— Да, я слышала ее, — подтвердила Олимпия. — Но это не просто история. Это правда.

— Да, — негромко согласилась Деметрия. — Но я убедила всех, в том числе и Джиффорда, что Чиллхерст разорвал помолвку, узнав, что у меня нет состояния, и мы все, включая Чиллхерста, придерживались такой версии.

— Ложь была в наших общих интересах, — пробормотала Констанс. — Правда могла погубить всех.

Деметрия искоса взглянула на Олимпию:

— Джиффорд считает Чиллхерста трусом не только потому, что тот не принял его вызов, но и потому, что Чиллхерст так и не вызвал на поединок моего любовника.

— Но ведь он не мог этого сделать, не так ли? — спокойно спросила Олимпия. — Джентльмен не может среди бела дня вызывать даму на дуэль.

Констанс и Деметрия лишились дара речи. Констанс первая пришла в себя.

— Так вы все знаете? — с исказившимся лицом выдавила она. — Чиллхерст все объяснил вам? Странно слышать, что он рассказал вам правду. Застать свою невесту с другим само по себе достаточное оскорбление для мужчины. А уж увидеть ее с женщиной…

— Чиллхерст ни словом не обмолвился мне об этой истории — он настоящий джентльмен и никогда не стал бы распускать сплетни о бывшей невесте.

Констанс нахмурилась:

— Вряд ли он рассказал об этом кому-то еще, но как вам удалось узнать, что в тот день с Деметрией была я?

— Это совсем не сложно, — пожала плечами Олимпия. — Мне сказали, что три года назад вы сопровождали Деметрию на Огненный остров. С первого взгляда на вас обеих я поняла, что вас связывает особая дружба, как это называли мои тетушки. Мне оставалось лишь соединить два факта.

— Ваши тетушки!?. — Деметрия раскрыла рот от удивления.

— Кровной родственницей мне приходилась только тетя Софи, — пояснила Олимпия. — Ее лучшую подругу и компаньонку звали Идой. Долгое время Иду я тоже считала своей тетей, поскольку никогда не называла иначе.

— Вы хорошо их знали? — заинтересованно спросила Констанс.

— Весьма. Они растили меня с десяти лет. Когда я оказалась на пороге их дома без гроша за душой, они приняли меня в свою семью, тогда как другие родственники отказались от меня. Они были очень добры ко мне.

— Так. — Констанс посмотрела на Деметрию:

— Ее светлость вовсе не наивная провинциальная простушка, какой ты ее представляла, моя милая.

— Я вижу. — Улыбка Деметрии получилась горькой. — Приношу свои извинения, мадам. Вы куда более светская дама, чем мне показалось сначала.

— Именно эту мысль я все время пытаюсь внушить Чиллхерсту, — ответила Олимпия.

]]]

Запись в ежедневнике Джареда была лаконичной и исчерпывающей. Дрожащей рукой Олимпия держала свечу, неровное пламя которой освещало жуткие слова:

» Четв., утр. Пять часов. Меловая ферма «.

Значит, дуэль должна состояться на Меловой ферме. Охваченная ужасом, Олимпия закрыла журнал и задула свечу.

В пять утра, в четверг.

У нее есть только один день, чтобы придумать, как удержать Джареда от поединка. Без посторонней помощи ей не обойтись.

— Олимпия? — Джаред пошевелился, когда Олимпия скользнула под одеяло. — Что-нибудь не так?

— Нет, пить захотелось. — Ты совсем замерзла. — Он крепко прижал ее к себе.

— Сегодня холодная ночь, — прошептала Олимпия.

— Неужели мы не сообразим, как согреть друг друга?

Губы Джареда нашли ее рот, они были горячие, страстные, требовательные. Его ладонь легла ей на живот. Олимпия обвила руками напряженное сильное тело мужа, она прильнула к нему, словно от этих объятий зависела его жизнь.

» Я его сирена, — думала Олимпия, — но я не допущу, чтобы он разбился о скалы. Я спасу его «.

]]]

— Вы хотите, чтобы мы помогли вам спасти моего сына? — Ничего не понимая, Магнус в смятении смотрел на свою невестку. Он перевел взгляд на остальных, столпившихся в кабинете возле стола Олимпии.

— Мне нужна ваша поддержка. — Олимпия решительно повернулась к Тадеушу, Роберту, Итону и Хью:

— Вы все должны помочь мне, без вашей помощи мой план обречен на провал.

