– Что это было? – спросила она.

– Похоже, Гамильтон с приятелями присутствовали на сеансе гипноза. – Бакстер небрежно откинулся на сиденье.

Шарлотта устремила на него пристальный взгляд. Яркий свет каретного фонаря отбрасывал резкие тени на его суровые черты, поблескивал на золотой оправе очков и вспыхивал, попадая на линзы. Ей казалось, она чувствует, как Бакстер погружается в глубокое раздумье. В его глазах холодный интеллект полностью вытеснил всякий намек на чувство.

– Ты имеешь в виду опыты Месмера? – переспросила она.

– Да. К эффекту собственно гипноза в данном случае добавилось воздействие наркотика.

– Ах да. Курительная смесь, фимиам. – Шарлотта нахмурилась. – Наверное, я сама им надышалась. Странно, но мне внезапно захотелось поближе рассмотреть тот медальон на цепочке, который держал колдун. У меня было такое чувство, что я обязательно должна его увидеть.

– Знаю, – сухо промолвил Бакстер. – Ты очень настаивала, прямо рвалась туда.

Она вспыхнула.

– Уверяю тебя, это был временный эффект. Я полностью пришла в себя и стала такой, как обычно.

– Шарлотта, дорогая моя, слово обычно к тебе никак не подходит.

Она не знала, как реагировать на это замечание, и решила пропустить его мимо ушей.

– Да, о гипнозе. Я знакома с работами доктора Месмера. А также изучала отчеты тех, кто якобы использует тот же метод в медицине и достигает поразительных результатов. Но мне всегда все это казалось не более чем шарлатанством.

– Мне тоже, но поэтические натуры без ума от этой чепухи. Да еще мой дворецкий, Ламберт. Он лечит свой ревматизм у некоего доктора Флатта.

– То, чему мы стали сегодня свидетелями, не имеет никакого отношения к медицине.

– Совершенно верно. – Бакстер задумчиво смотрел в окно на улицу, окутанную мглой. – Но среди последователей Месмера, включая почитателей человека по имени де Менодюк, есть и те, кто проводит эксперименты с гипнозом, изучая всякие оккультные науки.

– Оккультные?

– Алхимию, к примеру.

– Так вот что значит это пение, – прошептала Шарлотта. – Я уловила некоторые термины алхимиков в тех странных куплетах, которыми члены клуба вызывали колдуна. Ртуть, сера, соль.

– Ты права, – подтвердил Бакстер, по-прежнему неотрывно глядя в окно кареты. – В древности алхимики считали ртуть, серу и соль основой многих веществ, в том числе и золота. У них была теория: если отделить сверхъестественную сущность этих веществ от их материальной формы, то, кроме всего прочего, можно открыть и секрет превращения любого металла в золото.

Что-то в его голосе привлекло внимание Шарлотты.

– Кроме всего прочего? Но что еще могло интересовать алхимиков, кроме превращения свинца в золото?

Бакстер взглянул на нее. Опасные огоньки мерцали за стеклами его очков.

– Для настоящего алхимика секрет превращения обычного металла в золото является всего лишь знаком, что он на правильном пути.

– Не понимаю. Тогда в чем истинная цель этих опытов?

– Алхимики искали философский камень – тайну, заключающую в себе знание, которое дает власть над миром.

При этих словах Шарлотта похолодела. Ощущение напоминало то, что она испытала, увидев таинственного мага. Она смотрела Бакстеру в лицо, очарованная холодным блеском его глаз.

И все-таки это другое. Бакстер совсем не похож на колдуна в черном балахоне.

Но мощный интеллект вкупе с несгибаемой волей – опасное сочетание. А Бакстер обладает и тем, и другим.

Звуки улицы постепенно отдалялись. Казалось, туман и ночь поглотили все, кроме экипажа, который оставался единственной реальностью в целом мире. А остальное – призрачный туман.

И Шарлотта заключена в этот круг света, отбрасываемого каретным фонарем, как в ловушку, вместе со своим любовником, сила желания которого соперничает с одержимостью древних алхимиков. В этот момент ей вдруг подумалось: если Бакстер так и не поймет, что имя его философского камня – любовь, их обоих поглотит пламя страсти, из которого им не выйти живыми.

– Что с тобой, Шарлотта? У тебя такой странный вид.

