— Что тут смешного? Нас заперли эти скалы!

Дан помотал головой. Он улыбался.

— Не скалы… Рыба!

Жак сердито воззрился на него, а потом повернулся и вновь всмотрелся в море. Один из бурлящих рифов исчез, внезапно погрузившись в волны. Но вместо него шагах в пятидесяти в стороне от первого возник другой. Вода снова забурлила.

— Ты хочешь сказать… рыба?

Дан вытянул руку, расставив большой и указательный пальцы не больше чем на три дюйма.

— Рыба, маленькие рыбки. Много, и не сосчитаешь.

Гектор сосредоточил взгляд на ближайшем белопенном пятне. Оно определенно двигалось и приближалось к кораблю. Мгновение спустя он рассмотрел, что пятно образует неисчислимое множество крохотных рыбок, их были миллионы, мириады! Сверкающие, вертящиеся и мелькающие тельца сливались в плотную массу, которая время от времени пробивалась к поверхности моря белыми пенящимися бурунами.

— Анчоусы! — воскликнул Жак.

Все на «Троице» рассмеялись с громадным облегчением, когда команда осознала свою ошибку.

— Прежний курс! — приказал Шарп.

Резвящийся косяк рыбы ввел его в заблуждение, как и всех прочих, но Шарп взял на заметку, что команда во время воображаемого кризиса стала действовать самостоятельно. Они не советовались с ним, не дожидались его приказов. И тут кое-что отвлекло Шарпа от размышлений.

Он послал за пленником-дворянином, Томасом де Аргандоной. Тот, после того как на его глазах застрелили священника, подрастерял свою самоуверенность. Шарп ожидал испанца в своей каюте, положив на стол пистолет. Хватило одного взгляда, и Аргандона рассказал Шарпу все, что тот хотел знать: ближайший город на материке называется Ла-Серена и достаточно богат, в нем пять церквей и два монастыря. Находится Ла-Серена в двух милях от берега, оборонительной стены вокруг нет, гарнизона никогда не бывало. С дозорной башни следили за ближайшей якорной стоянкой, но на некотором отдалении от нее имелось неохраняемое и удобное для высадки место. Людей можно перевезти на берег на небольших лодках, а оттуда до города не более трех часов пешего марша.

Состоявшийся на следующее утро на открытой палубе общий совет прошел столь же гладко. Подавляющим большинством буканьеры проголосовали за набег.

— Предлагаю, чтобы атаку возглавил Джон Уотлинг, — заявил Шарп, после того как боцман Гиффорд пересчитал поднятые руки. — Он высадится с пятьюдесятью людьми и захватит город врасплох. Затем я приведу «Троицу» на главную якорную стоянку, и мы перевезем добычу на борт.

Наблюдая за происходящим, Гектор осознавал, что у коварного, как всегда, Шарпа на уме что-то еще. После того дня, как при нападении на Панаму Гектор оказался в одном каноэ с Уотлингом, юноша мало с ним виделся, но он знал, что Уотлинг пользуется популярностью у команды. Некогда он плавал вместе с Морганом, и люди последуют за ним без вопросов. Он принадлежал к числу суровых и решительных пуритан старого закала, питавших неизбывную ненависть к католикам и щепетильно соблюдавших воскресенье. Вдобавок, как подметил Гектор, Шарпу ни разу не удалось обмишулить Уотлинга в кости, потому что тот никогда не садился играть.

— Выглядит, как мы и ожидали, — шепотом произнес Дан.

Едва рассвело настолько, что до берега стало возможно доплыть без опаски, отряд Уотлинга высадился в указанном пленником месте, а вместе с ним — Дан, Изреель и Гектор.

Теперь они плелись по пыльной прибрежной дороге, которая должна была привести в Ла-Серену. Жак с еще десятком буканьеров остался на пляже охранять лодки.

Гектор проследил за взглядом мискито. С небольшой возвышенности, откуда была видна дорога, за буканьерами наблюдал всадник. Никаких попыток спрятаться он не предпринимал.

— Наши шансы на внезапность — тю-тю, — прокомментировал Изреель.

День обещал быть облачным и очень сырым, и Гектор окинул взглядом окружающую местность. Отряд двигался через невысокие, поросшие кустарником холмы. Время от времени дорога ныряла в маленькие, но глубокие овражки, промытые сильными ливнями. Идеальная местность для засады; в воздухе чувствовался едва уловимый запах дыма. Гектор подумал, уж не испанцы ли, ведущие тут сельское хозяйство, сжигают посевы, чтобы урожай не попал в руки грабителей?