— Я помогу вам, тетя Олимпия, — быстро пообещал Хью.

— И я, — эхом отозвался Итон.

Роберт выпрямился на стуле.

— Можете на меня положиться, тетя Олимпия.

— Отлично, — обрадовалась Олимпия.

— Одну минуточку. — Тадеуш вскинул брови. — С чего вы взяли, что нашего мальчика надо спасать?

— Тадеуш прав, мой сын в состоянии сам позаботиться о себе, — гордо ухмыльнулся Магнус. — Я сам учил его обращаться с пистолетом. Что вы так переполошились из-за какой-то несчастной дуэли, золотко? Джаред непременно выйдет победителем.

— Вот и я говорю то же самое. — Тадеуш сцепил на животе пухлые пальцы. — У него острый глаз и твердая рука, я не видел никого, кто лучше Джареда сохранял бы спокойствие в критическую минуту. Все будет отлично.

Олимпия пришла в ярость:

— Вы так ничего и не поняли, сэр. Я не хочу, чтобы мой муж рисковал своей головой в какой-то дурацкой дуэли, защищая мою честь.

Магнус посуровел:

— Не вижу в этом ничего дурацкого, моя милая. Когда мне было столько лет, сколько Джареду, у меня тоже состоялось несколько дуэлей, поскольку была задета честь моей жены.

— Я не позволю этому случиться, — воскликнула Олимпия, взбешенная спокойствием Магнуса.

— Вряд ли вам удастся помешать этому. — Магнус потер подбородок. — Надо признаться, я весьма удивлен, что мой сын оказался столь порывистым. Неужели в нем наконец-то проснулся огонь Флеймкрестов?

— Мальчик делает честь нашей семье, — с теплотой в голосе произнес Тадеуш. — Ты можешь гордиться своим сыном, Магнус. ;

— Хватит с меня вашего бреда! — Олимпия вскочила. — Вы, сэр, никогда не понимали своего сына. — Она повернулась к Тадеушу:

— Вы никогда не знали его. Вы принимали все, что он делал для вас, как должное.

Усы Тадеуша недовольно дрогнули.

— Ну, видите ли, дело в том…

— Я не желаю больше слушать о ваших переживаниях по поводу отсутствия семейного огня в его крови. В нем куда больше огня, чем вы можете себе предположить! Но он его скрывал и всю жизнь держит себя в узде, потому что на нем лежит слишком большая ответственность.

— Что вы такое говорите? — потерял самообладание Магнус.

— Чиллхерст не может дать волю своим страстям и эмоциям, подобно вам, потому что именно на его долю выпала забота обо всех вас. Он вечно вас спасает, вызволяет, вытаскивает из переделок.

— Ну это уж слишком, — недовольно проворчал Магнус.

— Неужели? — Олимпия прищурилась. — Не станете же вы отрицать, милорд, что сами взвалили на него бремя ответственности еще тогда, когда он пребывал в весьма нежном возрасте.

— Ну это как сказать. — Магнус не скрывал своего недовольства. — Всякий раз, когда дело касалось чего-то важного, я был рядом, правда, Тадеуш?

— Разумеется, и ты, да и я тоже. Но мы с тобой, Магнус, не слишком сильны в финансовых вопросах. Этого нельзя не признать. Твой сын — единственный человек в нашей семье, который разбирается в экономике и финансах.

— И вы оба без зазрения совести пользовались его талантами. — Олимпия с вызовом посмотрела на мужчин.

— Ну… — неуверенно начал Магнус.

— Хватит! — Олимпия не дала ему договорить. — Вы и все остальные преспокойненько тратите добытые им деньги, в то же время презирая его за отсутствие темперамента, который, между прочим, уходит на зарабатывание этих денег.

— Это не совсем так. — Магнус заерзал в кресле, ощущая себя неуютно от такой постановки вопроса. — Делать деньги, конечно, хорошо и замечательно, но кровь Флеймкрестов должна течь по жилам раскаленной лавой, а не сочиться замороженной струйкой!

Тадеуш вздохнул:

— Джаред не похож на нас, Олимпия. По крайней мере не был похож до недавнего времени, и меньше всего мы хотим помешать ему именно в тот момент, когда в нем наконец-то взыграл огонь Флеймкрестов.

— Мы не собираемся мешать ему. — Сурово поправила его Олимпия. — Мы хотим спасти его, и вы все должны мне помочь.