– Мне кажется, мадам, что поскольку вы и Марч одержимы своими безумными теориями относительно какой-то нечестной игры, то, вне всякого сомнения, не сможете больше получать удовольствия от общения с нами.

– Как приятно, что кто-то беспокоится о моем удовольствии! Но, сэр, в этом нет необходимости. Уверена, что мы прекрасно справимся.

– Мне это не представляется возможным, – проворчал Бомон. – Ведь вы оба захотите вернуться в Лондон как можно скорее.

– Нет, мы…

– Утром Драм первым делом пошлет горничную и лакея в ваши спальни, чтобы помочь собраться. Ваша карета будет готова к девяти… нет… лучше в половине девятого. До города довольно далеко, и я уверен, что вы захотите выехать пораньше.

Лавиния потрясенно уставилась на него, только сейчас сообразив, что он имеет в виду. К ее чести нужно сказать, что пришла она в себя довольно быстро. Глаза зловеще блеснули. Губы приоткрылись.

– Превосходное предложение, сэр, – вмешался Тобиас, прежде чем разразилась буря, и, взяв Лавинию за руку, буквально поволок к двери. – Пойдемте, миссис Лейк. Нам лучше подняться наверх и заняться приготовлениями к дороге.

На какое-то мгновение ему показалось, что она не сдвинется с места, и потому он стиснул пальцы в безмолвном предостережении.

– Да, разумеется. – Она раздвинула губы в механической улыбке. – Доброй ночи, сэр. Надеюсь, с вашими гостями ничего не случится после нашего отъезда. Бывают всякие неприятные инциденты, знаете ли. Да и одному Богу известно, какие последствия будет иметь это происшествие. Вы и ваша супруга можете вдруг обнаружить, что ваши приемы больше не пользуются таким успехом, как прежде, если, разумеется, пойдут слухи, что безопасность тех, кто остановился под вашей крышей, вовсе не гарантирована и кое-кому приходится страдать от необъяснимых случайностей.

Тобиас поморщился, но было уже слишком поздно. Усики Бомона встали дыбом.

– Да как вы смеете, мадам?! – яростно прошипел он. – Если вы пытаетесь намекнуть, что я намеренно скрываю сам факт преступления…

– Ну, поскольку ваше поведение невольно наталкивает окружающих на вопросы… – многозначительно протянула Лавиния.

– Довольно, – шепнул ей Тобиас. – А вы, сэр, должны быть снисходительны. Боюсь, гибель Фуллертона подействовала даме на нервы. И вы совершенно правы: мне просто необходимо немедленно увезти ее в Лондон. Не тревожьтесь, мы завтра же уедем.

Ему удалось немного успокоить Бомона.

– Да, миссис Лейк, очевидно, крайне расстроена, – смягчившись, пробурчал тот. – Ей наверняка будет лучше дома, в знакомой обстановке.

Тобиас всей кожей чувствовал, что у Лавинии уже готова уничтожающая реплика. К счастью, ему удалось довести ее до двери. Оставалось только вытолкнуть ее в коридор, прежде чем она подольет новую порцию масла в огонь.

Он ощущал, как она дрожит от гнева. Самый воздух, казалось, накалился злобой.

– Поправь, если я ошибаюсь, – процедила она, – но, кажется, Бомон только что выкинул нас из замка.

– Твое заключение полностью совпадает с моим. Вот тебе и веселая вечеринка в провинции! Возможно, мы с вами не созданы для столь модных развлечений, мадам.

Они в молчании стали подниматься по главной лестнице.

– Вероятно, ты считаешь меня виноватой в том, что нас попросили уехать, – заметила Лавиния, когда они добрались до первой площадки.

– Да, но не стоит слишком изводить себя по этому поводу. Видишь ли, я и без того решил завтра же вернуться в Лондон.

Лавиния изумленно воззрилась на него:

– Но как насчет нашего расследования здесь, на месте преступления?

– По-моему, мы уже узнали все, что смогли. Убийца выполнил свою работу. Вряд ли он тут задержится. Не удивлюсь, если он уже успел покинуть эти места.

– М-да, вполне логично. Он задумал покончить с Фуллертоном именно здесь, поскольку знал, что ты будешь рядом, верно? Хотел убедиться, что ты обо всем узнаешь из первых рук.

– Боюсь, именно так и есть, – кивнул Тобиас.

Они добрались до этажа, где помещалась спальня Лавинии, и увидели, что в коридоре собралась небольшая компания: две женщины неопределенных лет в халатах из набивного коленкора и огромных ночных чепцах оживленно беседовали с молодым человеком лет двадцати пяти. Очевидно, темой разговора была гибель Фуллертона.

