В конце сентября «Сесил» участвовал в морских учениях в местном оперативном районе Вирджиния Кейпс. В субботу, 20 сентября, Розиер вместе с женой Клер и их тремя детьми обедали в одном из своих самых любимых барбекю-ресторанов Норфолка под названием «Фэт бойз Норс Кэролайна пит барбекю». Коммандер несказанно удивился, когда рядом с ними остановился автомобиль флотского берегового патруля и к Розиеру подошел молодой патрульный в звании петти-офицера с вопросом: не он ли является коммандером Розиером, командиром ЭМ ВМС США «Сесил»? Береговому патрулю 5-го военно-морского округа Норфолка в полдень того дня было приказано найти в окрестностях всех матросов с эсминца, приказать им вернуться на корабль и быть в готовности к отходу в шестнадцать часов. Это было трудновыполнимой задачей. Розиер узнал позднее, что сначала патруль прибыл к нему домой и, убедившись, что его нет, выяснил у соседей, куда, вероятнее всего, он мог направиться на обед; и патруль угадал. Дабы не беспокоить население, командование постаралось вернуть всех моряков на корабли, не делая объявлений по радио или в общественных местах. Единственный способ определить принадлежность матроса к тому или иному кораблю заключался в том, что надо было прочесть надписи на небольших нашивках на погонах их форменной одежды, что было в лучшем случае сомнительным делом.

В ту субботу после полудня Хантер успел сыграть партию в гольф на базе авиации ВМС Ошеана, а потом сидел вместе со своей подружкой за второй порцией мартини в «Вирджиния Бич». Неожиданно позвонил один из его соседей по комнате в гостинице для младших офицеров и взволнованным голосом сообщил, что в их холостяцкую берлогу звонили с эсминца и сказали, что они выходят в море. Хантер поспешил в Норфолк, и, конечно, они должны были выходить в шестнадцать часов. В конце концов они вышли в море на следующий день в два часа утра, догоняя эсминец «Стикелл» (DDR-888) из их же эскадры. Накануне к шестнадцати часам ни на «Стикелле», ни на «Сесиле» не набралось достаточного числа членов экипажа для выхода в море. Однотипный с «Сесилом» «Стикелл» вышел в море в восемь тридцать вечера с некомплектом экипажа семьдесят пять человек.

«Сесил» коммандера Розиера в конце концов вышел в море, имея на борту только двести членов экипажа из трехсот пятидесяти, но на корабле были дополнительно сто моряков, взятых на этот поход «взаймы» с других эсминцев. В спешке эсминцу приказали просто двигаться на юг, он повиновался и вышел в море, не зная своей боевой задачи.

В суматохе перед выходом в море «Сесил» оставил на берегу многих членов экипажа, поэтому ему пришлось позаимствовать людей для заполнения списка вахт. Несколькими днями позже, проходя побережье Каролины, офицеры разобрались с укомплектованностью расчетов номерами и передали по канатной переправе «Стикеллу» семьдесят пять человек, которых тому не хватало.

Офицеры «Сесила» знали, что кризис связан с ситуацией на Кубе, но подробностями они не располагали. Хантер являлся офицером центра боевой информации, и коммандер Розиер довел до него и офицера-оперативника только что полученный боевой план-приказ от штаба Атлантического флота. По этому приказу в случае американского вторжения на Кубу «Сесилу» отводилось место в системе противовоздушной обороны флота, и его как эсминец радиолокационного дозора (DDR) посылали в район к северу от Кубы, откуда он должен будет управлять американскими самолетами, которые, согласно плану-приказу, будут атаковать цели на Кубе.

22 октября, когда «Сесил» был северо-восточнее Багамских островов, экипаж прослушал речь президента Кеннеди, которая по распоряжению командира транслировалась по всему кораблю через динамики громкоговорящей связи. «Сесилу» было приказано убыть в район южнее Гаити вместе с однотипным эсминцем «Адамс» из той же эскадры и транспортом боеприпасов «Врангелл»; там они должны были ждать дальнейших указаний. Экипаж «Сесила» все ждал и ждал, наблюдая тем временем за тем, как завеса блокады вокруг Кубы обретает свои очертания; как корабль радиолокационного дозора, он никогда не был частью реальной блокады. Наконец «Сесилу» приказали войти в состав кораблей группы завесы авианосца «Энтерпрайз».