Резкий вопрос разрушил чары. Она заморгала и отвела взгляд.

– Ничего, – ответила она. – Я задумалась над строчкой из той песни. Что означает фраза скрыто до времени в огненном пламени?

– Это древний термин алхимиков. Он возник потому, что все опыты проводились в тигле, раскаленном на огне.

– А почему они упоминали Гермеса?

– Это Гермес Трисмегист. Считается первооткрывателем законов алхимии, которые были выгравированы на изумрудной плите.

– «Зеленый стол»! – прошептала она.

Бакстер мрачно усмехнулся:

– Вот именно. Так называется этот притон. И в деятельности клуба Гамильтон и его друзья на первое место поставили гипноз и алхимию. Они добавили кое-какие ритуалы и травы, вызывающие наркотический транс, а также подыскали себе артистичного шарлатана, чтобы тот их забавлял.

– Возможно, это он их нашел, – предположила Шарлотта.

– Возможно. Такие, как этот мнимый маг, здорово разбогатели, поступив на службу к господам из высшего общества. Светские денди страдают от скуки. Нескончаемая праздность вынуждает их искать экзотические развлечения, чтобы хоть как-то развеять хандру.

– Мне кажется, Гамильтон выбрал себе довольно безобидное развлечение, – осторожно заметила Шарлотта. – Его тайный клуб в отличие от других не требует от него безрассудных поступков. Согласись, он не рискует жизнью, участвуя в полночных гонках на фаэтонах, и не посещает публичных домов в поисках острых ощущений. «Зеленый стол» – заведение, конечно, не для благородных джентльменов, но есть и хуже.

– Верно. – Бакстер замолчал и снова уставился в окно, за которым проплывали туманные картины ночного города.

– Тогда что тревожит тебя, Бакстер?

– Я кое-что вспомнил.

– Что ты имеешь в виду?

Когда он повернулся и встретился с ней взглядом, у Шарлотты снова поползли по спине мурашки.

– Рисунок Друсиллы Гескетт.

– И что же?

– Теперь я понял, почему он показался мне таким знакомым. Я почти уверен, что видел его много лет назад в одном из древних манускриптов алхимиков из моей библиотеки.

Шарлотта вскинула на него глаза:

– Думаешь, он имеет отношение к алхимии?

– Не могу этого утверждать – я еще не нашел ту книгу. Мне нужно время. Прошли годы с того момента, как я заметил рисунок, и мне теперь трудно вспомнить, в какой именно книге я его видел.

– Боже правый! – Разные мысли и догадки вихрем проносились у нее в голове. – Значит, между клубом в «Зеленом столе» и убийством миссис Гескетт существует прямая связь?

– Это только предположение, – спокойно заметил Бакстер. – И самое маловероятное из всех. Но я бы хотел проверить эту версию.

– Почему ты думаешь – маловероятное? – Шарлотту лихорадило от возбуждения – наконец-то тайна раскрыта. – Все сходится. Не забывай: миссис Гескетт имела связь с лордом Ленноксом, чей сын Норрис является членом клуба. И сегодня он подвергся гипнозу.

– Да, но любовником Друсиллы Гескетг был лорд Леннокс, а не его сын. – На губах Бакстера промелькнула улыбка. – Абсолютно убежден, что Леннокс не имеет никакого отношения к клубу в «Зеленом столе». Это не в его вкусе. В любом случае посетители клуба – молодые люди, ровесники Гамильтона.

– Вполне вероятно и то, что к Друсилле каким-то образом попала информация об одном из завсегдатаев клуба, пока она встречалась с отцом Норриса. – Шарлотта сдвинула брови. – Ума не приложу, что это за тайна и почему она оказалась для нее смертельной.

– В этом-то все и дело. Что именно ей удалось узнать, за что пришлось поплатиться жизнью? Джентльмены из клуба балуются гипнозом, но ведь не они одни.

– Не нравится мне все это, Бакстер.

– Мне тоже.

– Если убийца находится среди посетителей клуба, тогда твоему брату грозит опасность.

Он снова встретился с ней взглядом.

– Мы проверим все по порядку, шаг за шагом, как в хорошо разработанном эксперименте. Сначала я проверю свои догадки относительно рисунка. А потом мы попытаемся выяснить, кто владелец «Зеленого стола». Кто бы это ни был, но он должен кое-что знать.