увидеть всю сложность, а подчас и противоречивость явления. В 1917 году параллельно с частями смерти возникали георгиевские батальоны, революционные батальоны из волонтеров тыла, женские ударные батальоны и различные национальные формирования, «части 18 июня», формирования «Народной свободы», партизанские и многие другие соединения.

Инициатива создания подобных частей преимущественно шла снизу, причем революционная власть таким настроениям, как правило, не препятствовала. Предтечей же ударного движения как такового можно считать возникшие на фронте еще до Февральской революции партизанские и гренадерские формирования, идею создания которых подсказали реалии боевой жизни, вышедшей далеко за рамки устава.

С апреля 1917 года, когда схлынула первая волна опьянения от полученных гражданских и политических свобод, в противовес увеличивающемуся разложению армии на фронтах начали возникать добровольческие части, в названиях большинства которых присутствовали эпитеты «ударный», «революционный» или «смерти».

Униформа русских «ударников» «частей смерти»

Единой установленной для всех символики не существовало, и для каждого такого подразделения вопрос о внешних отличиях решался автономно. Так, по данным одного архивного документа от 28 мая 1917 года, на Юго-Западном фронте в каждой армии были организованы из добровольцев «бригады смерти», выполнявшие функции штурмовых батальонов Военнослужащие этих бригад носили особые отличительный знак — нарукавную повязку из красной ленты, с нанесенными белой краской черепом и двумя костями.

В мае 1917 года военные власти в лице верховного главнокомандующего А. А. Брусилова попытались взять под контроль нарастающее ударное движение: развернулась работа по созданию «Армии Народной свободы» (другое название — «Народная армия свободной России») из воинских частей, принимавших участие в февральских событиях, а вскоре начали издаваться приказы, придавшие процессу формирования добровольческих частей законодательную основу.

Начало «движения смерти», достигшего к осени 1917 года общеармейских масштабов, связано с деятельностью небольшой группы солдат и офицеров, собравшихся в мае того года в Могилеве с целью подготовки созыва всеармейского съезда. Политическое кредо создаваемого Всероссийского военного союза выражалось в полной лояльности, как по отношению к Временному правительству, так и к Совету рабочих и солдатских депутатов.

В официальных документах и различных публикациях того смутного времени определение воинских частей как «ударных», «штурмовых», «смерти» и т. д. даются довольно беспорядочно — может сложиться впечатление, что под разными названиями скрывается одно явление. По-видимому, изначально, весной 1917 года понятие «ударная часть» являлось синонимом «штурмовой» и определялось тактическими особенностями их действий — это, в частности, подтверждает текст брошюры «Наставление для ударных частей», изданной в 1917 году штабом Особой армии. Сопряженная с риском, большими потерями и, отсюда, — добровольческим характером формирования, деятельность подобных частей находила отражение и в «смертной» символике, и в соответствующих названиях.