ЭМ ВМС США «Блэнди»

Атлантический океан

Через день после выхода в море «Блэнди» присоединился к другим кораблям эскадры и противолодочной ПУГ «Браво». Мы были одним из восьми кораблей противолодочного сопровождения одной из трех поисково-ударных групп, входивших в состав Командования противолодочных операций Атлантического флота. Корабли выстроились в изогнутую противолодочную завесу, ориентированную на юг, и дружно повернули к Кубе и новым приключениям.

Кораблям Соединенных Штатов было приказано производить первый выстрел вперед по курсу судна, а второй — по его рулям, делая беспомощным любого строптивца, не подчинившегося приказу остановиться. Возбуждающие слова секретного боевого приказа ясно гласили, что ПУГ идет к ситуации реальной войны; предусматривались жесткие действия в отношении тех советских судов, которые откажутся остановиться. Когда мы двигались на юг, то возвращаясь в противолодочную завесу, то вырываясь из нее и занимая за кормой «Эссекса» позицию по страховке самолетов, жизнь приобретала возбуждающий вкус, становилась чем-то большим, чем просто дни, недели и месяцы, отданные тренировкам по противолодочной борьбе, Даже ветер был каким-то особенным, и все впервые было настоящим.

— Давай-ка, Дак, натягивай форму на свою жопу, — пробормотал Фрэнк Фленеген со своим явным бостонским акцентом. — Вы с Дэном будете нести сейчас вахту, час через три часа. По боевому расписанию, Дак, ты являешься оператором системы громкоговорящей связи «1JS» на мостике, а ты, Дэн, будешь со мной в центре боевой информации.

Фленеген был теперь навязчив; ушло в прошлое его беспечное и дурашливое поведение, которое он целыми днями демонстрировал на пляже в Ньюпорте. С той темной ночи, когда корабли 24-й эскадры эсминцев вышли в море, воспоминания о вечерах в таверне с девушками из «Сэлв Риджайна» на Клифф Уолк потихоньку исчезли из каждодневных разговоров в кают-компании. Все было по-настоящему, и приказания старпома были реальными и грозными. Атмосфера кают-компании была пропитана серьезностью, за обедом не было розыгрышей и шутливых боданий со старшим кают-компании Стивом Джексоном, который отсутствовал, потому что его не вызвали из увольнения на берег, и ему пришлось проделать долгий и извилистый путь на свой корабль, перебираясь с топливозаправочного судна на транспорт боеприпасов, потом на авианосец, пока, наконец, он не очутился у себя дома в нашей кают-компании.

Плавание вдоль борта «Эссекса» было обычным занятием, которым мы занимались каждый второй или третий день, если на авианосце не производились полеты самолетов и не было недопустимо высокой волны. Еще одним занятием, заставлявшим время на мостике бежать быстрее обычного, была дозаправка, во время которой эсминец находился в восьмидесяти футах (около 25 м. Прим. перев.) от траверза авианосца и держал скорость двенадцать или пятнадцать узлов. На такой дистанции, со шлангами, переброшенными между дозаправляемым эсминцем и авианосцем, малейшее отклонение от курса или скорости авианосца могло вызвать серьезные и даже катастрофические последствия. Истории об ужасных происшествиях были известны командирам всех эсминцев. Потеря управления кораблем, вызванная отказом техники или небрежностью рулевого, могла в течение нескольких секунд превратить обычную дозаправку в крупную катастрофу. Этот маневр был чем-то вроде последнего экзамена для вахтенных офицеров, но после шести месяцев плавания в Средиземном море мы все набрались опыта.

Коммандер Келли стремился к тому, чтобы все офицеры, невзирая на занимаемую на корабле должность, умели ставить эсминец вдоль борта авианосца. Когда наступил их черед, эту операцию выполнили даже снабженцы — офицеры Джексон и Эйлберг, а главный инженер Билл Бангерт, после многочисленных ругательств и слов о том, что у него мозгов на это не хватает, также блестяще справился с ней.