– Мои соседи по этажу, – тихо объяснила Лавиния. – Мужчина – мистер Пирс, парикмахер леди Оукс, а дамы – компаньонки гостий леди Бомон.

Все головы повернулись к Лавинии и Тоби. Глаза блестели жадным любопытством, но Тобиас заметил, что взгляды женщин были особенно пронизывающими. Обе взирали на него со странно сосредоточенным и в то же время ошеломленным выражением.

Даже не будь он предупрежден Лавинией, сразу сумел бы определить положение этих особ. Обе отличались смиренным, почти униженным, поблекшим видом, безошибочно выдававшим благородных, но обедневших дам, которым иначе просто некуда было деваться.

Вероятно, обе легли спать рано: компаньонкам не полагалось участвовать в вечерних развлечениях. Они существовали в том же особом, не слишком уютном и приятном чистилище, что и гувернантки: не слуги, но и не ровня тем, у кого работали.

Сочетание хорошего воспитания и бедности обрекло их на профессии, обязывающие молчать и держаться в тени.

Ему пришло в голову, что возможность посудачить о страшном происшествии – самое волнующее событие за много лет их жизни.

Сам он встречал только двух компаньонок, резко отличавшихся от общепринятого представления о дамах подобного рода, – Лавинию и ее племянницу. Правда, они недолго оставались в этой должности, поскольку их темперамент явно ей не соответствовал.

– Миссис Лейк! – воскликнул парикмахер. – Мы только что говорили о вас! Боялись, что на вас неприятно подействовало страшное зрелище! Вы здоровы? Может, принести нюхательные соли?

– Благодарю, мистер Пирс, я совершенно здорова, – ободряюще улыбнулась Лавиния. – Позвольте познакомить вас с мистером Марчем. Мисс Ричардс, мисс Гилуэй, это мой друг мистер Марч.

Тобиас учтиво наклонил голову:

– Рад знакомству, леди.

Обе женщины залились краской.

– Мистер Марч! – просияла мисс Гилуэй.

– Сэр, – прошептала мисс Ричардс.

– А это мистер Пирс. – Лавиния простерла руку грациозно-театральным жестом, словно объявляя о появлении на сцене знаменитого актера. – Это он создал очаровательную прическу леди Оукс, которой все так восхищались сегодня вечером. Надеюсь, вы помните ее, сэр?

– Сомневаюсь, – признался Тобиас.

– Ярус за ярусом поразительно искусно уложенных локонов, поднятых надо лбом. – Она подняла руки над головой, изобразив невысокую пирамиду. – А сзади пучок из кос, переплетенных с локонами. Клянусь, леди Оукс выглядела весьма впечатляюще.

– Э… разумеется. – Он совершенно не помнил никакой прически леди Оукс, но все же кивнул Пирсу: – Изумительно.

– Спасибо, сэр. – Пирс низко поклонился и принял подобающе скромный вид. – Мне тоже казалось, что вышло неплохо. Этот ряд локонов надо лбом и петля из кос, охватившая пучок, – мое собственное изобретение. Я считаю его своей визитной карточкой.

– М-м… – Лавиния улыбнулась. – Я не сразу вернулась к себе, потому что мы с мистером Марчем решили расследовать некоторые обстоятельства гибели лорда Фуллертона.

– Ясно. – Пирс смерил Тобиаса коротким оценивающим взглядом. – Да, припоминаю, что у вас и вашего помощника есть довольно странное хобби. Вроде бы вы берете комиссионные за некие частные расследования. Но вам не следовало подвергать себя столь страшному испытанию, мадам. Подобные зрелища не для глаз хрупких женщин и могут вызвать ночные кошмары.

Непомерная забота парикмахера непонятным образом раздражала Тобиаса. Ему вдруг пришло в голову, что Пирс – один из тех мужчин, внешность которых молодые девушки вроде Эмелин и ее подруги Присциллы описывали как ужасно романтичную.

Сам он не мог считаться экспертом в подобных вещах, но был просто уверен, что вроде бы небрежная волна кудрей, безыскусно падавших на лоб Пирса, отнюдь не являлась даром природы. Несколько приятелей Энтони в последнее время тоже приобрели нечто в этом роде. Сам Энтони объяснял, что не собирается следовать их примеру, поскольку терпеть не может опасно раскаленные щипцы для завивки и не собирается проводить долгие часы перед зеркалом.