Внезапно в голове колонны раздались крики, и кто-то бежал оттуда назад, призывая всех сомкнуть ряды и проверить оружие. Гектор снял мушкет с плеча, проверил, заряжен ли он, заправлен ли порохом и не болтается ли пуля в стволе, затем поставил курок на предохранитель. Держа оружие обеими руками, он осторожно двинулся вперед, Изреель и Дан шли рядом.

Дорога, до того узкая, шириной в колею телеги, выйдя из кустов, стала намного шире. На расстоянии примерно в пятьдесят шагов кусты были расчищены, и на краю делянки виднелись купы деревьев.

— Там кавалеристы, в лесу прячутся! — предупредил кто-то.

— Сколько? — спросил другой буканьер.

— Не знаю. По крайней мере, десятка два всадников с пиками. Выстроились в каре, и вид у них бодрый.

В это мгновение раздался грохот мушкетов — не более дюжины выстрелов. Над самыми дальними от колонны зарослями кустов поднялся дымок, и Гектор услышал, как над головой просвистели пули. Но испанцы промахнулись, никого не задело. Гектор опустился на колено и нацелил оружие на кусты, где дымки от мушкетных выстрелов все еще клубились среди листвы. Он не видел, кто оттуда стрелял, и ждал, пока стрелки покажутся. Поодаль, справа от себя, он услышал несколько выстрелов, это другие буканьеры заметили цель.

Гектор старался держать мушкет наведенным на подозрительный куст, и рука у него начала уставать. Дуло подрагивало, но он не хотел впустую тратить выстрел. На перезарядку требовалось немало времени, и в эти минуты вполне могла появиться вражеская кавалерия.

Не прошло и минуты, как из зарослей выскочили испанские кавалеристы. Они устремились в яростную атаку и неслись прямо на отряд буканьеров. Всадников было, должно быть, шестьдесят или семьдесят, на низкорослых, легкокостных лошадках. У нескольких конников имелись пистолеты, которые они разрядили на скаку, и Гектор заметил, что один размахивает мушкетоном. Но большинство кавалеристов были вооружены лишь пиками длиной футов в двенадцать. Гикая и подбадривая себя криками, всадники галопом скакали вперед, надеясь пронзить врагов пиками. Гектор развернул ствол мушкета, нацеливаясь на несущуюся массу всадников. Ни у кого из испанцев не было ни униформы, ни доспехов. Это были не профессиональные солдаты, а крестьяне и скотоводы, вставшие на защиту своего имущества.

Юноша выбрал цель — дородного краснолицего кавалериста верхом на мышастой лошади с белой отметиной — и нажал на спуск. В суматохе и сквозь дым от выстрела Гектор так и не увидел, попал ли его выстрел в цель.

Он встал с колена, опустил мушкет прикладом на землю, засыпал в дуло новую порцию пороха из пороховницы у себя на поясе. Рядом с ним то же самое проделывал Изреель. Краем глаза Гектор заметил, что испанская атака окончилась, похоже, ничем. Рассеявшиеся по делянке конники галопом неслись обратно под прикрытие леса. На земле остались лежать одно-два тела, мимо проскакала лишившаяся наездника лошадь — болтающиеся поводья, пустое седло в виде ковша. Гектор добил заряд пыжом, засыпал порох в затравочное отверстие, потом выбрал пулю из висящего на поясе мешочка и опустил ее в ствол. Он уже собирался загнать пулю на место шомполом, когда Изреель остановил его:

— Не трать на это времени! — сказал он, и Гектор увидел, как его товарищ приподнял на несколько дюймов от земли свой мушкет и резко ударил прикладом о землю, и пуля плотно вошла поверх пыжа. — Экономит секунды, — ухмыльнулся Изреель, опускаясь на колено и прикладывая оружие к плечу. — Теперь пусть опять наступают.

Но стычка окончилась. Испанцы отступили. Они потеряли четырех человек, а в отряде Уотлинга не было ни одного раненого.

— Думаю, честь спасена, — сказал Изреель. — Мне их жаль. У одного конника даже пики не было, лишь заостренное стрекало для скота.