Моя осведомленность в том, что касается видов и количества нового оружия и новых проектов, которые (во многом благодаря Вашей военной помощи) стали добычей Красной Армии, дает мне право делать это пророчество. Разумеется, Вы, согласно своей традиции, вскоре напишете хорошие мемуары, и они будут еще лучше, чем предыдущие, поскольку отныне Вам уже никто не помешает рассказать или утаить то, что Вы только пожелаете. Однако Вы будете бессильны против тех поправок, которые решительно внесет дальнейшее развитие событий, форсированное Вами. После этого Вам придется дать народам ответ на вопросы, которые Вы не удосужились дать Вашему показному трибуналу и которые Вы отказались дать не столько нам, тщетно желавшим бы поблагодарить Вас за Вашу честность, сколько исторической истине.
Вы думаете, что Вы хитро все обставили, бросив историческую истину на попрание горстки амбициозных юридических софистов и позволив превратить ее в некий диалектический трактат, переполненный всевозможными ухищрениями, несмотря на то, что Вы, будучи британцем и государственным деятелем, прекрасно знаете, что подобными методами жизненно важные проблемы народов нельзя было решить или оценить в прошлом и что в будущем их также нельзя будет решить. Я слишком хорошо осведомлен о Вашей силе и о изворотливости Вашего ума, чтобы считать Вас способным верить вульгарным лозунгам, с помощью которых Вы поддерживаете войну против нас и пытаетесь возвеличить свою победу над нами, устроив этот дешевый спектакль.
Будучи одним из высших военных, политических и экономических руководителей Великого Германского Рейха, настоящим я еще раз решительно заявляю, что эта война стала неизбежной только из-за того, что политика Великобритании (под Вашим личным руководством и руководством Ваших приверженцев) была упрямо направлена во всех областях на удушение жизненно важных интересов и естественного развития немецкого народа и что Вы, одержимые старческим честолюбием по поддержанию британской гегемонии, предпочли Вторую мировую войну согласию (о котором искренне мечтали и которое неоднократно пытались достичь обе стороны) на основе, приемлемой для двух самых выдающихся народов Европы и учитывающей их естественные нужды и интересы.
Настоящим я еще раз заявляю со всей прямотой, что вся вина немецкого народа за мировую войну, которую навязали именно Вы, состоит в том, что он пытался положить конец тому нескончаемому бедствию, которое Вы столь гениально поддерживали и столь хитроумно раздували. Излишне будет говорить Вам о причинах, нуждах и мотивах, приведших по ходу войны к политическим и военным трудностям, которые Ваши юристы смогли столь умело использовать в односторонней манере против национал-социалистического правительства немецкого народа. Опустошенные территории европейской цивилизации и ее древние сокровища, ныне лежащие в руинах, сегодня все еще служат свидетельством той отчаянной горечи и того невиданного самопожертвования, с которыми великий и гордый народ еще вчера боролся за своё существование. Завтра, однако, они будут служить свидетельством неразборчивости в средствах и того, что только превосходящие силы, которые Вы доставили на поле боя, смогли привести к порабощению этого народа и поражению его в правах. И наконец, послезавтра эти руины Станут свидетельством того предательства, которое отдало Европу в руки Красной Азии. Германия, которую вы покорили, отомстит вам за себя, несмотря на свой крах. Ибо у вас никогда не было политики лучшей, чем у нас; также вы не проявили большего умения или отваги.
Вы одержали победу не благодаря лучшим качествам или мнимому превосходству вашей силы и умения, а только благодаря тем шести годам, которые продержалась ваша коалиция. Не стоит принимать желаемое за действительное. Вы и Ваша страна вскоре пожнете плоды Вашего политического умения. То, что Вы, циник со стажем, не хотите признавать в отношении нас (а именно тот факт, что наша борьба на Востоке была актом необходимой самообороны не только для Германии, но и для всей Европы, и поэтому немецкие методы ведения войны, которые Вы столь гневно осуждаете, были полностью обоснованы), вскоре продемонстрирует Вам и всей Британской Империи Ваш сегодняшний друг и союзник Сталин. И тогда Вы на личном опыте увидите, что значит сражаться с этим противником, и поймете, что [в данном случае] цель оправдывает средства и что этому противнику нельзя успешно противостоять посредством юридических трактатов или авторитета Великобритании и ее европейских карликов.
