Гектор тяжело сглотнул. В горле пересохло, сильно хотелось пить. Ему пришло в голову, что никто в этот день ничего не пил. Не говоря уже о том, что ни у кого и крошки во рту не было.

— Изреель, Жак! Прикройте меня огнем!

Гектор снял и положил на землю гранатную суму. Пока не доберется до портика церкви, он будет как на ладони, а до туда было ярдов тридцать. Можно успеть пробежать половину этого расстояния, прежде чем испанские мушкетеры сообразят, что он делает. Гектор глубоко вдохнул и, выскочив из-за укрытия, рванулся вперед.

Юноша бежал через вымощенную каменными плитами площадь и ждал, что в любой момент его ударит мушкетная пуля. Но не прозвучало ни единого выстрела, и он со всего разбега налетел на огромную деревянную дверь. Ладонь легла на тяжелую черную железную ручку. Молодой ирландец с усилием дернул на себя дверь и нырнул в приоткрывшуюся щель.

После залитой слепящим солнцем площади ему показалось, что внутри церкви темно, как в погребе. Поэтому юноша остановился и подождал, пока глаза не привыкнут к полумраку. В нефе перед ним предстала кошмарная картина. Вся церковная мебель и предметы обстановки — скамьи, резные деревянные ширмы, исповедальня, даже аналой — были либо бесцеремонно сдвинуты в сторону, либо перевернуты и разломаны. В дальнем углу алтаря стояло голое, ободранное распятие. Сорванные стенные драпировки были расстелены на полу в качестве подстилки, на которой лежали раненые. Воняло рвотой и экскрементами. Снаружи по-прежнему доносился треск мушкетных выстрелов, но здесь в полумраке звучали стоны, кашель и изредка страдальческое хныканье. Кто-то беспрерывно и негромко сыпал ругательствами, словно бы пытаясь отвлечься от боли.

Гектор посмотрел вокруг в поисках врачей. Кто-то, в свободном белом плаще, отороченном золотом, сидел на ступени перед алтарем. Кажется, ранен он не был. Гектор, решив поговорить с ним, направился к алтарю.

— Здесь есть ходячие раненые? — спросил он, даже когда сообразил, что сидящая фигура закутана в алтарную пелену. Незнакомец поднял голову. Глаза у него были остекленевшие, в нос юноше шибануло алкогольным духом.

— Иди сам ищи, — пробормотал он.

Потрясенный, Гектор ухватил пирата за плечо и встряхнул пару раз.

— Где врачи? — выкрикнул он.

Под рукой Гектор почувствовал, насколько собеседник вял и заторможен, и понял, что тот мертвецки пьян. Голова пьяного безвольно болталась туда-сюда.

— Врачи? Где врачи? — сердито повторял Гектор.

Человек икнул.

— Где-то там. Ждут проповеди, — ответил он, пьяно рассмеялся и махнул рукой в сторону церковной кафедры.

Там, привалившись к кафедре, стоял еще один буканьер. В руке он сжимал бутылку и был, по всей видимости, пьян, как и его товарищ. Гектор узнал одного из врачей, который ухаживал за ранеными вместе со Смитоном, а позже решил продолжить плавание. Взмахом руки тот поприветствовал Гектора.

— Сюда, юноша! — воскликнул корабельный врач уже заплетающимся языком. — Иди к нам! Вот, угощайся! Самые лучшие плоды аптекарского искусства. Лучшее лекарство, которое излечивает любое недомогание. — Он поднес бутылку ко рту, допил до дна все, что в ней оставалось, и швырнул ее на пол. Бутылка громко разбилась вдребезги. — Этот дурак Уотлинг все набрехал. Горячая голова, завел всех нас в смертельную ловушку! — Тыльной стороной ладони врач утер слюну с подбородка. — Только мы выберемся отсюда живыми, — торжественно заявил он. — Мы, достопочтенные джентльмены, врачи по профессии, всегда желанные гости. Испанцы о нас позаботятся. Им нужны наши знания и умения. Ты же ассистент Смитона, верно? Так почему бы тебе не быть с нами?

Колени у него подогнулись, и он тяжело осел на ступени кафедры.

Гектор почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Еще у него было чувство, будто его предали.

— Может, хотя бы поможете раненым выбраться? — спросил он.

— Пусть рискуют сами. С какой стати нам свои жизни на кон ставить? — возразил врач.

