В 1914 году траншейные минометы передали в осадные взводы, но, поскольку номинально минометы продолжали числиться за саперами, взводы вскоре реорганизовали в отдельные минометные дивизионы. Личный состав этих частей набирали среди пехотинцев. К каждому пехотному полку придавался один Minenwerfer Abteilung. В каждом дивизионе было 12 шт. 76-мм минометов и 24 гранатомета. Более тяжелые минометы поступали на вооружение минометных рот, обычно в составе каждой пехотной дивизии была одна минометная рота. Каждая рота состояла из одного взвода тяжелых минометов (четыре калибра 240 или 250 мм) и двух взводов средних минометов (восемь калибра 170 мм). Кроме того, в резерве генштаба постоянно находилось как минимум 13 минометных дивизионов, перебрасывавшихся на разные участки фронта, чтобы поддержать наступление или отбить атаку неприятеля. Минометный дивизион состоял из четырех рот, в каждой роте было шесть тяжелых и восемь легких минометов. Штурмовые батальоны, как правило, имели в составе минометную роту. Отдельные штурмовые роты обычно располагали четырьмя легкими минометами.

Затянувшаяся война озлобила всех. Никто уже не обращал внимания на международные обязательства, конвенции, нормы, законы. Стороны отказались от всех обычаев войны, считая, что ради достижения победы законны все средства. Никаких норм, никаких законов. Только победа. Любой ценой.

Первая мировая поставила на военную службу все современные достижения науки и техники. За короткий промежуток времени использование техники в армиях воюющих сторон полностью изменило стратегию и тактику боя. Слова, сказанные начальником штаба ВВС о Королевских военно-воздушных силах, можно отнести ко всей военной технике: «Нужды войны сотворили их за одну ночь».

В условиях позиционной войны успеха можно было добиться скорее лопатой, чем винтовкой. Когда Великая война начала захлебываться в грязи траншей, воюющие стороны стали искать новое оружие и вскоре убедились, что его может дать только промышленность. Однако война продолжалась, и каждая из воюющих сторон предлагала свои рецепты преодоления тупика в соответствии со своими преимуществами перед противником. Франция возлагала все надежды на артиллерию. Германия с ее высокоразвитой химической промышленностью (пользовавшейся до войны мировой гегемонией) решила применить химическое оружие — отравляющие вещества и зажигательное оружие — огнеметы. Страна машиностроения, Англия, и здесь предложила машину — танк. Англичанам принадлежит и честь первого боевого применения танка.

Любопытно, что противники сразу ответили созданием аналогичного оружия. В ответ на германские химические атаки союзники стали применять отравляющие вещества — и с гораздо большим размахом, чем Германия. После германских «огненных» атак» огнеметы быстро появились в армиях Антанты — как в английской и французской, так и русской армиях. В ответ на появление английских танков очень скоро были созданы аналогичные боевые машины в Германии. Любопытно, что большинство этих новейших средств войны было разработано и предложено изобретателями задолго до начала Первой мировой, но чертежи пылились в архивах как ненужные фантазии или их авторов просто считали ненормальными.

Следует отметить, что успех всякого нового военного изобретения всегда бывает временным, он длится, пока противная сторона не найдет надежных средств защиты. Военные изобретения, при появлении своем претендовавшие стать абсолютным оружием, не только разочаровывали своих создателей. Развиваясь, они постепенно меняли лицо войны.

Гаагской декларацией 17(29) июля 1899 года запрещено употребление снарядов, имеющих назначением распространять удушающие или вредоносные газы.

На 1-й мирной конференции в Гааге в 1899 году была принята международная декларация, запрещающая применение отравляющих веществ в военных целях. Франция, Германия, Италия, Россия и Япония согласились с Гаагской декларацией 1899 года, США и Великобритания присоединились к декларации и приняли ее обязательства на 2-й Гаагской конференции в 1907 году. Несмотря на это, случаи применения химического оружия неоднократно отмечались в дальнейшем, более того, как раз в дальнейшем, на полях мировой войны, химическое оружие стало применяться с огромным размахом!

Несколько слов о международном праве и о морали в войне. Широко известна доктрина итальянского генерала Джулио Дуэ неограниченной тотальной воздушной войны (в форме фантастического романа «Крылатая победа»), созданная им в мае 1918 года. Постараемся не давать теории Дуэ оценок морально-этического и нравственно-правового плана. Это делает каждый самостоятельно, исходя из своих нравственных установок, взглядов на жизнь и войну. Но можно согласиться с цинично-прагматичным высказыванием Дуэ:

«Ибо ребячеством было бы предаваться иллюзии: все ограничения, все международные соглашения, которые могут быть установлены в мирное время, будут сметены как сухие листья ветром войны. Тот, кто сражается не на жизнь, а на смерть, а в настоящее время иначе нельзя сражаться, имеет священное право пользоваться всеми средствами, какими он располагает, чтобы не погибнуть. Нельзя квалифицировать военные средства как цивилизованные или варварские. Варварской будет война, средства же, которые в ней применяются, можно различать одни от других лишь по их эффективности, по их мощи и по урону, который они могут нанести противнику. А поскольку на войне необходимо наносить противнику максимальный урон, всегда будут применяться средства, наиболее пригодные для этой цели, каковы бы они ни были.

Безумцем, если не отцеубийцей, можно было бы назвать того, кто примирился бы с поражением своей страны, лишь бы не нарушить формальных конвенций,ограничивающих не право убивать и разрушать, но способы разрушения и убийства.

Ограничения, якобы применяемые к так называемым варварским и жестоким военным средствам, представляют собой лишь демагогическое лицемерие международного характера…»

Ниже в цитате следующего подзаголовка приведено мнение А. Фрайса и К. Веста, высказанное ими по аналогичному поводу в книге «Химическая война» (1924 г.): четко и жестко. Можно полагать, что любые военные конвенции документами, обязательными для исполнения, не являются и их никто и никогда в полной мере не выполнял и выполнять не будет. Тем более — в условиях борьбы не на жизнь, а на смерть! Эти конвенции лишь удобный инструмент информационно-пропагандистской войны, с помощью которого можно обвинять противную сторону в чем угодно и оправдывать любые свои действия.

В целом международное гуманитарное право вызывает весьма двойственные чувства. И трудно сказать, чего в нем больше: настоящего гуманизма или традиционного западного лицемерия и словоблудия.

Уже в самих дискуссиях о «гуманности» или «негуманности» отдельных средств массового убийства людей кроется какая-то психопатология. Странна сама идея деления оружия на гуманное и негуманное и все эти велеречивые рассуждения о том, каким способом убивать людей морально, а каким — нет. По нашему мнению, война и связанное с ней убийство людей сами по себе аморальны. И не важно, каким способом убивать — дубиной, ипритом или нейтронным излучением. Все равно это убийство. А конкретный способ убийства — это уже вопрос второстепенный, так сказать, технический…