Вы заявили немецкому народу, что главным для Вас было вернуть ему демократический образ жизни. Однако Вы ни слова не сказали о том, что Вы хотите вернуть ему приемлемые жизненные условия, которых он был лишен последние 25 лет. Ваше имя стоит под всеми основными документами этой эпохи британского непонимания и зависти по отношению к Германии. Ваше имя будет также стоять и под результатом, а именно, что эта эпоха ликвидации Германии со страниц истории бросила вызов существованию Европы.
Моя вера в жизненную силу моего народа непоколебима. Народ этот будет сильнее Вашего и проживет гораздо дольше. Однако меня терзает то, что он отдается в ваши руки беззащитным и что отныне он принадлежит к числу тех несчастных жертв, которых благодаря Вашему успеху ждет не плодотворный труд, направленный на решение общих задач, которые ставит здравый смысл западных народов, а величайшая катастрофа за всю их совместную историю.
Я не стану обсуждать те эксцессы, которые Вы — справедливо или нет — приписываете нам и которые не согласуются ни с моей точкой зрения, ни с точкой зрения немецкого народа; также я не стану говорить об эксцессах, совершенных Вами и Вашими союзниками против миллионов немцев. Ибо я знаю, что под этим предлогом Вы сделали весь немецкий народ предметом коллективных эксцессов невиданных прежде масштабов и что даже без этого предлога Вы все равно бы не стали вести себя иначе по отношению к Германии, ибо, начиная с 1914 года, Вы настойчиво и упрямо преследовали цель по — ни много ни мало — уничтожению Германской Империи. Эта историческая цель не дает Вам права претендовать на роль судьи над последствиями (как неизбежными, так и теми, которых можно было избежать), к которым привело Ваше хладнокровное и упорное преследование своих целей или которые Вы приветствовали как последующее доказательство правомерности Ваших действий.
Что я на сегодняшний день считаю самой большой ошибкой с моей стороны и со стороны национал-социалистического правительства, так это то, что мы ошибочно считали Вас проницательным государственным деятелем. К моему великому сожалению, я полагал, что Вы достаточно проницательны для того, чтобы осознавать, что в контексте мировой политики для существования Британской империи необходима удовлетворенная и процветающая Германия. К сожалению, наших сил не хватило на то, чтобы заставить Вас понять (пусть даже в самую последнюю минуту!), что уничтожение Германии станет началом уничтожения Британии как мировой державы.
Каждый из нас с самого начала действовал согласно разным законам. Я действовал согласно новому закону — что эта Европа уже слишком стара; Вы же — согласно старому, а именно, что эта Европа уже недостаточно влиятельна в мире. Я завершаю свой жизненный путь с твердым убеждением, что, будучи немецким национал-социалистом, я, вопреки всему, был лучшим европейцем, нежели Вы. Пусть же приговор этому хладнокровно вынесут последующие поколения. Я искренне желаю, чтобы Вы прожили еще достаточно долго, и, может быть, судьба предоставит Вам шанс, который Вы предоставили мне: оставить потомкам в наследство истину.
Герман Геринг,
Нюрнберг, 10 октября 1946 г.».
Геринга приговорили, как и прочих, к казни через повешение. Повешение Геринг считал позором. Ночью перед казнью он раскусил капсулу с цианидом. Никто до сих пор не знает, кто пронес ему этот яд, или же эта капсула с самого начала была где-то спрятана. На рассвете, когда пришли вести его на казнь, обнаружили только холодное тело и записку. В записке было три слова: «Фельдмаршалов не вешают». Геринг готов был умереть, но благородным способом — через расстрел. Ему в этом было отказано. Совершив самоубийство, он вырвался из рук тюремщиков и палачей. Умер свободным. Ускользнул — единственный из всех приговоренных к смерти.