Гектор двинулся между рядов раненых. Раны от мушкетных пуль были страшными. Несколько лежавших на полу, по-видимому, уже были мертвы, другие раненые бредили или лежали с закрытыми глазами.

Гектор, у которого сосало под ложечкой, пошел обратно к выходу из церкви. Он ничем не мог помочь раненым, а чем дольше он тут задержится, тем опаснее и труднее будет Шарпу спасать остальных буканьеров.

Юноша чуть приоткрыл церковную дверь, выглянул в узенькую щель. Казалось, мало что изменилось. Его товарищи, прижатые вражеским огнем к баррикаде, по-прежнему прятались за ней, изредка постреливая в испанцев на дальней стороне площади.

Гектор рванулся прочь от портика церкви, во все лопатки припустил к баррикаде. Но на этот раз он бежал зигзагами, мечась, как заяц, из стороны в сторону, чтобы сбить прицел испанским стрелкам, и вновь ему повезло. Гектор услышал несколько мушкетных выстрелов, еще какой-то щелчок — должно быть, пуля ударила в плиту впереди. Затем он запрыгнул на баррикаду, и стоявший за нею Изреель подхватил юношу за руку и затащил его в укрытие.

— С ранеными ничего нельзя сделать. И врачи так пьяны, что не в состоянии уйти с нами, — выпалил Гектор.

— Тогда не мешкаем! — оживился Шарп. — Поднимайте пленных и поставьте их перед баррикадой. Будем отходить тем же путем, что и вошли в город. Ты, ты и ты… — Он выбрал с десяток бойцов. — Остаетесь у баррикады. Каждый встает позади пленника-испанца, прикрываясь им, как живым щитом. Если понадобится, уприте дуло ему в хребет. Как только остальные доберутся до следующей баррикады, мы прикроем вас огнем. Тогда ваша очередь отступать, а испанцев держите между собой и врагом.

Возникла небольшая свалка, поскольку всем хотелось поскорее убраться с передовой баррикады. Уже давно перевалило за полдень, и жаркий день был в самом разгаре.

Когда отряд отступал ко второй брошенной баррикаде, Гектор заметил труп с зажатым в кулаке оранжевым платком. Джон Уотлинг был сражен испанской пулей в горло, и рубаха спереди пропиталась кровью. Дуилла, его второго боцмана, нигде не было видно, и Гектор подумал, что либо того убили, либо он угодил в лапы испанцев. Шарп, который, по-видимому, находил удовольствие во вновь обретенным командовании, велел обыскать трупы в поисках запасных патронташей и мешочков с пулями.

Испанская контратака не заставила себя долго ждать. Буканьеры оставляли улицу за улицей, противник продолжал их теснить. Испанцы, не давая передышки, стреляли с крыш или неожиданно возникали из боковых улочек и проходов, производили залп и снова исчезали. Жители Арики знали свой город и сполна воспользовались этим преимуществом. Они не обращали внимания на живой щит из своих сограждан и продолжали стрелять, убив или ранив нескольких из них. Если бы не твердая рука Шарпа, сумевшего как-то успокоить буканьеров, отступление превратилось бы в паническое бегство.

Наконец участники набега оказались на том месте, откуда началось их наступление — на окраине города, у баррикады, которую на рассвете они атаковали первой. Здесь Шарп наскоро пересчитал всех по головам. Не хватало около трети отряда, двадцати восьми человек. Их либо убили, либо захватили в плен. Среди уцелевших, усталых и скорчившихся под защитой вала, восемнадцать были серьезно ранены. Все были подавлены, изнемогали от жажды и голода.

— Нас перестреляют, как кроликов, когда мы полезем по склону, — уныло заметил Жак. — Испанцы опять займут укрепление и устроят тут стрельбу, все равно что по рябчикам.

— У кого еще остались гранаты? — спросил Изреель.

Гектор покачал головой. Свою суму он оставил на площади после той пробежки в церковь.

— Боюсь, свою мне пришлось бросить, когда начали отступать, — сказал Жак.

— А где гранаты Дана? Они же где-то здесь были, — спохватился Гектор. Он припомнил, что мискито, отправляясь в дозор на холм, оставил свою сумку у бруствера. После недолгих поисков Гектор обнаружил припрятанную в укромном уголке сумку Дана.

Он протянул суму Изреелю, тот вытащил три гранаты и обратился к Шарпу: